от сухого смеха.
– Тогда вы вконец обезумели. Перебили полдеревни, перерезали детей и своих подруг – а потом пришли ко мне просить, чтобы я сохранил Анневу жизнь? – Он прекратил смеяться и угрюмо произнес: – Я поклялся убить его, а значит, убью. И мастера Академии мне помогут.
Кьяра, обернувшись, посмотрела в ту сторону, откуда пришел Кентон:
– Сдается мне, от них больше хлопот, чем пользы, а людей за собой вести для тебя в новинку. Тем не менее Проклятый вождь – это ты. – Она снова пожала плечами.
– Так вы не станете мне препятствовать? – осведомился юноша.
– Еще как стану, однако сражаться с тобой я не собираюсь. Я сделаю так, что ты сам передумаешь.
– Вы лишь попусту тратите время. Вам стоило бы остаться в своем укрытии, госпожа знающая. А еще лучше – бежать отсюда со всех ног, и чем дальше, тем лучше. – Он обвел рукой лежащую в руинах деревню. – Завтра утром, перед тем как я и мои проклятые сыны уйдем отсюда, я сровняю Академию с самым ее основанием. Довершу то, что начал Аннев. А потом мы отправимся на охоту.
– По-твоему, нет такой причины, из-за которой ты смог бы отказаться от задуманного?
– Нет и не может быть, – ледяным тоном промолвил Кентон.
– А если я скажу, что Маюн жива?
Кентон уставился на женщину, чувствуя, как едва тлеющий огонь в его глазницах вспыхнул с новой силой. Несколько секунд он молча изучал ее лицо.
– Вы говорите… правду. По крайней мере, думаете, что это правда.
– Ты сам решишь, лгу я или нет.
Кентон повернул голову к руинам, откуда вышел. Он слышал, как в Хранилище переговариваются мастера, обсуждая артефакты.
– Прикажи им подготовить место для ночлега. Главным назначь Аога. А сам будешь следить за ними издалека с помощью этого колечка.
– Вы и о кольце знаете? – Кентон криво улыбнулся. – Ну конечно. Вам ведь все мои тайны известны.
– Почти. Тахаран, бог рока, добр к невестам Судьбы. Временами он посылает нам откровения.
– Вы хотите сказать, что видите будущее?
– Это лишь обрывки. Разрозненные видения. Старые загадки на новый лад. Откровения же, ясные как день, случаются чрезвычайно редко.
– Какие, например?
– Например, как то, что посетило меня: найти тебя и убедить отказаться от мести… по меньшей мере, сейчас.
– А что с Маюн?
– Ступай за мной в Чащу, мастер Кентон. Я отведу тебя к сумеречному омуту, и ты сам увидишь, что Маюн жива. Впрочем, если ты не поможешь ей в нужный час – это продлится недолго.
Кентон попытался представить себе, что они с Маюн снова вместе… и тут же прогнал этот образ прочь. Размечтался.
– Я… я ей не понравлюсь. – Он провел рукой по загрубевшим щекам и повязке на глазах. – Она крикнет, что я демон, и бросится прочь.
– Возможно, раньше она так и сделала бы, но теперь… – Кьяра развела руками. – Поди разбери, что у монстров на уме.
Магический взор огненных глаз проник в самую душу знающей – Кьяра действительно говорила правду, но Кентон все равно решил быть с ней начеку.
– Довольно загадок, госпожа Кьяра. Ведите меня.
Глава 31
В глубине сумеречного омута двигались две фигуры в черном: мужчина, закованный в броню, с повязкой на лице, надвинутой до самых глаз, и женщина в лохмотьях, лицо которой скрывалось под изумительной золотой маской. Женщина то и дело останавливалась, оглядываясь по сторонам. Стоило Кентону взглянуть на нее, как по характерной пластике движений он тотчас же понял, кто перед ним.
– Где она? – выпалил он.
– Рядом… и очень далеко. Она вступила в царство теней. Это иной план существования: он пересекается с нашим, но остается для нас далеким и чуждым.
– Как мир духов?
– Да, разве что мир духов от нас еще дальше.
– Значит, она мертва.
– Вовсе нет.
Кьяра провела рукой над зеркальной поверхностью омута. Тьма задвигалась, сгущаясь в форме серых дисков разных оттенков, наложенных друг на друга.
– Мы обитаем в материальном мире, которым правят старые боги и новые боги растений, животных и минералов.
Кьяра снова сделала жест рукой, и белый крутящийся диск, отделившись от остальных, подплыл ближе.
– Наш мир пересекается с еще тремя планами: планом теней, миром сновидений и миром призраков. Действия, совершаемые нами в этом мире, отбрасывают тени – силуэты реальности – в царстве теней. Во сне мы прикасаемся сознанием к миру сновидений, а после смерти уходим в мир духов.
Серые диски подплыли к белому, и все четыре фигуры соединились, частично перекрыв друг друга.
– Наше существо состоит из трех частей: это разум, тело и дух. Благодаря их слиянию мы оказываемся привязаны к плану физическому, однако можем путешествовать и по остальным мирам – если умеем обращаться с влагой небесной, кровью земной или светом огненным.
– Значит, Маюн перешла в царство теней? Она там целиком – и разумом, и телом, и духом?
– Верно.
Кьяра взмахнула рукой, и фигуры приняли очертания мужчины в черной броне и женщины в сияющей маске.
– Но почему?
Кьяра недовольно фыркнула:
– Даже мне не под силу разгадать все загадки на свете. Однако, – она подняла указательный палец, – кое-что я знаю наверняка. Первое: меньше, чем через год, Маюн вернется сюда, к этому самому омуту. Второе: она тоже явится преследовать Аннева. И третье: если тебя здесь не окажется – если ты ее не спасешь, – ей конец.
Кентон сверлил знающую взглядом, не понимая, как ему относиться к ее словам. Чего эта женщина добивается? Если все, сказанное ею, ложь, то тут нельзя не восхититься: сплела занятную сказку, просчитала все до мелочей – комар носа не подточит… и взяла на себя вину за пролитую в Шаенбалу кровь? А какой ей от этого прок?
– Зачем вы мне это говорите?
– Затем что твоя нынешняя миссия пересекается с моей собственной. Ты желаешь найти Аннева и убить. Я желаю найти Сосуд и использовать его. А разбитый сосуд, как ты понимаешь, мне без надобности. Возможно, твои намерения изменились. Ты ведь думал, что Аннев убил дочку старейшего Тосана – которую ты надеялся сделать своей, – но оказалось, что это не так.
В этот момент Кентон вознес немую благодарность небесам за то, что сейчас ночь и Кьяра не видит, как его щеки вспыхнули от стыда. Интересно, все женщины в Академии были осведомлены об их коротком романе с Маюн или только не в меру прозорливая госпожа Кьяра?
Да и Кеос с ними, все равно они мертвы… а Маюн жива.
– Пусть. Но год – это уйма времени. До того как Маюн вернется, я уже
