По этим словами Гоббса, которыми начинается «Бегемот, или Долгий парламент», невозможно догадаться, что буквально сразу за благостной картиной последует двадцатилетняя эпоха войн и революций, в которой погибнет 200 тысяч англичан[457]. А между тем, с точки зрения теории Власти, «хорошее управление своими подданными» Карла I к этому моменту не выдерживало никакой критики. Политическая ситуация в Англии характеризовалась двумя факторами: существенными религиозными разногласиями (как внутри независимой от Рима, но католической по обрядам англиканской церкви, так и между ней и протестантской церковью Шотландии) и ограниченными финансовыми возможностями короны (со времен Хартии вольностей увеличение налогов требовало согласия парламента). Теория Власти в подобных случаях рекомендует поочередное ослабление противников — организацию «ручного» парламента (например, по французскому образцу[458]) или постепенную церковную реформу в пользу более перспективной конфессии[459], но никак не то и другое одновременно.
Карл I действовал противоположным способом: надолго распустил парламент, прямыми административными мерами поменял руководство церкви, да еще ввел новый налог[460] («корабельный сбор»), затронувший интересы наиболее богатых приморских городов. В 1637 году он пошел еще дальше, послав в Шотландию молитвенник нового образца (признание которого означало бы подчинение местных священников английской церкви). Шотландцы подняли восстание, его подавление требовало многочисленной армии, а ее создание — денег, которых у Карла попросту не было. В результате к 1640 году Карл оказался перед скверным выбором: потерять Шотландию или созвать парламент. Теория Власти рекомендует в подобных случаях сначала навести порядок в собственной группировке (в Англии), а уж потом воевать с соседями; но, как вы уже поняли, Карл не был выдающимся человеком Власти. В апреле 1640 года созывается Короткий парламент, ответивший на предложение дать денег петицией о мире с Шотландией. Его роспуск никак не улучшает ситуацию, и в ноябре Карл фактически подписывает себе смертный приговор, созывая парламент повторно. Этот Долгий парламент, просуществовавший в одном и том же составе с 1640 по 1660 год, Гоббс и назвал Бегемотом, по имени самого страшного демона средневековой мифологии[461].
Следующие 50 лет английской истории похожи на ту каплю воды, по которой мыслящий человек может предположить существование океана. На протяжении жизни одного человека[462] маятник политического устройства Англии трижды качнулся от деспотизма единоличной власти к разгулу демократии республиканского правления.
Долгий парламент, с первых же заседаний взявший курс на ограничение королевского правления, к 1642 году превратился в самостоятельный центр власти и создал собственную армию[463]. Началась гражданская война, требовавшая денег уже от обеих сторон; парламент тут же принялся вводить новые налоги, чего никогда не позволил бы королю. Благодаря хорошему финансированию и религиозному фанатизму[464] армия парламента стала самостоятельной силой — как в военном, так и в политическом отношении. Победив в 1646 году войска совсем уже обедневшего Карла I, армия повернула штыки против собственного правительства (что могло стать неожиданностью лишь для профана в теории Власти) и в 1647 году взяла под контроль парламент. Власть фактически перешла в руки главнокомандующего, то есть Оливера Кромвеля, однако сбор налогов все еще приходится проводить именем парламента, и в 1649 году Англия объявляется республикой. После нескольких чисток парламента, когда из него последовательно изгоняются неугодные новой власти лица (и в результате которых оставшийся парламент прозван Охвостьем), он наконец полностью распускается в 1653 году[465]. Кромвель становится официальным диктатором (лордом-протектором), и политический маятник возвращается к исходной точке. В Англии снова, как и в 1640 году, правит один человек, с той лишь разницей, что теперь его группировка состоит не из феодалов-вассалов, а из наемной армии, существующей на собранные налоги.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Второй цикл начинается практически сразу, со смертью[466] Кромвеля в 1658 году. Среди его вассалов разгорается неизбежная борьба за власть, компромиссная фигура сына Кромвеля никак не устраивает армейских генералов (какой из него, к черту, лорд-протектор?), и они не находят ничего лучшего, чем собрать распущенный ранее Долгий парламент (несколько напоминает действия Карла I, не правда ли?). В мае 1959 года парламент собирается, но в октябре он уже снова разогнан одним из генералов, что дает повод другому генералу, Джорджу Монку[467], двинуть войска на Лондон с целью снова собрать парламент. Но авторитет протертого до дыр Долгого парламента уже никуда не годится, и нет никаких надежд, что выборы нового сколько-нибудь улучшат ситуацию (все уже привыкли, что военные собирают и разгоняют парламенты по собственной прихоти). Роялисты, располагающие признанным лидером — будущим королем Карлом II, — наконец-то оказываются в более выгодном положении, нежели республиканцы, представленные лишь грызущимися между собой генералами. Трезво оценив свои возможности, Монк решает: «если не можешь предотвратить — нужно возглавить» — и фактически приглашает Карла II на английский престол. В мае 1660 года тот триумфально (можно себе представить, как достала английское население вся эта так называемая республика) возвращается в Лондон. Двадцати лет как не бывало; новый король Англии сталкивается с теми же проблемами, что и его отец: с церковным расколом и нехваткой денег[468].
Однако между двумя королями имелась существенная разница: «Карл I мнил себя королем милостью божьей, а Карл II понимал, что он сидит на престоле лишь с позволения лендлордов и купцов, заседающих в парламенте…» [Мортон, 1950, с. 230] Благодаря столь трезвому взгляду на вещи Карл II оказался довольно успешным властителем. Задобрив парламент многочисленными подачками (например, возвратом конфискованных в ходе революции земель), он добился в ответ поддержки религиозной реформы — унификации молитвенников (разумеется, в пользу англиканства, а не пресвитерианства) и обязательного принятия англиканских догматов для всех выборных лиц. Тем самым пуритане как политическая группировка оказались вытесненными из общественной жизни, и церковный раскол, стоивший короны Карлу I, был преодолен всего за несколько лет.
С деньгами все оказалось значительно сложнее. Каким бы роялистским ни был парламент по настроениям, заседали в нем люди, прекрасно понимавшие, откуда берутся налоги (из их же собственных карманов). Безрезультатно потратив десять лет на попытки договориться с парламентом, Карл II решил пойти по французскому пути: обеспечить себе независимые источники дохода. В 1670 году он заключил тайный договор с Людовиком XIV, получив в обмен на военный союз и обещание принять католичество ежегодную субсидию, достаточную для независимости от парламента. Однако для ведения серьезной войны этой субсидии не хватило; парламент же не только не поддержал финансово войну 1672 года (Франции и Англии против Голландии), что привело к дефолту по долгам короны, но и раскрыл обещание Карла принять католичество. Карлу пришлось принести торжественную клятву всегда оставаться протестантом[469]. В довершение всех этих бед парламентарии от купечества и банкиров организовали единую оппозицию, позднее превратившуюся в партию вигов. Возглавил ее Энтони Эшли Купер, граф Шефтсбери, член Долгого парламента с 1640 года, соратник генерала Монка, лорд-канцлер[470] Карла II — как мы сказали бы сегодня, профессиональный революционер. Решение Карла обратиться за деньгами к французскому королю, а не к банкирам Сити привело к закономерным последствиям: парламент, который раньше просто не давал денег, вознамерился снова, как и в 1640 году, противопоставить себя королю.
