бутылку светлого «Бруклина» на столик передо мной, затем уселась и стала лениво поигрывать пальцами на бокале с вином.
— Говорите, что верите этим мафиози? — спросил Эрик.
Я кивнул. Только что с четверть часа я рассказывал им о встрече у Толстого Фредди, опустив лишь связь Энджи с Винсентом Патризо.
— Они мало что выиграли бы от лжи, — сказал я.
— Это преступники, — и при взгляде на меня глаза Эрика расширились. — Ложь — их вторая натура.
Я отхлебнул пива.
— Что правда, то правда. Но преступники обычно лгут либо от страха, либо для самозащиты.
— Пусть так…
— У этих же ребят, поверьте, нет причин бояться меня. Я для них никто. Если они угрожали вам, доктор Уоррен, а я выступал от вашего имени, их ответ был бы следующим: «Да, мы угрожали ей. Из чего вытекает — не суйте нос, иначе и вас прикончим. Точка».
— Но они не сказали этого, — она кивнула как бы сама себе.
— Нет. Добавьте к этому, что Кевин не относится к числу мужчин, у которых есть постоянные девушки. Но гораздо важнее другое…
— Но… — начал Эрик.
Я поднял руку и посмотрел на Дайандру.
— Мне следовало спросить у вас еще при первой встрече, но мне никогда не приходило в голову, что это может быть обман. У парня, который звонил и выдавал себя за Кевина, было что-то странное с голосом?
— Странное? Что именно?
— Подумайте.
— Мне кажется, голос был низкий и сиплый.
— Вы уверены?
Она отпила глоток вина, затем кивнула.
— Да.
— Тогда это был не Кевин.
— Как вы?..
— Голос у Кевина пострадал еще в детстве, доктор Уоррен. Он у него ломается, как у юноши в пору полового созревания.
— Тогда это не тот голос, что я слышала по телефону.
— Нет.
Эрик потер свое лицо.
— Итак, если звонил не Кевин, то кто?
— И почему? — спросила Дайандра.
Я взглянул на них и поднял руки.
— Если честно, не знаю. Есть ли у вас враги?
Дайандра покачала головой.
— Как вы определяете, что такое враги? — спросил Эрик.
— Враги, — сказал я, — это люди, которые звонят вам в четыре утра и угрожают, либо посылают фотографию вашего ребенка без всяких разъяснений, а возможно, просто желают вам смерти. Пожалуй, так.
Эрик подумал, затем отрицательно покачал головой.
— Вы уверены?
Он поморщился.
— Полагаю, у меня есть профессиональные конкуренты и клеветники, которые не согласны со мной…
— В каком смысле?
Эрик улыбнулся, но достаточно уныло.
— Патрик, вы слушали мои курсы лекций. Знаете, что я не согласен со многими экспертами в моей области и что некоторые не принимают мои возражения. Но сомневаюсь, что все они жаждут физической расправы надо мной. Кроме того, мои враги преследовали бы меня, а не Дайандру и ее сына.
Дайандра вздрогнула, опустила глаза и снова отпила глоток вина.
Я пожал плечами.
— Возможно. Однако никогда нельзя знать… — я взглянул на Дайандру. — Вы упоминали, что в прошлом боялись своих пациентов. Некоторые из них недавно освободились из больниц и тюрем. Кто может затаить на вас злобу?
— Обычно меня ставят в известность. — Наши взгляды встретились, и в ее глазах я прочел трепетное замешательство и страх, глубокий, затаенный страх.
— Не было ли у вас в недавнем прошлом пациентов, у которых мог быть мотив, а главное, возможность осуществить свой замысел?
На минуту она задумалась, но в конце концов покачала головой.
— Нет.
— Мне нужно переговорить с вашим бывшим мужем.
— Стэном? Зачем? Не вижу смысла.
— Мне нужно исключить возможность этого следа. Простите за прямоту, но только дурак не думал бы об этом.
— Я не настолько глупа, Мистер Кензи. Но поверьте, Стэн не имеет никакого отношения к моей жизни и не имел на протяжении последних двух десятилетий.
— Я должен знать как можно больше о тех, кто присутствовал в вашей жизни, доктор Уоррен, особенно о тех, с кем у вас не самые лучшие отношения.
— Патрик, — сказал Эрик, — хватит. Как насчет личной жизни?
Я вздохнул.
— На хрен.
— Прости?
— Ты не ослышался, Эрик, — сказал я. — К черту личную жизнь — и доктора Уоррен, и, боюсь, твою тоже. Ты втянул меня в это и прекрасно знаешь, как я работаю.
Он заморгал.
— Не нравится мне это дело. — Я выглянул в темноту квартиры Дайандры, окна которой покрывал густой иней. — Очень не нравится, так что я пытаюсь ухватиться хоть за какие-то детали, чтобы уберечь доктора и ее сына от опасности. Чтобы выполнить эту задачу, мне нужно знать все о вашей жизни. О жизни вас обоих. А если вы отказываете мне в этом, — я посмотрел на Дайандру, — я просто-напросто уйду.
Дайандра спокойно наблюдала за мной.
— Оставишь женщину в беде? — спросил Эрик. — Я правильно понял?
— Именно так. — Я перевел взгляд на Дайандру.
Она спросила:
— Вы всегда так грубы?
На какую-то долю секунды в моем сознании всплыла картина: падающая на раскаленный цемент женщина, тело которой изрешечено пулями, мое лицо и одежда залиты ее кровью. Дженна Энджелайн умерла, не успев ступить на землю тем чудным летним утром, а всего в нескольких дюймах от нее стоял я, собственной персоной.
— Однажды, — сказал я, — по моей вине погиб человек. И только потому, что я опоздал всего на шаг. Я не хочу, чтобы это повторилось снова.
Чуть заметная дрожь пробежала по ее горлу. Она потерла шею.
— Значит, вы действительно считаете, что я в серьезной опасности?
Я потряс головой.
— Не знаю. Но вам угрожали. Вы получили фото сына. Кто-то хочет причинить вам большие неприятности и разрушить вашу жизнь. Я хочу выяснить, кто это, и остановить его. Для этого вы меня и наняли. Можете вы позвонить Тимпсону и устроить нашу с ним встречу, скажем, завтра?
Она пожала плечами.
— Думаю, да.
— Хорошо. Мне также нужно описание Мойры Кензи, все, что вы вспомните о ней, неважно, сколь незначительным это покажется.
С минуту Дайандра сидела с закрытыми глазами, чтобы восстановить полный облик Мойры Кензи, а я успел раскрыть блокнот и приготовить ручку.
— На ней были джинсы и черная водолазка, сверху красная фланелевая рубашка. — Дайандра открыла глаза. — У нее на диво красивые светло-русые волосы, слегка растрепанные, и она курила на убой. Выглядела по-настоящему испуганной.
— Рост?
— Где-то сто семьдесят.
— Вес?
— Фунтов сто десять.
— Какие сигареты она курила?
Дайандра вновь прикрыла глаза.
— Длинные, с белым фильтром. Пачка золотистого цвета. Кажется, «Делюкс».
— «Бенсон и Хеджис
