— Ты что решила сбежать?
— Да!
— Не ори, — процедила Лоранс, оглянувшись на приоткрытую дверь балкона. — Твоим поведением интересуюсь не я одна, так что говори тише.
— Я и говорю, — понизила голос Меллиса. — Передай всем, чтобы оставили нас в покое. Я выхожу из игры.
— Надолго ли? — ехидно поинтересовалась подруга.
— Навсегда.
Меллиса сказала это почти беззвучно. Лоранс ответила тоже шёпотом:
— Скажешь это Монсеньору сама! — Потом улыбнулась и добавила громко: — Значит, вы собираетесь в Испанию, не меньше, чем на полгода? Ну, ты могла бы мне сразу сказать, я ведь твоя подруга!
— Да, конечно, — тоже достаточно громко подтвердила Меллиса, — ты всегда выручала меня!
— Я рада за тебя, девочка, — Лоранс по-матерински поцеловала ее в щёку. — Наконец-то тебе удалось перетянуть этого негодяя на нашу сторону. Я давно об этом мечтала!
— Я догадалась, что тебе было бы приятно видеть Валлюра заодно с нами. На службе Франции, я хотела сказать.
Меллиса оглянулась и вопросительно кивнула на лёгкую штору.
Лоранс пожала плечами: "Не знаю!" И ответила снова открыто и непринуждённо:
— Не мне одной это будет приятно. Монсеньор одобрит твой план, можешь не сомневаться!.. Он будет в бешенстве! — шёпотом добавила Лоранс.
— Я и не сомневаюсь, — сказала Меллиса. — Мне очень льстит доверие Монсеньора… но что же я могу сделать? — тихо спросила она
Лоранс ободряюще потрепала ее по руке.
— Ты всё можешь. Благодари Бога, что я знала о ваших планах заранее, раньше, чем всё стало ясно вам… и другим.
Теперь они говорили очень тихо, перегнувшись через балконную балюстраду и глядя в тёмное сплетение ветвей сада.
39(3)
— Удивительно, как задержалось в этом году бабье лето, — сказала Лоранс. — В предместьях, наверное, всё в золоте. Красота.
— Да, наверное, — вздохнула Меллиса.
— Не можешь поверить, что я отпускаю тебя? — спросила Лоранс.
— Угу.
— Что странного, я всегда знала, что это случится.
— Почему?
— Ты молода. Однажды ты непременно захотела бы устроить собственное счастье. И тебя ничто не удерживает здесь. Даже если бы я хотела, шантажировать тебя практически нечем. И скрывать свое прошлое тебе не от кого. Он ведь всё знает?
— Всё, — кивнула Меллиса.
— Куда ты едешь?
— Туда, куда мне дорога. В заокеанские колонии. Вообще-то, я не знаю маршрута. Это его забота.
— Я понимаю. Когда?
— Завтра, после обеда.
— Об одном я жалею, — вздохнула Лоранс: — Не смогу попрощаться с тобой. Завтра на рассвете я еду в Медон* на два дня.
— Тогда, в Венеции, я тоже не могла попрощаться со своими друзьями, — сказала Меллиса, — даже написать им…
— Я думала, тебе нравится наша жизнь. Оказывается, не забыла?
— Мне нравилось, — хмуро возразила Меллиса. — И я забыла почти. Но не могу я так больше…
— Растут детки, — сказала Лоранс с усмешкой. — Моя мать была кормилицей в предместье Парижа. Это была настоящая Мадам Бастилия в юбке: всегда добивалась своего! Нас было у нее шестеро, вероятно, не только от папаши, но и от господина замка, где мы жили. Младший сыночек и все девчонки! А я… конечно, я по призванию нянька и горжусь тем, что могу воспитать таких красавиц, как ты. Но дети взрослеют… уходят… А моя жизнь — здесь.
— Ты не спеши расстраиваться, Лоранс, — с опаской проговорила Меллиса. — Вполне может быть, что когда ты вернёшься из Медона, я буду ждать в своей комнате.
Лоранс обеспокоено повернулась к ней.
— ???
— Если он в последний момент решит, что я — лишняя тяжесть на его шее и буду только мешать.
Лоранс успокоительно улыбнулась, обняла Меллису как дочь.
— Боишься? Придется ждать до завтра, а там увидим. Только не будь дурочкой, возьми деньги.
Меллиса грустно кивнула.
— Я напишу тебе, если успею, — пообещала она.
— Лучше не мне. Монсеньору. Мне будет трудно убедить его без твоего письма. Но я приложу все силы.
— Спасибо тебе.
* * *
Весь следующий день Меллиса была дома одна. После полудня она отпустила кухарку и горничных, потому что их болтовня действовала Меллисе на нервы. Чтобы как-то скоротать время, Меллиса заранее выбрала дорожное платье. После обеда переоделась. Она не знала, что делать и металась по всему дому, поминутно подходя к окну, выходящему на угол улицы де Турнель и переулка Аркебузьеров.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Меллису не беспокоило то, что она решилась на отчаянный шаг, что гнев Монсеньора во всём его всемогуществе может стоить беглецам жизни.
"Хорошенькая перспектива: мне — на плаху, вам — в монастырь!" — говорил ей Валлюр.
"Вот сейчас ему представился самый лучший способ для мести, — думала Меллиса, — он может рассчитаться со мной за всё. Уедет один и точка! А я?.."
Стараясь успокоиться, Меллиса достала свою шкатулку с реликвиями. Не торопясь, она разбирала свои сокровища.
Сам резной ларец с зеркальцем на внутренней стороне крышки — подарок Жармонов. Наследство от цирка. Так же как шелковая роза, которой она когда-то украшала свою смоляную гриву перед выходом к "почтеннейшей публике".
Бархатный кошелек… Он доверху набит сейчас золотом и не позволяет шкатулке закрыться. А ведь еще осталось спрятать много бриллиантовых украшений, они займут свое место — это ордена и медали кардинальской службы. Придется положить кошелек отдельно в свой багаж. А какой багаж? Только то, что на ней, и деньги кардинала.
Меллиса откладывала часть своего немалого заработка за эти годы и теперь имеет полное право взять эти деньги, чтобы ни сказал по этому поводу дражайший маркиз.
А скажет ли?
* Медон — одно из парижских предместий, селение к югу от Парижа.
39(4)
Лоранс предупредила, что у них мало времени. Им желательно обвенчаться до поста, а пост начнётся уже через несколько дней*.
"Мы найдём священника на первой же почтовой станции!" — легкомысленно заявила Меллиса.
Что если она поспешила с подобной самоуверенностью? И потом, на пути есть еще одно препятствие — Таверни.
"Ах этот Таверни, как же он надоел мне, — вздыхала Меллиса. — Но нельзя его полностью сбрасывать со счетов… Уже почти три часа дня!.."
Меллиса опустила в шкатулку нож, полученный от бродяги. Своего верного защитника, который теперь ей, даст Бог, не понадобится.
"Шпага надёжнее кинжала, — подумала Меллиса. Но потом, немного помедлив, взяла нож и повесила на свой пояс. — А предосторожность, всё-таки, почти мудрость".
Она спрятала в ларец список учениц младшей группы приюта Святой Анны, с тяжёлой печатью монастыря.
"Всё возвращается на круги своя? — вздохнула она. — Нет, неправда. Слишком многого уже никогда не вернуть…"
Меллиса присоединила к реликвиям одну серую лайковую перчатку без пары, усыпанную по запястью мелкими бриллиантиками, (вторую она с досады сожгла в тот день, после "приятной" встречи с Валлюром). И бережно уложила в ларец шитую серебром бархатную тёмно-синюю маску.
Вот и всё.
Крышка опустилась, как падает занавес в конце пьесы. Маленький ключик Меллиса дважды повернула в замке и повесила ключ на шею.
Она вздрогнула оттого, что в комнату вошёл мажордом Луидор. На его подносе для почты лежала маленькая записка.
— От кого, Луи?
— Карточка с именем маркиза де Валлюра, мадемуазель. Мне передал ее незнакомый мальчишка-посыльный.
Меллиса взяла маленькую записку, где стояло имя маркиза и адрес, их собственный, особняка Лоранс. По сути это была только полоска бумаги, сложенная втрое и запечатанная красным воском со знакомым узором в центре.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Торопясь и ломая печать, стараясь скрыть дрожь своих пальцев, Меллиса разорвала бумагу. Внутри стояло два слова: "Половина четвёртого".
