– Не стану говорить! – отрывисто гаркнул Морджа.
– Нет, станешь! – пугающе тихо произнесла бабушка Гариона.
Моржа испустил крик – крик страдания.
– Что надобно тебе здесь? – вновь спросила Поледра.
– Я служу Владыке Тьмы!
– А что понадобилось здесь Владыке Тьмы?
– Он хочет завладеть камнями, дающими власть.
– Для чего?
– Чтобы разорвать цепи – те цепи, которыми сковал его Ул еще задолго до сотворения мира.
– Для чего ты тогда помогаешь Зандрамас и зачем твой враг Нахаз помогал апостолу Торака? Разве господину вашему неведомо, что каждый из них, победив, создаст нового бога? И этот новый бог сделает оковы Владыки Тьмы еще прочнее!
– Их стремления не имеют никакого значения, – прорычал Морджа. – Да, это правда, мы с Нахазом противостояли друг другу, но плевать нам обоим и на безумного Урвона, и на подлую дрянь Зандрамас! В тот миг, когда Дитя Тьмы завладеет Сардионом, Владыка Тьмы моими руками или руками Нахаза выхватит камень. Ну, а потом с его помощью один из нас вырвет Ктраг-Яску у Богоубийцы и доставит оба камня нашему Владыке. В тот самый миг, когда узрит он оба камня, сделается он новым богом! Цепи его падут сами собой, и он вступит в схватку с Улом на равных – нет, он станет еще более могущественным богом, нежели сам Ул! А потом настоящее, прошлое и будущее станет принадлежать лишь ему одному!
– А какая же судьба ждет Дитя Тьмы и апостола Торака?
– Они достанутся нам – в награду за труды. Подобно тому, как Нахаз теперь терзает плоть безумного Урвона в адских безднах, так и я растерзаю Зандрамас! Высшая награда, даруемая Владыкой Тьмы, – вечные муки!
Колдунья из Даршивы вскрикнула в ужасе, услыхав столь жестокий приговор своей душе.
– Ты не можешь остановить меня, Поледра, – насмешливо сказал Морджа, – ибо руку мою направляет сам Владыка Тьмы.
– Но ты, однако, сам заключил себя в тело зверя. – Поледра была непреклонна. – Ты сделал свой выбор, а в этом месте, однажды сделав выбор, ничего нельзя переменить. Ты будешь сражаться в одиночестве, а если и будет у тебя союзник, то вовсе не Владыка Тьмы, а это безмозглое создание, которое ты избрал сам!
Демон поднял морду, разинул пасть, обнажив острые клыки, и оглушительно завыл. Он отчаянно ворочался, силясь высвободиться из оболочки, ставшей его темницей.
– Это означает, что нам придется сразиться с ними обоими? – дрожащим голосом спросил Закет у Гариона.
– Боюсь, что именно так.
– Гарион, ты помешался?
– И все же нам придется сражаться, Закет. Слава богам, Поледре удалось частично обезвредить Морджу – уж не знаю, каким образом, но она это сделала. И сейчас, когда он ослаблен, у нас есть шанс. А теперь вперед!
Гарион опустил забрало и кинулся на врага, размахивая пылающим клинком.
Шелк и остальные разделились и теперь подбирались к дракону с боков и с тыла.
Приблизившись к чудищу, Гарион заметил вдруг нечто такое, что могло их выручить. Оказывается, примитивный разум дракона и тысячелетняя мудрость демона слились не вполне. Дракон с присущим ему тупым упрямством единственным глазом своим глядел лишь на тех, кто стоял прямо перед ним, и атаковал лишь их, не осознавая опасности, грозящей его бокам и хвосту. А внимание Морджи, напротив, сосредоточено было на противниках, приближающихся с боков и сзади. И это странное противоестественное раздвоение разума, руководящего огромным существом с крыльями, словно у гигантской летучей мыши, делало его медлительным и нерешительным.
Тут Шелк, вооруженный мечом одного из поверженных гролимов, стремительно кинулся в атаку и принялся рубить извивающийся хвост гадины.
Дракон взревел от боли, а из пасти у него вырвалось пламя. Чудище, презрев приказ вселившегося в него Морджи, руководимое природным инстинктом, тяжело и неловко обернулось, чтобы отразить нападение с тыла. Но маленький и ловкий Шелк увернулся от когтей – остальные же в это время атаковали чешуйчатые бока. Дарник размашисто наносил удары молотом по одному боку, а Тоф методично орудовал мечом с другой стороны.
Когда Гарион понял, что дракон почти ни на что, кроме собственного хвоста, не обращает внимания, ему в голову пришел вдруг отчаянно смелый план.
– Займись хвостом! – закричал он Закету.
А сам отошел подальше и хорошенько разбежался – бежал он в своих тяжелых доспехах немного неуклюже, но ему удалось увернуться от извивающегося хвоста и вскочить прямо дракону на спину.
– Гарион! – в ужасе завизжала Сенедра.
Но он будто и не слышал ее воплей, продолжая свой путь по хребту чудовища, покуда ему не удалось оседлать его, крепко обхватив ногами основание шеи, чуть выше того места, откуда росли отвратительные кожистые крылья. Он знал, что дракон не испугается и даже не ощутит ударов его пылающего меча. Но вот Морджа – дело другое. Гарион взмахнул Ривским мечом и со всей силой нанес удар по самому основанию змеиной шеи. Дракон же, мотающий головой в разные стороны и выпуская клубы дыма и пламени в нападавших, даже не обратил на это внимания. Но Морджа отчаянно закричал, опаленный огненным дыханием Шара Алдура. В этом и состоял план Гариона. Сам по себе дракон просто не в состоянии был отразить столь многочисленные и одновременные атаки – по-настоящему грозным делал его разум Повелителя демонов. Гарион и прежде замечал, что Шар убийственно действовал на демонов, – в борьбе с ними он порой был даже могущественнее богов. Демонам иногда удавалось ускользуть от гнева богов, но Шар Алдура разил их неумолимо.
– Еще! – скомандовал Гарион камню, вновь замахиваясь мечом.
Он бил и бил, не останавливаясь. И меч уже не скользил по гладким чешуйкам – нет, безжалостное лезвие вгрызалось в плоть. Гарион видел неясный образ Морджи, бьющегося в своей темнице, – тот кричал от боли всякий раз, когда Гарион ударял по змеиной шее чудовища, ибо неумолимое пылающее лезвие наносило удар одновременно и по шее демона. В очередной раз замахнувшись, Гарион повернул меч острием вниз и со всего размаха вонзил его в спину дракона, как раз между плеч.
Морджа испустил вопль, полный смертной муки.
Гарион безжалостно поворачивал меч в ране, расширяя ее.
Это почувствовал даже дракон. Он взвыл.
Гарион снова замахнулся – и вновь лезвие погрузилось в страшную рану, на теперь куда глубже.
На сей раз Морджа и чудовище закричали одновременно.
Гарион вдруг кое-что вспомнил и мысленно усмехнулся. В юности он наблюдал, как старый Кральто копает ямки для столбов ограды. И сейчас он принялся сознательно имитировать движения старого фермера, высоко поднимая меч, направленный острием вниз, как Кральто свою лопату, и вонзая лезвие вертикально в кровоточащую драконью плоть. С каждым ударам рана делалась все глубже, из нее хлестала темная кровь. Вскоре Гарион заметил обнажившуюся белую кость и стал наносить удары в другое место. Даже Ривский мечом ему не удалось бы перерубить позвоночник зверя толщиной в добрую сосну.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
