Быть этого не может. Он издевается».
Дурацкая глупая улыбка не сползает с алых губ. От выпитого алкоголя загорается лицо. От него ли? Она бьет себя по щекам. Принудительно зажмуривает глаза, разворачивается к стене.
«Спи. Тебе все это кажется».
***
Татьяна Родионовна беспощадно врывается в комнату. Раскрывает злостно настроенное солнце. Золотые лучи проходят сквозь Варю, не задевая ее сна.
— Вставай, все утро проспишь! — укоризненно отчеканивает бабушка.
Варя не отвечает, громко сопит. Татьяна Родионовна сбрасывает с нее одеяло. Варя недовольно ежится, но продолжает спать, пока по голове ей не прилетает платком, прямо по месту ушиба. Глаза слегка приоткрываются и звон раздается по голове гнетущей волной.
— Что с лицом?! — ругательски выдает Татьяна Родионовна.
— Во сне с кровати упала, — сонно жует Варя.
— Беда-а-а!
— Об угол тумбы ударилась. Голова болит. Я полежу чуть чуть и встану.
— Давай на грядки, без «полежу»!
— Я сегодня в библиотеку за учебниками. Ты записку заполнила?
— В обед поедешь. Заполню. Давай, мне помощь нужна, пошевеливайся!
Татьяна Родионовна громогласно выходит из комнаты. Варя встает разбитой. Недосып, боль на лице, похмелье. Мерзкого запаха нет. Действительно «тайна».
Грядки приходятся Варе, как и завтрак, не по вкусу. Горячее солнце, ноющие мышцы и стонущая боль в голове от каждого наклона вниз. После нескольких часов мучений, бабушка отпускает ее домой. Незамедлительно Варя принимает ванну и обрабатывает царапанную рану на щеке волшебным настоем. Как на зло, чистая одежда заканчивается, приходится искать новую по сундукам, среди старых залежей.
За завтраком Татьяна Родионовна внимательнее рассматривает рану. Возмущается.
— Не понимаю, как можно было при падении с кровати, так оцарапать щеку.
— Это ковром кожу свезло.
— Быть такого не может!
— А что, я по-твоему в уличных боях по ночам участвую?
Татьяна Родионовна не успевает ответить, крутит в голове последние слова, раскрывая и закрывая рот, делает громкие вздохи. Варя закатывает глаза, громко выдыхает.
— У меня нет времени спорить с тобой, — ровно проговаривает она. Оставляет свой чай на столе. Уходит.
Варя второпях собирает рюкзак, находит заполненную на кухне записку для библиотеки. Бесстрашно вырывается на свободу. По пути покупает холодную минералку.
Старый гараж, оборудованный под жилище, не настроен дружелюбно к гостям. Жадно поглощает солнечный свет, заполняя им свою ржавчину. Варя стучит в железную дверь. Ответа не слышно. Без доли смущения дергает ручку. Не заперто.
Чернов сладко спит, лежа на животе, отчасти накрытый одеялом. Раздетый, безмятежный и беззащитный. Разбросанные вещи то здесь, то там по углам. Заваленный вчерашним перекусом стол. Пылинки, танцующие в воздухе под радостным лучом света. Даже стены дремлют вместе с хозяином.
«Надеюсь, он выспался».
Варя присаживается перед ним, всматривается в ничего не подозревающие припухшие веки и губы. Взлохмаченные беспорядочные светлые пряди. Слегка отекшие, раненные щеки и скулы. Фиолетовые воспаленные гематомы на худой спине и шее. Расслабленные тяжелые руки, тонкие чистые пальцы. До них хочется дотянуться, притронуться, оставшись незамеченной.
— Эй… так крепко спишь? Как мне тебя разбудить? — тихо шепчет Варя.
Недолго думая, подсаживается ближе. Втягивает запах душистого мыла и шипучки. Подносит надутые губы к его лбу. Нежно дует, раздувая упавшие на глаза волосы. Строгие недовольные брови в миг сходятся на переносице. Раздается возмущенный басистый сонный стон. Веки неровно подрагивают, зажмуриваются. Глубокий вдох, медленный выдох. Лицо распрямляется, становится гладким. Он слабо приоткрывает веки. Что-то тревожное захватывает его сознание, брови ползут на верх. Глаза становятся большими. Мышцы напрягаются. Громко вскрикивая, он бросается на другую сторону матраца, прикрываясь одеялом со всех сторон.
— Тише-тише! — успокоительным тоном протягивает Варя, уходя в сторону.
— Ты что здесь делаешь?! — тяжело дыша восклицает Паша, все глубже заворачиваясь в одеяло.
— Дверь была не заперта, вот и вошла.
— Кто тебе разрешил?! Страх потеряла?!
— А чего мне бояться, ты ж не маньяк.
— Будешь так делать, я им и стану.
— Уже два часа дня. Я не знала, что ты еще спишь.
Чернов нервно протирает глаза ото сна.
— Тебе чего от меня надо? — спрашивает уже более спокойно.
— Отвези меня к ведьме.
— Чего?
— На, попей, — Варя протягивает ему холодную минералку.
Паша недоверчиво сверля ее взглядом, принимает дар. Делает пару глотков. Встряхивает головой. Передает бутылку обратно.
— Я думаю, с ней нужно сотрудничать.
— Прям сейчас?
— А чего ждать? Пока в Старинском дети закончатся? Или пока ходячий труп меня сожрет? У тебя есть племянник, ты не хочешь его обезопасить?
— Отличница, какая ведьма? Какие ритуалы? Все это…
— Бред, да, я знаю. У тебя есть другие идеи, варианты? У меня недавно остановилось сердце, и мне плевать во что верить. Не сделаем сами, так хоть она возьмется.
— Боже… — устало откидываясь на стену, выдыхает Паша.
— Ну… и без тебя, я не справлюсь.
— Я водителем твоим не нанимался. В последнее время, я слишком часто занимаюсь твоими проблемами. Не замечаешь?
— Я обещаю, что расплачусь, за твою доброту, — нежно протягивает Варя.
— Когда?
— Когда у меня появятся средства.
— Ты глупая. Какие средства? — скептически серьезно спрашивает Чернов.
— Когда-нибудь я стану известным художником, и у меня будет о-о-очень много денег, — отвечает Варя, присаживаясь на матрац, и игриво заглядывая ему в глаза.
— Ты ведьма, а не художник.
— Я не могу быть и тем и другим?
— О-о-о, ты можешь. Ты все можешь.
— Ну так что? Поехали?
— М-м-м, ладно!
— Ура! — вскрикивает Варя, хлопая в ладоши.
— Выйди, мне нужно одеться.
— Пф, что-то в прошлый раз ты не стеснялся.
— А мне нужно было тогда выставить тебя под дождь?
— Ладно, ладно. Ухожу.
— Точно смерти хочешь.
Резная калитка вновь не заперта. Дворовая собачонка без труда узнает гостей, виляя хвостом и подпрыгивая на месте. Варя три раза стучит во входную дверь, но ответ не приходит. Паша облокачивается на деревянные перила. Устало трет глаза.
— Может она ушла. Мы не предупредили ее, что приедем.
— Она ясновидящая, забыл?
Варя невольно широко зевает.
— Пойдем поищем ее на огороде? — только и успевает сдвинуться с места Паша, как из-за второй калитки вылетает цветастое платье и растрепанные огненно рыжие волосы.
— Прошу прощения! Дела! Заходите в дом, не стойте на пороге!
В ответ оба ничего не успевают сказать, как сонные мухи удивленно рассматривают хозяйку и выполняют ее указания.
— Я же говорила, ясновидящая! — говорит Варя, снимая обувь в прихожей.
— Это еще доказать надо, — отвечает Паша.
За столом их уже ждет горячий чай и булочки с нежным творогом. Паша без стеснения съедает одну за другой. Варя укоризненно смотрит на обильно жующего друга.
— Что? Я не успел пообедать, — оправдывается он в ответ с набитым ртом и делает глоток чая.
— Итак,
