его к земле, и не давая вырваться. Слышатся всхлипы хватающие редкий воздух. Варя находит глазами брошенную на земле трубу, и в следующий миг уже раздается громкий стук железа о голову Кузьмина. Большое тело падает наземь. Варя от неожиданности роняет трубу. Жадный глоток воздуха доносится до Вари. Паша резво встает на ноги, и схватив Варю за руки, бежит с ней в темноту.
Бой продолжается, слышатся крики, стоны и удары. К свету фонаря прибавляется свет фар и красно-синих мигалок. Оставшиеся на поляне трусливо разбегаются в стороны. Спрятавшись за бетонной стеной клуба, Варя разглядывает оставшихся. Вербина поднимает на ноги шатающегося, но идущего на своих двоих Кузьмина, и они успевают смыться в подворотню.
— Фух, не убила! — глубоко и неровно дыша в такт Паше, говорит Варя.
— Надо спрятаться где-нибудь. Черт, там моя машина осталась.
— Завтра заберешь.
— Идем, — говорит Паша и отрывается от стены. Направляется дальше.
Он ведет ее по знакомой тропе, помогает пролезть между прутьями дырявого забора. Они оказываются в темном школьном дворе.
— Погоди, мы что, в школе будем прятаться?
— Боишься?
— А как мы попадем туда?
— Охраны нет. Я делал это сотни раз. Там есть выбитое окно в мужском туалете.
Они обходят школу со стороны стадиона и останавливаются у нужного плохо закрытого окна. Паша забирается ногами на фундамент, бьет по деревянной раме, и та раскрывается.
— Подтянуться сможешь?
— Я не умею, — отвечает Варя.
— Я помогу, не бойся.
Варя поднимается к нему на фундамент, смотрит вниз, и высота ее не пугает.
— Держись вот здесь и не упадешь. Вот, теперь, я приподниму тебя, а ты держись за раму и подтягивайся вверх, поняла?
— Да, поняла, — отвечает Варя и рывком поднимается вверх в руках Паши. Подтянуться задача не из легких, но она справляется, перекидывается через подоконник. Сползает вниз и подбирает ноги.
В туалете кромешная тьма, разглядеть ничего не удается. Паша появляется перед ней очень быстро и ловко.
— Нормально?
— Нормально. Только темно.
Паша достает из кармана телефон и включает фонарь.
— Идем.
— А нас так не поймают?
— Трусиха.
Они идут по выученным грязным коридорам и холодному бетонному полу.
— В кабинете биологии сломан замок, если знаешь как подвигать ручку, она легко открывается, — эхом раздается тихий холодный голос Чернова.
— Ты ведь давно был в школе, может уже поменяли замок.
— У нас хоть что-нибудь меняли за столько лет? — отвечает Паша и дергает ручку, приподнимая с трудом весящую на петлях дверь. Через пару минут раздается щелчок и путь становится открыт, — видишь.
В широкие деревянные окна светит большая полная луна. Классные парты отражают свет, зеленая доска его поглощает. Учительский стол пустует и пылится. Паша садится боком за первую парту. На его лбу растерта кровь, на глазу уже синеет распухшая плоть. Он потирает ребра, пытается выпрямиться на стуле и морщится от ломящей боли. Варя наблюдает за ним с печалью во взгляде.
— Сейчас! Сиди здесь! — вдруг говорит она и проходит к двери лаборантской комнаты. Там среди завалов чучел, пустых мензурок, тетрадей, журналов и коробок конфет находит на стене аптечку. Набирает в учительский стакан холодную воду из крана. Возвращается к больному, уже приложившему голову к холодной парте. Варя присаживается на пару напротив. Становится выше.
— На, попей водички, — протягивает стакан воды и раскрывает чемоданчик.
В свете телефонного фонарика находит анальгин, антисептик и вату. Паша делает несколько глотков, корчится. Теперь его зубы больше не в крови.
Варя наливает перекись водорода на ватку и вытирает его лоб, ищет в нем рану.
— Где больно?
— Везде, — коротко констатирует Паша.
Варя меняет вату и берет новую. Наконец отыскивает источник кровотечения и аккуратно, дрожащими пальцами очищает его от грязи. Паша шипит.
— Ну-ну, сейчас пройдет. Я только вокруг уберу. Не думала, что ты такой неженка. Потерпи.
— Не боишься крови, отличница? — ласково говорит Паша, устремляя на нее глаза, хищно улыбаясь.
— Нет. Со мной передряги случались часто. Приходилось и за мамой ухаживать, она домой приходила по-разному. Обрабатывать раны, как никак, я умею.
— Могла бы и в медицинский пойти?
— Я художник. Хочешь, нарисую на твоем лице картину?
— Очень хочу, — почти серьезно отвечает Паша, в очередной раз шипя от боли.
Варя склоняется близко к его лицу, чтобы рассмотреть рану. Кровь постепенно перестает сочиться. Она опускает взгляд и видит, как пристально ее разглядывают синие глаза. Она видит в них свое отражение, и оно совершенно спокойно. Алкоголь это или находиться к нему так близко, уже стало привычкой, но сердце ее ровно бьется, а в душе нежный хрупкий покой.
— Не порежься, — тихо хрипит Чернов.
— Дурак! — усмехается Варя в ответ. Склоняется к раненному лбу еще ближе и дует на рану. Замечает, как он хмурится и опрокидывает лоб подальше от нее. В лунном свете его изящные, но избитые глаза и скулы, отсвечивают серебром. Непослушные светлые пряди густых волос открывают лоб и прямые строгие брови. Теперь он кажется совсем еще мальчишкой. Она чувствует его дыхание на своем лице.
— Что ты делаешь? — шепотом спрашивает она.
— Защищаюсь. А ты?
— Уже ничего.
Она отстраняется, кладет последнюю вату на стол. Берет в руку кружку и прикладывает ее к опухшему фиолетовому глазу.
— Холодная?
Паша берет ее руку, удерживающую стеклянную кружку у его лица, в свою.
— Холодная.
— Надежде Николаевне это не понравится, но должно помочь.
— Уже помогает, — делая серьезный вид, отвечает Паша.
— Который это уже раз ты меня спасаешь?
— Не считай. Я перестал.
— Считай, мне нужно знать, чтобы сравнять счет.
— Сегодня мы квиты.
— По рукам. А круто я его?
— Не остался бы он после такого блаженным.
— Ай, никто и разницы не почувствует! — усмехается Варя, — зато, может остепенится.
Варя открывает нагретую кружку от его лица.
— Скоро рассвет. Надо торопиться домой, — заглядывая в темное окно, говорит Паша.
— Да, хорошо бы немного поспать, — зевая отвечает Варя.
Она собирает кровавую вату в карман, закрывает аптечку и кладет все на место, не оставляя следов их пребывания.
Они возвращаются к машине. Паша отвозит ее домой. Он помогает ей бесшумно залезть в окно. Варя обнаруживает запертую дверь и нетронутое одеяло. Громкий храп из зала доносится размеренно и четко.
Она должна была свалиться от усталости, но глаза не смыкаются. Под пение ночных сверчков, она рассматривает тени, падающие на потолок, на занавески, стол, одежду. Ей вспоминаются синие хищные глаза. Ловкие уверенные касания, дыхание, запах мыла и шипучки. Светлые волосы под ее пальцами.
«Разве так должно было быть? К чему были все эти встречи?»
«Тебе не нужны платья, чтобы быть красивой».
«Трусиха».
«Холодная».
«Нет.
