Не знаю что это было: преодоление - не преодоление?
Вспоминает Марат Башаров: В Костроме во время одной из репетиций Никита Сергеевич совершенно для меня неожиданно предложил мне роль графа Полиевского. Человека, который несколько старше других юнкеров, в том числе и Андрея Толстого по возрасту, но в еще большей степени по своему жизненному опыту и мироощущению, мировоззрению. При том, что играть Толстого будет Меньшиков, который старше меня на одиннадцать лет, звезда, актер, за которым тянется шлейф потрясающих ролей в кино и театре. Как у нас с ним все сложится? Я волновался невероятно...
Приехал Олег. Повел себя с нами не как суперзвезда, нет. Он был такой же, как мы, зеленые, не обремененные опытом. Сбросил с себя знакомую всем "меньшиковскую вуаль", то есть свою дистанцированность от других, закрытость, некую рубежность. Принял все наши правила. Вместе с нами сидел в классах, учился, фехтовал, маршировал. Убирался, когда ему приказывало начальство.
У него была отдельная комната, там мы собирались по вечерам, это стало настоящей отдушиной. Пили водку, смеялись. То есть Олег вроде бы ничем не выделялся, мы не ощущали разницы с ним практически ни в чем. Для меня это было настоящим подарком. Раньше мы не были знакомы. Я-то, конечно, знал его - издали: известный актер, замечательно работает, учился в нашем училище... Не более. Но никогда не мог предположить, что он сумеет вот так стать с нами вровень... Может быть, он отчасти играл в такую близость, вернее, подыгрывал нам? Не знаю... Только важно ли, почему он так себя вел с нами? Если и подыграл, сыграл - то этим умно облегчил нашу жизнь и свою собственную в костромской казарме.
Не уверен, что с другим партнером мне было бы так комфортно играть Полиевского. Тем более Меньшиков мне помогал какими-то советами на съемке, что-то подсказывал - просто, по-товарищески. Однажды сказал: "Знаешь, я бы хотел сыграть Полиевского..."
Вспоминает Егор Дронов: Олег был в Костроме нашим объединяющим началом, он нас прочно связывал самим своим к нам отношением, ощущением равенства, которое он давал всем остальным ребятам.
...Между прочим, юнкер Толстой в Костроме имел две льготы: отдельную комнатку рядом с казармой и посещение бани два раза в неделю в отличие от остальных, которым баня разрешалась раз в неделю.
Из телевизионного интервью Олега Меньшикова: Я понимал, что мне нужен контакт с ребятами, которые играли в "Цирюльнике" моих близких друзей. Инициатором такого контакта должен был стать я сам. Они не могли сделать первый шаг в силу своего возраста, статуса начинающих... Оттого все лежало на мне. Я был заинтересован в том, чтобы у нас сразу сложились дружеские отношения и в жизни. Жизнь в Костроме очень тому поспособствовала.
Из телевизионного интервью актера Владимира Ильина: В Костроме меня поселили в комнате политрука - были раньше такие комнаты в военных училищах. Поселили, потому что я играл командира юнкеров, капитана Мокина. Как-то задержался шофер у нас, место для ночевки в моей комнате было, и ребята внесли вторую кровать. Потом шофер уехал. А кровать так и осталась.
Приехал Олег. Он рвался жить со всеми в казарме: я - солдат, я буду со всеми!.. Я говорю: "Олежек, не спеши, поживи эту ночь у меня". - "Нет! Я с ребятами!". Переночевал... На следующий день вечером пришел ко мне посидеть. А утром у нас пробежка, сугробы - метра три высотой. Красиво. Кострома зимой дымком пахнет...
Олежек бегал с ребятками. Пришел потом, как лошадь после скачки. Я говорю ему: "Ты слушай меня..." Пожили мы какое-то время вместе. Но разные ведь люди - возраст, привычки... И как-то он меня отселил в комнату, которая называлась "красный уголок"...
Из интервью Олега Меньшикова журналу "Премьер": Михалков гениально сделал, когда отвез нас в Кострому, в училище. Иначе бы не удалось сначала создать, а затем передать атмосферу юнкерского братства. Такое нельзя сыграть на голом профессионализме. Тут чувства в ход идут. Это был совершенно необычный эксперимент, ничего похожего в моей жизни еще не случалось... Не скрою, я привык к несколько иным условиям жизни... Хорошим...
Словом, на эту казарменную жизнь я пошел не без опаски, но в то же время и с некоторой радостью представлял, что меня ждет: очко в сортире, холодная вода в умывальнике. Но ничего, выжил... Питались мы очень хорошо, но, конечно, никаких особых разносолов не было...
Мы слегка нарушали режим выпивкой, только и всего. Куда бежать зимой? Перепрыгнешь через забор и пойдешь бродить по городу в юнкерской шинели, чтобы люди от тебя шарахались? Относительная романтика... Нам и без того скучать не приходилось: подъем в шесть утра - и бегом...
Вспоминает Егор Дронов: Вставали, шли на завтрак, потом лекции. Когда мы приехали, то первую неделю не понимали: отчего курсанты Костромского училища спят на лекциях? Спустя две недели мы стали такими же сонными, как они, отличить нас можно было только по форме. Строгая была у нас жизнь. Для того, чтобы просто перейти по территории училища из одного здания в другое, надо было построиться, услышать команду (командовал я как командир взвода): "Равняйсь! Смирно! Шагом марш!" Пройти строем, остановиться у другого здания, снова выслушать команду и только после этого войти в дом.
Теперь можно признаться. Ночью, случалось, ходили в город. В поход за "Чаркой", напиток такой был в Костроме... Деньги на это давал Олег.
После команды "Отбой", мы, нарушая режим, собирались у Меньшикова. Там душа отдыхала - благодаря его гостеприимству...
...Через три месяца учение в Костроме закончилось. Начались съемки в Москве... Группа жила в "Президент-отеле". Казарму сменили роскошные номера в одной из лучших столичных гостиниц. Сами съемки шли трудно - зима начала 1997 года была в Москве неустойчивой, сумасбродной. То мороз за двадцать пять градусов, то все начинало течь весенним половодьем.
Правда, настоящий старт был несколько раньше костромской жизни юнкеров. Ранней осенью были сняты эпизоды в тувинской тайге, там, где когда-то упал метеорит, затем в Нижегородской губернии, близ города Горбатова. Но основная работа пошла в Москве.
...Первый съемочный день после Костромы. Сцена возвращения юнкеров с бала. Едут в санях, одетые в тонкие шинели, зато ноги в валенках: ног в кадре не видно... Полиевский дразнит Толстого рассказом о родинке, которую успел разглядеть на спине очаровательной мисс Джейн... Сцена живая, эмоциональная, надо забыть о жутком холоде, о дрожи, которая пробирает все больше и больше, уже с первого дубля... А дублей было более пяти...
...Зато, вернувшись с бала, господа юнкера входили в училище уже в Праге через несколько месяцев; входили, слегка пополневшие на добром чешском пиве. Но Толстой и Полиевский при этом должны были сохранить то взаимное раздражение, готовность к ссоре, вызову на дуэль со стороны Толстого, которое началось зимой, в морозную московскую ночь.
А до того - ранняя московская весна, потом близ Новодевичьего монастыря, где снималась масленица. Были и другие сложности, которые уверенно преодолела студия "ТРИТЭ" с ее великолепными организационными традициями и навыками. Но все кажется не таким трудным в сравнении с тем, что предстояло сыграть Меньшикову в этом фильме. Возможно, Андрей Толстой самая трудная роль из тех, что ему пришлось до этого играть. Толстой, по сути, идеальный герой, а это всегда неимоверно сложно для любого актера. Тем паче в наши дни, когда идеалы стали архаикой; разумеется, идеалы, связанные с нравственным императивом. Что-то вроде обломков костей мамонта, которые хранят в палеонтологических музеях.
Мир уже давно потерял спокойную цельность и непосредственность природного бытия, ту космическую непосредственность, в которой могли существовать аркадские пастушки и пастушки, радуясь непорочности окружавшего мира. Андрей Толстой, герой Меньшикова,- личность, душевно непорочная. При этом отнюдь не исключительная, не наделенная особой яркостью, одаренностью. Обыкновенный юноша, один из многих в ту пору, в году 1885... Эта неисключительность тоже создавала для Меньшикова определенный барьер - он из тех, кто выделен от рождения.
