Еще на первом июньском заседании ОСДФ было решено создать Особую комиссию по учету опыта войны с Японией в новом кораблестроении (КНК). Фактически, под этим названием планировалось спрятать от лишних глаз группу разработчиков нового поколения линейных кораблей-дредноутов. Поэтому и деятельность ее Император повелел вести в условиях самой строжайшей секретности. Исполнительным секретарем-координатором КНК был назначен И.Г. Бубнов, Главными конструкторами будущих конкурсных проектов — Д.В. Скворцов и А.Э. Шотт. Ответственным за режим — жандармский ротмистр В.Ф. Модль, креатура Балка. О нем он вспомнил что-то хорошее. Запамятовал только, где именно прочел…
Работа в чертежных началась уже через пару дней после создания КНК, но, к сожалению, проектировщики не слишком хорошо представляли себе, что же именно в результате им предстоит получить. В итоге, дабы сэкономить время, Николай, с подачи Вадика, принял решение отправить их в командировку во Владивосток, к Рудневу. Резонно рассудив, что пусть и ценой месячного простоя, инженерам лучше один раз четко выслушать, чего же именно от них добиваются, чем резать хвост у кошки по сантиметру.
Компания кораблестроителей в составе Шотта, Скворцова, Шлезингера, Теннисона, Коромальди и Египтеоса свалилась на голову Петровичу как снег на голову в самом конце июля. Ему, по уши погрязшему в проблемах Владивостокской эскадры перед лицом грядущих сражений, кстати, ничего оптимистичного не сулящих в свете вторичного заблокирования главных сил флота в Порт-Артуре (на этот раз собственным, подорвавшимся на минах прямо в проходе, броненосцем «Победа»), да вдобавок огорошенному явлением блудного сына со товарищи, только и не хватало сейчас новых забот. Однако, воочию узрев перед собой лучших корабелов России, тех, о ком с благоговением читал в книгах своей юности, чьи решения обсуждал с друзьями на форуме до хрипоты или до смерти клавиатуры, понял, что такой шанс выпадает раз в жизни.
Быстро организовав катер и все необходимое для классического шашлыка начала 21-го века, Петрович, взяв с собой только Хлодовского, Щеглова и троих беглых воспитанников Морского корпуса, — чтобы было кому шампуры насаживать и угольки ворошить, на сутки вывез всю эту честную компанию на остров Русский, в одну из давно уже приглянувшихся ему укромных бухточек. Не забыл он прихватить с собой и заветную тетрадку с рисунками, цифрами и таблицами…
Когда на следующий вечер, на вокзале, он провожал в столицу своих новых друзей, Шотт, неожиданно отозвав его в сторону, прошептал на ухо:
— Всеволод Федорович, то, что Вы предложили — это просто гениально. Я только сегодня ночью до конца оценил всю красоту этой схемы. Вернее — схем. Спасибо.
Но не о том речь… Мальчиков, придержите, пожалуйста. Все-таки, это еще не их война. Когда же придет их время, и у них будут ТАКИЕ корабли, сам черт им не страшен будет! Вам же сейчас — Бог в помощь! Ждем в Питере с победой…
* * *
Интрига с выбором типа перспективного линейного корабля Русского флота, в котором учитывался опыт первых боев русско-японской войны, разрешилась 21-го октября, когда до битвы у Шантунга оставалось еще около двух месяцев. В этот день на заседании ОСДФ были рассмотрены эскизы общего расположения перспективных боевых кораблей, представленные Захарофым от имени концерна «Виккерс» и нашими инженерами — Скворцовым, Шоттом, Кромальди и Гавриловым. В их числе были проекты бронепалубных крейсеров в 5500 и 4000 тонн с «механизмами по типу Парсонса» и «эскадренного крейсера в 15 000, 16500 и 18 000 тонн». Обсуждение было длительным и скурпулезным, одним днем не управились, поэтому окончательное решение было принято вечером 22-го, когда Император подвел итоги, повелев продолжить разработку крейсеров, а броненосец-крейсер строить по третьему, самому крупному из трех, проекту Тернстона, как наиболее сбалансированному по характеристикам. Возражения Верховского и Кутейникова о его дороговизне Николай решительно отмел.
Таким образом, несмотря на сложные политические отношения между двумя империями, вновь, как и при постройке «Первенца», Россия предпочла обратиться к британскому опыту. Казалось бы — здесь все закономерно, поскольку наши корабелы просто не имели опыта проектирования и постройки кораблей такой размерности. Не говоря уж о новой энергетике.
На самом же деле ларчик открывался не так просто. Кроме того он был с двойным, если не с тройным дном. Изначально самодержец настраивал Авелана, Дубасова, Кутейникова, Рожественского, Бирилева и всех прочих господ адмиралов и генералов на корабль с тоннажем в 15,5-16 тысяч тонн, соответствующий предложенному Петровичу концепту. После долгих обсуждений, они прониклись, наконец, реальностью турбин и трехорудийных башен. Но… категорически, наотрез отказывались отдавать проектирование англичанам! Им вторили и наши проектировщики, что естественно, и кораблестроители, которых, как оказалось, трудности создания 16-тысячетонного быстроходного броненосца не слишком смущали.
Столкнувшись с такой резкой оппозтцией, Николай решил форсировать события с приближением проекта к той размерности, когда до настоящего дредноута уже рукой подать, но Джек Фишер и его команда в британском Адмиралтействе понять, что же именно задумали русские, не смогут. Поскольку поначалу, на момент заключения контракта, башен главного калибра у нового корабля будет предусмотрено только две…
Захароф был строго конфиденциально уведомлен, что Государь желает, при сохранении в проекте броненосца-крейсера прежних параметров брони и энергоустановки, ввести кроме главного и противоминного, еще и промежуточный калибр артиллерии, предусмотрев установку восьми-десяти 8-дюймовых орудий при соответствующем росте водоизмещения и неизбежных незначительных потерях в скорости. Виккерс должен был представить проект как инициативный и внеконкурсный в дополнение к уже имеющимся.
В итоге, как и предполагал Петрович, против царского «Хочу!» участники ОСДФ пойти не решились, а взвалить на себя ответственность за разработку и постройку корабля на четверть большего, нежели предыдущий броненосец типа «Бородино» — просто не рискнули.
Через три недели концерн Виккерса в лице Б. Захарофа и Морское министерство в лице адмирала В.Ф. Дубасова заключили секретный контракт на приобретение Россией проекта «эскадренного броненосца-крейсера в 18 500 т, с полным ходом в 22,5 узла, 6 — 12" и 8–8" орудиями» со всей необходимой конструкторской и иной технической документацией и обязательством конструкторского и технологического сопровождения со стороны поставщика постройки головного корабля на петербургской верфи. Кроме того, концерн должен поставить для строительства в России двух судов этого типа котлы, турбины и все прочие механизмы по энергетической части, а так же обеспечить поставку потребного оборудования и технологий, необходимых для строительства столь крупных судов.
Кстати, Петрович и тут не ошибся в своих ожиданиях: новый проект Тернстона оказался поразительно похожим по компоновке на японский «Ибуки» из нашего мира. Энергоустановка будущих кораблей этого типа должна была первоначально включать две паровых машины, работающие на внутренние гребные валы, и комплект из двух турбин прямого действия на внешних валах. Но позже, летом 1905-го года было решено, что второй крейсер получит чисто турбинную установку «по типу корабля Великобританского флота „Неустрашимый“».
Местом постройки головного броненосца-крейсера был выбран Адмиралтейский завод. И уже через два дня после заключения контракта последовал Императорский Указ о дозволении создания Частно-государственного концерна с долевым участием иностранного капитала «Адмиралтейские верфи/Виккерс» (50 % у казны, 50 % у Виккерса, «золотая акция» лично у Николая II). Управляющим директором был назначен П.Е. Черниговский, главным инженером Д.В. Скворцов. Предварительная смета затрат по реконструкции предприятия была оценена в 3,5 млн рублей с российской (финансы) и британской (оборудование) сторон.
Вскоре были официально оформлены контракты между Доброфлотом и Виккерсом на поставку силовых установок и комплекта котлов для «лайнеров в 18 200 т», — шла война, и факты прямого военного сотрудничества с Россией Захароф предложил прикрыть таким «фиговым листком». Одновременно вступил в силу и контракт с фирмой Парсонса, предусматривающий предоставление производственной лицензии по выпуску турбинных силовых установок его конструкции и техническую поддержку сроком на 10 лет.
Предполагалось, что турбины Парсонса можно будет использовать и на легких крейсерах. Однако, в итоге, все-таки решили не класть все яйца в одну корзину. При посредничестве Крампа был заключен контракт с «Дженерал Электрик» на изготовление двух комплектов турбоагрегатов Кертиса для «крейсера в 5000 т» (проект Гаврилова), который позже был по указанию Императора слегка увеличен, матеарилизовавшись в металле, в итоге, как крейсер-яхта «Штандарт»2. Доставить свои турбины в Россию американцы обещали через полтора года с момента заключения контракта. Крейсер должен развить по проекту 26 узлов, причем его силовая установка должна была также стать комбинированной: на среднем валу паровая машина, а на бортовых — турбины.
