Более того, после каннского триумфа «Лукавая и Капризная Девка» по имени Фортуна стала все чаще поворачиваться к Ганнибалу своим аппетитным… «нижним бюстом»!
Глава 11. «Одержавший победу не победитель, пока победы не признает побежденный»
Страшная молва о Каннском побоище стремительно «прилетела» в Рим не с копьями и дротиками конных удальцов Махарбала! На «счастье» Рима, ее принесли потрепанные и изможденные легионеры-беглецы: все полегли на поле боя вместе с обоими консулами – защищать римлян теперь некому!
Гибель Римского государства показалась его жителям столь неизбежной, что некоторые граждане уже собирались бежать из Италии, которая вот-вот окажется в руках Одноглазого Пунийца. Ужас, охвативший горожан, был несравним с тем, что случилось после вестей о Тразименской трагедии! Вопли плачущих женщин заглушали голоса сенаторов, спешно собравшихся по зову преторов Публия Фурия Фила и Марка Помпония в стенах сената, чтобы рассмотреть один-единственный вопрос: «что делать?!» Квинт Фабий на правах бывшего диктатора попытался навести порядок. Он срочно направил конных гонцов по Аппиевой и Латинской дорогам разузнать, насколько правдивы невероятные слухи, наполнившие ужасом сердца римлян. Новость, которую они ему принесли, – «Больше нет никакой армии!!!» – заставила похолодеть и такого закаленного старика, каким, безусловно, был Квинт Фабий Кунктатор. И все же он сумел собрать всю волю в кулак и перво-наперво успокоить собравшихся сенаторов: «Вздор! Все не могли погибнуть!! Хоть кто-то должен был спастись!!!» Первым его действием было обуздать растущую панику среди римлян (особенно римлянок!) и восстановить порядок в городе. Поскольку почти в каждой семье кто-то из родных или близких находился в рядах исчезнувшей армии, то приказ Фабия был отрезвляюще суров: «Не пускать замужних женщин на улицы – пусть остаются в своих домах и не сеют панику. Сохранять на улицах тишину. Арестовывать всех распространителей слухов. Каждый гражданин Рима должен ждать у себя дома касающейся его информации». На пиршества и игры был наложен запрет. Никому не было разрешено отлучаться из города – за его границей проходил последний рубеж обороны, и у всех ворот появились стражники. С целью предотвратить бегство охваченных страхом семей Фабий запретил оглашать списки потерь. Когда они все же стали известны, женскому отчаянию не было предела. Почти все женщины облачились в траур, оплакивая павших отцов, мужей, братьев, и упрекали тех, кто этого не делал. Все считали, что, истребив огромную римскую армию, враг поспешит осадить город: ведь только это и оставалось сделать для завершения войны.
И вот уже от дома к дому, от двери к двери понесся зловещий шепот: «Hannibal ad portas!!!» (Ганнибал у ворот… Рима!)
…Кстати, как всегда это бывает – пророчества и знамения вспоминаются только в дни неудач и трагедий – в Риме все вспомнили о древнем этрусском предании, гласящем: «Римляне! Избегайте реки у Канн; пусть иноземцы не принудят вас там вступить в бой!» Так или иначе, но враг понудил Рим к сражению именно у… Канн, и катастрофа случилась! Впрочем, это всего лишь предание, достоверность которого определяется политической конъюнктурой момента. Так было, так есть, и так будет во все времена…
Незамедлительно был послан к Дельфийскому оракулу Квинт Фабий Пиктор с вопросом, что делать дальше и какие жертвы приносить богам. Две римские жрицы Весты (весталки Опимия и Флорония, кажется, так их звали?!), уличенные в нарушении обета целомудрия и прелюбодеянии (Флорония даже умудрилась забеременеть), были объявлены причиной страшной катастрофы под Каннами, посланной за это прегрешение на римлян разгневанными богами.
Дававшие обет сохранять девственность еще в 6—10-летнем возрасте, эти девы из знатных семей занимали в римском обществе совершенно особое положение. В течение 30 лет они должны были исполнять жреческие обязанности в храме Весты. Они поддерживали в нем вечный огонь и выпекали специальные хлебцы для религиозных празднеств и церемоний. В этом храме хранился особо почитаемый культовый предмет – большой возбужденный фаллос. Поскольку весталка соблюдала строгий обет целомудрия, то она пользовалась исключительными почестями и привилегиями, в том числе ее личность была неприкосновенной (тот, кто обижал их, осуждался на смерть) или если навстречу ей вели на казнь преступника, ему даровали жизнь. Весталки не были изолированы от римского общества и даже принимали участие в вечеринках. По истечении службы в храме весталки могли выйти замуж, хотя пользовались этим правом немногие. Но и спрос с них был столь же чрезвычайный. Так, если они теряли обязательную для них девственность, их зарывали живыми в землю.
Поскольку Флорония успела покончить с собой, то по обычаю зарыли живой в землю у Коллинских ворот только Опимию. Любовник одной из жриц-прелюбодеек был публично насмерть забит… солеными розгами. Этим человеческим жертвоприношением дело не ограничилось, и живыми в землю оказались закопаны галльские мужчина и женщина, грек и гречанка.
…Между прочим, предсказания в ту эпоху играли огромную роль, и ответ Дельфийского оракула одних – римлян – должен был морально поддержать, других – пунов и их предводителя – озадачить, а третьих – италийских союзников Рима – предостеречь от немедленного перехода на сторону победоносного карфагенского полководца. Вердикт именно из Дельф, а не из римских святынь должен был показать всем (в первую очередь наемникам Одноглазого Пунийца!), что в Каннах война отнюдь не закончилась и авторитетнейший греческий оракул не сомневается в победе римского оружия над чужеземным агрессором…
Покончив с умиротворением богов и преодолев первый порыв отчаяния, римляне со своим обычным упорством снова изготовились к борьбе. Тем более, что было получено письмо от Гая Теренция Варрона, извещавшее не только о гибели Эмилия Павла, но и о сборе под его началом остатков разгромленной армии под Канузием, и самое главное – Ганнибал все еще под Каннами и, судя по всему, идти на Рим… не готов!!!
Эта новость была сродни «бальзаму на израненную душу» горожан Рима.
«Танцевать начали от печки»: как и после трагедии на берегах Тразименского озера, в римском сенате пришли к выводу, что Рим снова нуждается в диктатуре. На этот раз выбрали не столь харизматическую личность, каким, несомненно, был Квинт Фабий Кунктатор, а более ординарную фигуру – Марка Юния Пера, бывшего консула 230 г. до н. э. и цензора 225 г. до н. э. Начальником конницы оказался Тиберий Семпроний Грах, в прошлом – эдил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
