мы можем поделать? – спокойно проговорил Пран. – Особо ничего. Ладно, что дальше?
Савита нахмурилась и продолжала:
– «Если день, предшествующий дню начала отпуска или следующий сразу за днем окончания отпуска, приходится на праздничный день/дни или начало ежегодного отпуска, сотрудник, который вернулся из ежегодного отпуска, может выйти на работу вечером этого дня и получить сверхурочные либо выйти после выходных/праздников/отпуска при условии, что преждевременный отъезд или позднее возвращение к служебным обязанностям не повлекут за собой дополнительных расходов для Университета. Когда предоставляемый отпуск предшествует или следует сразу после таких праздничных дней/отпуска, соответствующее соглашение вступает в силу с даты начала отпуска и прекращает свое действие в день его окончания».
– Что? – переспросил Пран.
– Прочитать заново? – с улыбкой предложила Савита.
– Нет-нет, обойдусь. Что-то у меня голова кругом. Между прочим, твои законодательные акты не лучше сформулированы – а то и хуже. Почитай лучше что-нибудь другое. Давай «Брахмпурскую хронику». Только не надо политики – что-нибудь про людей, про жизнь: ребенка загрызла гиена или в таком духе. Ой, прости! Прости, дорогая. Может, кто-то выиграл лотерею… или давай «Брахмпурский дневник», он всегда меня умиротворяет. Как малыш?
– Он спит, кажется, – сосредоточенно ответила Савита.
– Он?
– В моих учебниках написано, что под «ним» подразумевается и «она».
– В твоих учебниках, значит? Ну-ну…
13.3
Обуреваемая страхом за Прана, волнением за Савиту, которая вот-вот должна была родить, и отчаянной тревогой за судьбу Латы, госпожа Рупа Мера и рада была бы позволить себе нервный срыв, но в сложившейся ситуации ей приходилось воздерживаться от чрезмерных проявлений чувств.
Когда Савита уезжала в больницу, госпожа Рупа Мера хотела быть с ней. Когда Лата уходила в университет – особенно на репетиции, – материнское сердце замирало от ужаса: а ну как эта девица опять что-нибудь учинит? Однако Лата была так занята, что и дома-то почти не бывала, когда уж тут разговаривать по душам? Подойти к младшей дочери поздно вечером госпожа Рупа Мера не смела, потому что не хотела лишний раз тревожить Савиту, – та возвращалась из больницы уставшая.
От «Гиты» и покойного мужа помощи в таких делах ждать не приходилось. Если сейчас заставить Лату бросить театр, она может в сердцах пойти на бог знает какие глупости, даже на демонстративное неповиновение. Просить совета у старшей дочери или у Прана госпожа Рупа Мера не решалась: первая вот-вот собиралась родить, а второй (так она себя уверяла) – умереть. Утром она по-прежнему зачитывала вслух две главы из «Гиты», но жизнь стала для нее таким тяжким бременем, что по временам она затихала и долго молча смотрела в пустоту перед собой.
Пран между тем начал получать удовольствие от больничной жизни. Несмотря на сезон дождей и слишком сырую, на его вкус, погоду, влажный воздух благотворно влиял на его бронхи. От комаров удалось избавиться, а вместо «Правил трудового распорядка Брахмпурского университета» ему принесли Агату Кристи. Савита больше не жаловалась, что почти его не видит. Он чувствовал себя пленником, медленно и безмятежно плывущим по течениям вселенной. Время от времени к нему кого-то прибивало. Если в этот момент Пран спал, посетитель несколько минут ждал, а потом уходил. Если бодрствовал, они беседовали.
Днем над спящим Праном развернулись жаркие словесные баталии (впрочем, их участники говорили исключительно шепотом). Лата и Малати захотели навестить Прана после репетиции. Увидев, что он спит, они решили присесть на диванчик и подождать. Через несколько минут в палату вошли госпожа Рупа Мера и Савита.
Госпожа Рупа Мера увидела девушек и смерила их сердитым прищуренным взглядом.
– Ага! – сказала она.
По ее тону Лата и Малати поняли, что им несдобровать, но причина негодования оставалась для них загадкой.
– Ага! – громким шепотом воскликнула госпожа Рупа Мера и покосилась на спящего Прана. – Небось с репетиции сюда пожаловали!
Если она думала, что этот тонкий намек на преступный заговор вынудит виновниц немедленно раскаяться в грехах, она ошибалась.
– Да, ма, – ответила Лата.
– Репетиция прошла отлично. Ма, вы бы видели, как Лата раскрывается! – сказала Малати. – Ох, представляю, как вам понравится спектакль! Скорей бы уже!
Госпожа Рупа Мера побагровела при мысли о «раскрытии» Латы.
– На спектакль я, конечно, приду, но Латы на сцене не будет, – произнесла она.
– Ма! – хором вскрикнули Лата и Малати.
– Не пристало девушкам участвовать в спек…
– Ма, мы это уже обсуждали! – начала Лата, взглянув на Савиту. – Прана разбудишь!
– В самом деле, ма, – подхватила Савита, – нельзя сейчас выдергивать Лату, ей не успеют найти замену! И ты уже разрешила ей играть. Она выучила слова…
Госпожа Рупа Мера опустилась на стул.
– Значит, ты тоже в курсе? – Она с упреком поглядела на старшую дочь. – От детей одни беды! – добавила она.
К счастью, Савита не отнесла эти слова к своему теперешнему положению.
– В курсе? Насчет чего?
– Что… этот парень, К… – госпожа Рупа Мера не смогла заставить себя произнести его имя, – играет в том же спектакле! Как не стыдно, Малати, – продолжала она, краснея носом. – Как не стыдно! Я тебе доверяла. А ты оказалась такой бессердечной лгуньей!
Она повысила голос, и Савита поднесла палец к губам:
– Ма, прошу…
– Да-да, хорошо, вот станешь матерью – поймешь, – запричитала госпожа Рупа Мера. – Поймешь, каково это – постоянно жертвовать собой ради детей! Они разобьют тебе сердце!
Малати не смогла сдержать улыбки. Госпожа Рупа Мера с новой силой напустилась на коварную интриганку:
– Может, ты считаешь себя очень умной, но от меня ничего не скроешь! – прошипела она, умолчав о том, что узнала об участии Кабира в «Двенадцатой ночи» по чистой случайности. – Давай, улыбайся, улыбайся! Мне же остается лишь проливать горькие слезы.
– Ма, да мы понятия не имели, что Кабир тоже будет играть. Я, наоборот, хотела ее отвлечь…
– Да-да, я знаю, знаю, – горестно всхлипнула госпожа Рупа Мера, не веря ни единому слову Малати, и начала рыться в сумке в поиске вышитого носового платочка.
Пран зашевелился; Савита подошла к нему.
– Ма, давай поговорим об этом позже, – сказала Лата. – Малати тут совершенно ни при чем. И отказаться от роли я сейчас не могу.
Госпожа Рупа Мера процитировала одно из любимых дидактических стихотворений, упирая на то, что нет ничего невозможного, а потом сказала:
– Тебе ведь пришло письмо от Хареша! Не стыдно ли встречаться с другим мальчиком?
– Откуда ты знаешь, что мне написал Хареш?! – возмущенно прошептала Лата.
– Я твоя мать, вот откуда, – ответила госпожа Рупа Мера.
– Что ж, ма, – с жаром ответила Лата, – можешь мне не верить, но я понятия не имела, что Кабир тоже вызовется играть в спектакле! Я не встречаюсь с
