На этот раз скандинав решил вообще не отвечать. Он лишь посмотрел на своего спутника с красноречивым выражением: «Так когда же прибудет сюда моя вода?» Тот вздохнул и отправился куда-то, покачивая котелок в руке. Вернулся буквально через несколько минут, поставил полную посудину прямо на огонь, только-только начавший разгораться.
– Поспешим? – с улыбкой поинтересовался он.
– Поспешим. Как думаешь, успеем к утру?
– Постараемся.
Агнар поустойчивее пристроил котелок на занявшемся бревнышке и высыпал туда все, что у него еще осталось в котомке – крупу, куски вяленого мяса, пару луковиц, даже сыр. Помешал ложкой. На вид странного варева тотчас же отозвался желудок – и затребовал хоть какой-нибудь еды. Перед внутренним взором сразу же заплясали всевозможные вкусные блюда, которые ему приходилось есть. Наклонившись поближе к котелку, он вдохнул ароматный привычный запах.
– А что тебе нужно в Магрибе? – спросил он.
– Так… Свои дела.
– Как я понимаю, тебе туда очень нужно?
– Верно.
– Так почему же ты сам не устроил это для себя? Неужто так сложно договориться с торговцами, с владельцем корабля?
– Сложно, – посуровел единорог. – Я все-таки не человек. Я не могу многое из того, что можете вы, люди. Словом, мне нужна будет кое-какая твоя помощь и заступничество. Надеюсь, ты не откажешь мне? – и посмотрел свирепо.
– Ладно. Если, конечно, не будешь надоедать мне своими остротами.
– Ох уж эти люди! Сразу условия ставить…
Викинг привычно пропустил выпад мимо ушей.
Содержимое котелка загустело и поблекло. Молодой мастер торопливо снял его с огня и запустил в него ложку. Но не успел он насладиться результатами своей готовки и порадоваться, что содержимым посудины ни с кем не придется делиться, а значит, не надо следить за собой, как бы не съесть лишнее – как рядом возник Экда, вооруженный большой деревянной ложкой. Решительно подвинул скандинава и запустил ложку в котелок.
– Что, хочешь меня без ужина оставить? – ворчливо осведомился единорог – и тут же подмигнул. – Одной травой сыт не будешь!
– Так ты можешь есть обычную человеческую пищу? – недовольно спросил скандинав, которому беспардонно поломали все удовольствие.
– Конечно, могу. Поневоле приходится приспосабливаться…
– А чего тогда от рыбы нос воротил в гостях у рыбаков? А ночью – я сам видел – у коров на плоту сено воровал.
– А ты видел, какое там сено?! Сено – высший класс!
– Не разбираюсь, я сеном не питаюсь.
Раздражение скандинава улетучилось в один момент. Он довольно фыркнул и, доедая свою половину, с удовольствием представил, как на корабле, на пути в Магриб будет учить единорога грести веслами и тянуть канаты. И ведь не отвертится, если хочет научиться походить на всех окружающих людей. На торговые корабли не берут просто так. Разумеется, если путешественник может выложить из своего кармана солидную долю серебра, его возьмут просто так и даже, пожалуй, не будут нагружать работой, но станут смотреть косо. Что это за человек, который не работает, а вместо того предпочитает выложить серебро? Калека он, или просто скорбный на голову?
Даже королю прилично было заниматься каким-нибудь ремеслом вроде кузнечного или плотницкого дела, даже предводитель дружины должен был уметь приготовить пищу и попотеть за веслами, при необходимости помахать топором или даже лопатой. Любая женщина, пусть и самая родовитая, при этом не умеющая ни прясть, ни ткать, ни корову доить, могла быть уверена – ее вряд ли возьмут в жены. Женщина, не владеющая самыми обычными женскими навыками, показалась бы соотечественникам Агнара ненормальной. В любом случае, с ней побоялись бы связываться – мало ли, вдруг она серьезно больна?
Так что, по мнению любого соотечественника викинга, да и кельтов из всех существующих племен, облик единорога вряд ли мог бы считаться оправданием праздности. Раз есть руки, значит, работать можешь и должен.
Вычистив дно котелка последним куском лепешки, молодой мастер отправил его обратно в сумку, старательно упаковал весь свой скарб, затушил и разметал костерок и навьючил вещи на коня. Жеребец всем своим видом выразил ему порицание, но его усилия прошли впустую. Обращать внимание на недовольство лошади скандинав как-то не собирался.
– Ну, пошли, что ли?
– Пошли, – покорно согласился Экда. Засунул ложку за голенище своего иллюзорного сапога и тут же обратился единорогом.
Викинг поневоле покосился на его правую заднюю ногу. Никаких выступов, напоминающих спрятанную ложку, конечно не было.
– Кстати, где ты ее взял?
– Кого? – удивилось волшебное существо, повернув точеную голову.
– Ложку.
– У рыбака. Да он и не заметит. У него на плоту их было штук шесть запрятано.
– А зачем она тебе?
– Кто?
– Ложка.
– Ну, как же! Я к тому моменту уже твердо решил, что стану приспосабливаться к человеческой еде. Не руками же похлебку есть. Похлебка-то горячая.
– Решил – и жевал сено? Так, что ли?
– Ну, напоследок-то!..
– Ты даешь!..
– Вот только рыбой меня не надо кормить. Все равно в рот ее не возьму. Мы с ней из разных стихий, ты понимаешь…
– Тогда на корабле ты будешь белой вороной, ведь у моряков в основном рыбный рацион. Что тут поделаешь?! Едят то, что под рукой.
– Ты это серьезно?
– Абсолютно.
Морда у единорога так вытянулась, что он перестал походить на коня. Конские морды никогда не бывают такими выразительными. Теперь Экда больше напоминал чародея, по капризу ненадолго превратившегося в лошадь.
– Это ужасно, – пробормотал он. – А если я откажусь?
– Будешь сидеть голодным. А вообще, странно будет выглядеть, если один из путешественников станет отказываться от рыбы.
– Просто ужасно…
Вечерняя полутьма опускалась на Эрин, на его щедрые луга и поля, где трудились крестьяне, засевая вспаханную землю ячменем и пшеницей. Сверху, начиная с вершины горы, больше напоминающей высокий, крутой холм, были видны аккуратно нарезанные поля и крохотные фигурки людей, которые заканчивали труды и спешили по домам. Видно было стадо, которое два пастуха и три лохматые собаки, похожие издалека на комочки шерсти, несомые ветром, гнали к поселку неподалеку от берега моря.
«Наверное, именно там и живет гостеприимный рыбак со своей женой-альвийкой. Интересно, много ли среди кельтов счастливых мужей необычайных жен?» – подумал викинг.
Он шагал, придерживая коня за узду и выбирая пологий подъем и луг без валунов, если это было возможно. Уставший жеребец укоряюще поглядывал на хозяина, время от времени дергал его за рукав или край рубашки, но тот не реагировал. Коня, привыкшего к ночному отдыху, было жалко, конечно. Но себя было жальче.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
