Мы сидим тихо, просто смотрим друг на друга, не торопясь, пока наедимся досыта. Прошло слишком много времени с тех пор, как я могла просто сидеть здесь и восхищаться им. Даже когда притворялась, что ненавижу его, я крала моменты, когда он не думал, что я смотрю, и глазела на него, запечатлевая его в памяти.
После того, как тишина затягивается, он спрашивает:
— Каково это быть мамой? Изменить чью-то жизнь?
Моя улыбка появляется на лице при мысли об Аве. Я говорю о ней в течение следующих пятнадцати минут, и, к моему удивлению, Баз сидит и слушает с легкой усмешкой на лице. Его глаза скользят по моему лицу, останавливаясь на губах, пока я рассказываю.
Жар приливает к моим щекам от интенсивности его взгляда, поэтому я кашляю, пытаясь сменить тему.
— Что насчет тебя? Как на Бали?
Он ухмыляется, ясно понимая, что единственный способ узнать, что он был на Бали, это если почитать в Интернете. И это именно то, что я делала.
— Было хорошо, — неопределенно отвечает он, без конца раздражая меня.
Я ерзаю, пытаясь вытянуть из него больше ответа.
— Ты...? — я осекаюсь, пытаясь найти лучший, менее заметный способ спросить.
Он закатывает глаза в ответ на мою слабую попытку.
— Просто спроси, что у тебя на уме.
Я нервно сжимаю руки, ненавидя, что он видит меня насквозь. Расправив плечи, я смотрю ему в глаза и выплевываю вопрос, который мне до смерти хочется знать.
— Хорошо, зачем ты полетел на Бали и... встретил ли ты там кого-нибудь?
Он молчит.
Мертвая тишина.
Вздох срывается с моих губ, когда Баз протягивает руку, обхватывая мое лицо ладонью. Тепло нарастает у основания моего позвоночника, и эти надоедливые бабочки с ревом оживают в животе, их крылья дико трепещут, что перехватывает дыхание. Его большой палец скользит по коже моей щеки дразнящими движениями.
— Я все время говорю тебе, что больше никого нет, только ты. Никогда не было никого, кроме тебя, грязная девочка.
Мое сердце разрывается, смятение мелькает на моих чертах.
— Но ты же сказал... ты сказал, что был с Мией и теми девушками в твоей постели... Я не понимаю.
— Я солгал. Чтобы держать тебя на расстоянии вытянутой руки.
— Зачем?
Он пожимает плечами, кажется, глубоко задумавшись.
— В то время это казалось хорошей идеей. Давая тебе шанс найти себя самостоятельно.
Я сглатываю, странно довольная тем, что он сделал все возможное, чтобы позволить мне уйти, даже когда не хотел.
— Что сейчас?
Его пристальный взгляд врезается в меня, у меня перехватывает дыхание, ускоряя ритм сердца. Большой палец База нежно проводит по моей нижней губе, посылая мурашки по всему телу.
— Я больше не хочу этого. Я просто хочу тебя. Сломанную или нет.
В этот момент мое сердце совершает что-то странное. Такое чувство, что оно трещит по швам и на грани, чтобы вырваться из моей грудной клетки. Вот как безрассудно оно бьется. Схватив его за руку, я наклоняюсь к его телу, вдыхая его темный запах, и целую. Наши губы мягко прижимаются друг к другу, мучительная встреча душ, прежде чем она станет грубой. Горячей и тяжелой.
Его рука скользит в мои волосы, дергая за пряди, пока он работает с моим ртом с изяществом мужчины, который знает, как поставить девушку к ней колени. Мои руки скользят по его плечам, и я впиваюсь в него подушечками пальцев, пытаясь слиться с его телом. С рычанием, которое я чувствую в его груди, он поднимает меня на руки, вставая с дивана. Мои ноги обвиваются вокруг него, а руки обхватывают его шею для поддержки.
Мы вваливаемся в мою спальню, стараясь вести себя тихо, чтобы не разбудить Аву. Как два магнита, щелкающих друг о друга, наши рты сливаются, языки переплетаются, и все это время мы пытаемся снять одежду. Когда Баз бросает меня на кровать, его большое тело нависает над моим, все тревоги и вся боль медленно отступают, оставляя только нас двоих. И когда он скользит в меня впервые за несколько месяцев, я чувствую, как его душа вплетается в мою. Чувствую, как его сердце вырывает мое из груди и заявляет, что оно принадлежит ему навсегда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Любовь капает из моего сердца, будто оно было погружено в океан, наполненный другими потенциальными душами. Баз требует меня — разум, тело и душу — всю ночь. У меня никогда не было сомнений в том, что я не принадлежу ему.
Как только мы ложимся, запыхавшись, с мокрой от пота кожей, он притягивает меня в свои объятия, и я засыпаю, обхватив его своим телом.
Никакого звонка в дверь.
Никого страха.
Никакой печали.
Никакой тоски по нему.
Вот по чему я скучала. И я не готова это отпустить.
Глава 31
Маккензи
У меня весь день была дурацкая улыбка, и все благодаря Базу. Вот уже два дня я имею удовольствие крепко спать в его объятиях и без нежелательных гостей. Кажется, что все постепенно выравнивается, когда здесь Баз. Аве, похоже, тоже нравится, когда он рядом. Он смотрел с ней телевизор прошлой ночью, прежде чем она заснула, и когда я стояла в коридоре, подслушивая, я слышала, как они говорили о плавании и рисовании, о том, чем она внезапно стала одержима, и мое сердце наполнилось до краев счастьем.
Поскольку у База сегодня вечером встреча, он послал одного из своих охранников с курорта посидеть в машине перед моим домом, на случай, если что-нибудь случится, пока его не будет. Я знаю, что это просто дополнительная предосторожность, потому что он беспокоится, но я надеюсь, что это означает, что все закончилось. Ночью было молчание, и никаких признаков того, что кто-то подкрадывается к дому.
Я собираюсь принять в душ, но резко останавливаюсь, когда раздаются два поразительных, агрессивных удара в дверь. Я бросаю полотенце и бегу в спальню, доставая телефон. Открываю приложение и издаю всхлип, когда никого не вижу. Я вбегаю в комнату Авы и вижу, что она шевелится в постели. Очевидно, звук был достаточно громким, чтобы разбудить ее. Она трет затуманенные глаза, на ее лице написано замешательство. Притянув ее в свои объятия, я набираю номер База, сердце бешено колотится, заставляя тело дрожать. Он отвечает после первого же гудка.
— Что случилось?
— Кто-то стучится в ... — крик срывается с моих губ, когда в этот раз звонят в дверь.
— Мне страшно, — тихо говорит Ава, эмоции заглушают ее голос.
— Я уже в пути. Позвони в полицию прямо сейчас, Маккензи, поняла меня?
— А твой охранник?
— Я разберусь с ним. Просто позвони в полицию.
После того, как он вешает трубку, я набираю 911 и сообщаю о происходящем. Ава плачет, дергается, вскрикивая, когда вновь раздается стук во входную дверь. Мои глаза закрываются, а нижняя губа дрожит, страх опрокидывает меня. Я поднимаю Аву на руки и спешу с ней в спальню. Закрываю за нами дверь и запираю ее. Выхватив нож из ящика с носками, я кладу его на край тумбочки рядом с кроватью, просто на всякий случай. Прижимаю ее маленькое тельце к себе, вздрагивая, когда раздается следующий звонок в дверь.
Кто бы это ни был, они играют со мной, чередуя стук и звонок в дверь. Я мысленно веду обратный отсчет, молясь, чтобы звук сирен раздался как можно скорее. Кто бы это ни был, они могут сделать еще одну попытку, прежде чем уйдут. Маленькие ручки Авы впиваются в меня. Она утыкается лицом мне в грудь, и я прижимаю ее к себе, не зная, как еще ее утешить. Облегчение охватывает меня, когда я слышу вой сирен, прежде чем вижу, как огни заполняют экран камер.
Бросив телефон на кровать, я отодвигаюсь ровно настолько, чтобы посмотреть на Аву.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мне нужно спуститься вниз и поговорить с полицией. Знаю, ты напугана, но обещаю, с тобой все будет хорошо.
Она все еще цепляется за меня, очевидно, слишком потрясенная, чтобы отпустить, поэтому я беру ее с собой, чертовски хорошо зная, что на ее месте я бы тоже не хотела, чтобы взрослый человек оставлял меня.
