что интересного для себя ты нашла в книге? — слащаво заинтересовано спрашивает Адель, одобрительно касаясь плеча Паши, — хочешь еще принесу? У меня и с мясом пирожки есть, — добавляет заговорщическим шепотом.
— Очень вкусно, спасибо! Но я уже наелся, — проглотив последний комок булки, говорит Паша. Адель переводит заботливый взгляд на Варю, рассматривающую дно своей кружки.
— Там написано о некоторых существах, которых, как мне кажется, я могла наблюдать. А еще там написано о родовых и безродных. Если я ведьма, то есть ли у меня род? Или это уже неважно, — вкрадчиво и медленно произносит Варя.
— Безродным ведьмам очень тяжело дожить до полноценного взросления. Будучи ведьмами, девочки из людских семей не защищены должным образом от тех навьих, которые их окружают. Их легко обмануть, сломить и даже убить. Кто‑то, конечно, учится сам, приспосабливается. Многие так и не узнают о природе своих способностей. У родовых же ведьм много преимуществ в виде знаний, поддержки, в том числе материальной, ну и конечно возможность присоединиться к шабашу. Ведьмовство — это то, что передается по наследству, и порой, когда почти все носители способностей погибают, где-то у дальних родственников все равно рождается такая девочка. Сложно сказать, относить ли такого дитя к роду, но и отрицать наследственность не стоит. Шабаш к таким относится холодно. Кумовство не обошло даже нас. Для этого к некоторым присылают наставниц из шабаша, когда бояться утерять полезные им способности того или иного рода. Они притворяются нянями, учительницами, друзьями семьи, соседями. Если с тобой такого не произошло, значит в шабаше о роде твоем не слыхали или он просто им не интересен.
— Бабушка Вера тоже ведьма?
— Да, в свое время была неплохой. Насколько мне известно, в роду Верочки были сильные личности. Почему шабаш вдруг упустил такую жемчужину, как ты, мне неизвестно. Думаю, все потому, что ты стала проявлять себя только сейчас.
— А вы в шабаше?
— Нет, меня там нет, — с усталым вздохом отвечает Адель.
— Почему же? У вас нет рода?
— Нет, род у меня большой и плодовитый. В шабаше полно моих кровных сестер.
— Так почему же?
— Это неважно. У меня есть свои причины в него не входить, — ласково улыбается Адель, разглядывая цветочную скатерть, — а что же интересного ты узнала о способностях?
— Ведьмы могут провидеть, воздействовать, защищать и закрывать. Так у меня получилось перевести фразу. Правда, толком понять ее значение я не смогла.
— Думаю с провидением ты все и так поняла. В частности мы видим не все, а только сильно влияющие на нашу жизнь линии судьбы. Я, например, увидела тебя. Воздействовать, значит направлять силы и менять пространство вокруг себя. Здесь бывает по-разному, кто-то передвигает предметы, не касаясь их, кто-то насылает морок, зажигает огонь. Когда ведьма защищается, она может воздвигать силовое поле на все, что ей дорого, включая себя саму. И самое сложное, это закрывать. Наше основное предназначение. Мы закрываем порталы, разрывы, разломы и трещины, образующиеся между Явью и Навью. Следим за порядком, так сказать. Этим занимаются отнюдь не все.
— То есть, у Вари есть телекинез? — спрашивает крайне заинтересованный Паша.
— Не факт. Силы проявляются по-разному. Думаю, что сегодня мы сможем проверить какие-то из них. Помимо основных способностей бывают и другие, менее распространенные. Например, я знала одну чудесную даму, у которой раны затягивались в считанные секунды, почти бессмертная, представляете? Своеобразная вариация защиты. Среди тех, кто наводит морок распространены ворожеи, очень интересная способность, мужчины видят в них свой идеал и сходят с ума. А Варя, как мы знаем, плотно общается с умершими, это уже ближе к медиумам, но судить еще рано.
— До Нины ко мне никто из покойников не обращался.
— Уверен, ты сводишь мужчин с ума, — ехидно цедит Паша. Варя в ответ лишь усмиряет его злобным взглядом, и отвернувшись от него, скромно улыбается.
— А теперь потрудитесь объяснить, что у вас за вид?
— Эм…ну так вышло, — стыдливо говорит Варя.
— Ясно. Будьте осторожнее, за вами могут следить. Ну ничего, есть у меня средство…
Адель уходит на кухню и через пару минут протяженных скрипов и шорохов возвращается с железной эмалированной тарелкой в руках. Кладет ее на стол, и желтая, резко пахнущая травами жидкость расплескивается на стол. Затем, она поспешно подбирает с батареи ослепительно белый платок и безжалостно окунает его в тарелку.
— А ну давай сюда лицо, — приказывает Паше, и тот с легким недоверием оглядывает содержимое тарелки. Она легкими движениями протирает его кровоподтеки и прижимает снадобье на несколько секунд прямо к ране.
— А теперь спину давай. Да-да, я чувствую что у тебя там творится.
Паша меняет смутившееся лицо, послушно задирает футболку на спине. Взгляд Вари падает на синие и фиолетовые гематомы, глубокие борозды и рассечения с запекшейся кровью.
— У-у-у, не хорошо! Ну и вляпались же вы, — говорит Адель и поспешно вытирает раны на худой, почти мальчишеской, спине.
Варе становится больно смотреть, как растворяется засохшая кровь и появляется новая, на месте корочек. Она отворачивается и старается себя отвлечь. Вспоминает, на чем у них остановился разговор.
— А кто за нами будет следить, шабаш?
— Нет, охотники.
— Кто? — холодно переспрашивает Паша и слегка шипит от задетой глубокой раны.
— Охотники — это, так сказать, служба людей, отслеживающая неугодных ведьм, и не только. Нечистью они тоже занимаются, если нужно. Как я говорила, ведьмы многое себе позволяют, а охотники — вершители правосудия от лица людей. В общем-то, это борьба двух лагерей скорее за власть, чем за справедливость.
— Зачем мы им тогда можем понадобиться?
— Великий тайный закон. Ведьмам нельзя обнародовать свое существование. Те, кто открыто пользуется своими силами или те, кто использует их во вред людям, попадают под суд. Хотя до суда, честно сказать, доходит редко. Ведьм убивают, а чтобы не возникало вопросов, подстраивают смерти под несчастные случаи или самоубийства. Такие убийства легко оправдать, как оказание сопротивления при попытке задержания, самозащита, сами понимаете, никто даже не спрашивает. В этом деле они ювелиры. Так что, моя дорогая, будь аккуратнее, никаких открытых манипуляций, и уж тем более вреда людскому роду.
Адель заканчивает с изувеченной спиной Паши и присаживается к Варе, обмывает зельем ее замороженное лицо.
Внутри у Вари сжимается ледяной комок.
«Ты уже совсем взрослая. Так не похожа на свою мать. Ну ничего, так только лучше». Увеличивающаяся с каждой секундой лужа крови, пустые глаза и мрак внутри них.
Боль мечется по вискам воспоминаниями. Впервые за продолжительное время Варя ощущает опасность и страх так явственно. Светлая кожа теряет цвет, руки немеют
