Бывший орлок с трудом поднялся на колени и кивнул, не поднимая головы.
– Думаю, да, господин мой.
– Значит, в Каракорум, – пробормотал Арик-бокэ. – Его еще можно остановить.
Он понимал, зачем Хубилаю столица. Десятки тысяч женщин и детей создали собственное поселение на равнине у Каракорума, дожидаясь возвращения мужчин. Арик-бокэ вытащил длинный нож из ножен, висящих на поясе. Вокруг искореженные трупы его людей, за них кто-то должен заплатить, вернее, поплатиться. Он принял решение.
Аландар услышал, как обнажают нож, и испуганно поднял голову.
– Ваше ханское величество, я…
Он осекся: Арик-бокэ схватил его за волосы и сильными движениями перерезал ему горло.
– Поговорил, и хватит, – шепнул он на ухо поверженному. – А теперь помолчи.
Аландар бился и дергался. Резко запахло мочой, и Арик-бокэ с омерзением его отшвырнул.
– Дозорные, ко мне! – крикнул он, повернувшись вправо.
Два всадника, оказавшиеся ближе других к хану, проворно соскочили с коней, мельком глянули на остывающее тело Аландара и тут же отвернулись.
– Сегодня вы скакали во весь опор, – проговорил Арик-бокэ. – Но отдохнуть, увы, не получится.
Обоим дозорным еще и восемнадцати не исполнилось. Совсем юные, они благоговели перед ханом и сейчас лишь молча кивнули.
– Возьмите свежих коней и скачите в Каракорум. В ямах коней можно менять. – Арик-бокэ снял кольцо с пальца и швырнул одному из юношей. – Самое главное – перегнать моего брата, поэтому гоните во весь опор. Во дворце разыщите командира стражи и от моего имени скажете, что время пришло. Все ясно? Сказать нужно именно эти слова. Повторите приказ!
Юноши повторили, и Арик-бокэ довольно кивнул. За все нужно платить. Вот и Хубилай, добравшись до столицы, поймет, что бунт не пройдет ему даром. Хан злорадно улыбнулся. Может, Хубилаевы воины взбунтуются, увидев, чем поплатились. Не исключено, что, вернувшись в Каракорум, Арик-бокэ услышит, что старшего брата убили его же люди.
Глава 42
Холодной тихой ночью Хубилай ехал к Каракоруму. Он и его воины на ходу подкрепились строганым мясом, смочили пересохшие горла кислым молоком или айрагом, передавая бурдюки из рук в руки. Остановиться и отпраздновать победу не получилось: тумены Арик-бокэ дышали в спину. Сына Хубилай видел лишь мельком, когда Чинким проскакал мимо него по поручению командира мингана. Мелочь, а приятно – он знал, что тысячник подстроил так специально. Воины гордились, что Чинким с ними, что хан доверил его им. Хубилай жалел тех, кто попробует напасть на тот минган. Воины разорвут любого, кто приблизится к его наследнику.
Мысли текли вяло, но Хубилай даже на ходу прорабатывал тактику. В путь он отправился до рассвета, но его люди целый день провели кто в сражении, кто в седле и от усталости не могли сидеть прямо. Без отдыха Хубилай лишит свое войско силы, доконает именно в момент, когда нужна полная отдача. Он уже велел воинам ехать па́рами, чтобы один дремал, а другой правил, только это не отменило необходимости спешиться и поспать хоть несколько часов.
Урянхатай, пожалуй, был самым старшим в войске, но в неверном свете луны казался привычно свежим и непреклонным. Хубилай устало ему улыбнулся, стараясь не опускать голову. Стоит поклевать носом – и мигом засыпаешь. Седла с высокой лукой удерживают спящего лучше других, но упасть можно запросто. Хубилай зевал без остановки.
– Потери наши уже известны? – спросил он, скорее чтобы не заснуть, чем из желания узнать.
– Точно скажу, когда рассветет, – ответил Урянхатай. – Думаю, тумена два или чуть больше.
– За один день? – потрясенно выпалил хан.
Орлок не отвел глаз.
– Врагов мы убили больше. У них такие же луки, как у нас, и опыта не меньше. Тяжелых потерь было не избежать.
Хубилай поднял глаза к звездам. Потери, сопоставимые с потерями в сунскую кампанию, устрашали. А сколько раненых осталось на поле боя! Замерзшие, они лежат среди убитых и ждут, когда их разыщут и прикончат воины Арик-бокэ. Хубилай вздрогнул, представив себе страшное ожидание. После многолетней кампании в сунских землях он тяжело переживал гибель каждого воина. Арик-бокэ понятия не имеет о верности, за годы появившейся у его воинов. Черную мысль Хубилай подавил: она вела лишь к новой вспышке гнева на глупого брата. Собственный гнев до сих пор удивлял Хубилая силой, но отпускать его на волю казалось непозволительной роскошью.
– До Каракорума четыре дня, – проговорил он вслух. – Тумены моего брата будут постоянно дышать нам в спину.
Урянхатай не ответил, и Хубилай понял, что не задал ему вопрос. Сколько вместе пережили, а орлок до сих пор такой молчун!
– Я должен нанести последний удар. Как только доберемся до Каракорума, сможем защитить наших людей и столицу. Я сделаю Арик-бокэ врагом в глазах народа. А Баяр его разобьет.
Ответа не последовало, и Хубилай со вздохом спросил:
– Что ты об этом думаешь?
– Думаю, что у тебя десять туменов, а то и меньше, а у твоего брата двенадцать, а то и больше, – наконец вымолвил Урянхатай. – Еще думаю, что у нас кончаются стрелы и копья. Единственный вариант – задействовать резервную группу, которой придется проехать еще не меньше двухсот миль.
– Ты же от Хулагу вернулся. И Баяр тоже сюда приедет, – сказал Хубилай.
– Я буду очень рад его увидеть, но рассчитывать нужно на худшее. Оружие нам необходимо.
Хубилай заворчал. От орлока поддержки не дождешься! Чагатайский улус снабдил его всем необходимым. Правитель Алгу отправил арабских пареньков, которые подняли пыль, сыгравшую ключевую роль в первой битве. Еда и питье поступали и из других городов. Тем не менее Урянхатай был прав: стрелы и копья нужны как воздух, а запасов хватит лишь на одну атаку.
– Если твоими стараниями копья и стрелы появятся здесь в следующие несколько дней, я поблагодарю тебя, преклонив колено. Просто так говорить об этом бессмысленно.
Урянхатай долго молчал, погрузившись в раздумья.
– В Каракоруме хватит стрел, чтобы наполнить все наши колчаны, – проговорил он наконец.
Хубилай сдержал усмешку. Пожилому орлоку ситуация известна не хуже, чем ему.
– По-твоему, мы можем до них добраться? – спросил он.
– Мы – нет, а Арик-бокэ может.
Хан поморщился, но кивнул.
– В столице о здешних битвах не знают. Пока не знают. Можно отправить в Каракорум людей с приказом, якобы от имени Арик-бокэ, и погрузить стрелы и копья нам на телеги. Думаю, план хорош. Должен сработать.
С твоего позволения, я отправлю в столицу несколько дозорных. Тех, кому я доверяю устроить спектакль.
– Отправляй, – ответил Хубилай и беззвучно поблагодарил Небесного Отца за то, что тот послал ему Урянхатая. Почему-то во мраке говорить было проще обычного. Они с орлоком друг друга не видели, и хан подумал, не открыть ли секрет, который много лет назад он узнал в каракорумских архивах. От усталости язык не ворочался, но Хубилай решился.
– Однажды мне попались сведения о твоем отце, – начал он. Тишина накрыла их словно колпаком, и Хубилай засомневался, слышал ли его Урянхатай. – Эй, ты не спишь?
– Не сплю. Я знаю, кем был мой отец. Просто не привык… – Урянхатай осекся.
Хубилай попробовал привести мысли в порядок, подобрать верные слова. Он много лет знал, что Урянхатай – сын Субэдэя, а поговорить об этом никак не получалось. А орлок в курсе… Почему-то Хубилай почувствовал разочарование.
– Он был замечательным человеком. Я очень его уважал.
– А я… слышал о нем немало историй. Он меня не знал, господин мой.
– Последние годы жизни он прожил, как простой пастух, об этом ты слышал?
– Слышал. – Урянхатай погрузился в раздумья, а Хубилай молчал. – Чингисхан – твой дед, господин мой, ты вырос рядом с ним. Думаю, ты знаешь про людей с длинной тенью.
– Они кажутся великанами, – пробормотал хан. – Да, это ощущение мне хорошо знакомо.
Он увидел орлока в новом, неожиданном свете. Урянхатай стал военачальником без помощи великого отца. Хубилай впервые понял, почему орлок стал таким, какой есть.
– Отец гордился бы тобой, – сказал он.
– А твой дед – тобой, господин мой. А теперь давай оставим длинные тени ночи. Нужно найти реку и напоить коней. Если я не отдохну в самое ближайшее время, то выпаду из седла.
Хубилай засмеялся. При упоминании об отдыхе у него началась зевота.
– Твоя воля, орлок. Мы с тобой сделаем так, чтобы наши отцы и деды нами гордились.
– Или отправимся к ним, – добавил Урянхатай.
– Да, или отправимся к ним, одно из двух. – Хан сделал паузу, чтобы очистить глаза от песка. – Арик-бокэ не остановится. Только не сейчас, когда мы идем на столицу. Он отправит своих людей в погоню, велит скакать из последних сил.
– Ты хотел довести брата до отчаяния, ведь Каракорум – его главное богатство. Если Баяр не подоспеет…
– Подоспеет, орлок.
Следующие три дня были самыми странными в жизни Хубилая. Он не ошибся: Арик-бокэ и впрямь гнал свои тумены во весь опор. Во второй день они проскакали четыре яма, значит, от заката до рассвета покрыли сто миль. Между войсками сновали дозорные. Порой доходило до рукопашной или до обстрела: дозорные падали с коней на траву под смех и улюлюканье едущих рядом. К началу третьего дня войска разделяло от силы миль десять, и ни одна из сторон не могла ни отойти, ни приблизиться. Хубилай уже не помнил, сколько раз менял лошадей. Они с Урянхатаем старались не загонять скакунов, но на нормальный выпас времени не было, поэтому сотни лошадей, хромых и ослабевших, они просто бросили. Арик-бокэ буквально дышал Хубилаю в затылок, и тот отчаянно всматривался в даль: ну когда покажется Каракорум?
