Эстер энергично покрутила головой, отгоняя хаос воспоминаний и детских фантазий, и возвращаясь в настоящее время. Минут через десять, когда она вернулась на террасу с чайником, крекерами и кружками (ох уж эта дурная меганезийская манера пить чай из металлических кружек), разговор за столом уже успел принять новый оборот. Наллэ темпераментно говорил, жестикулируя чашечкой с остатками текилы.
- ... Что цивилизованный человек непременно должен быть похож на вас. Одеваться, как вы, верить, как вы, руководствоваться теми же мотивами, что и вы. Но это же смешно!
- О чем спор? – спросила Эстер, ставя чайник и прочее на стол.
- Мисс Ренселлер строит определение цивилизованности, - сообщил он.
- Я уже сказала, - заметила Мэрлин, - цивилизованный человек ставит свои обязанности, свой долг перед обществом, выше собственного брюха. Это - человек, способный чем-то жертвовать ради общества. Человек с идеалами, которые выше животных потребностей.
- Конфуцианская доктрина, - сказал Наллэ, - Личность – ничто, ритуал – все. Тогда самые цивилизованные существа на планете – это не люди, а муравьи.
- У муравьев нет свободы воли, - возразил викарий, - Они исполняют общественный долг бессознательно, а человеку следует сознательно совершить выбор между своим личным благом и благом ближних.
- И выбрать то, что вы назвали «благом ближних»? – уточнил шеф-инженер.
- Да, если это по-настоящему цивилизованный человек.
- Тогда вы сами себе противоречите. Свобода воли оказывается дефектом, из-за которого человек может совершить неправильный выбор. Значит, муравей лучше человека.
- При чем тут ритуал? – вмешалась Мэрлин, - я говорю о благе людей, а не о ритуале.
Наллэ допил текилу и погрозил чашечкой, как полицейским жезлом.
- Стоп! Давайте определимся: благо людей, благо ближних, или долг перед обществом. Я не понимаю этой терминологии. Кто такие «ближние»? Это то же, что «люди», или нет?
- Конечно, то же самое, - сказала Эстер.
- Отлично! Уже проще. А общество – это то же, что и люди?
- Разумеется.
- Замечательно! – обрадовался он, - У нас за столом пятеро людей. Небольшое общество. Допустим, мы все цивилизованные. Каждый пытается пожертвовать своими интересами ради остальных четверых, но ничего не выходит, поскольку те четверо жертвуют своими интересами ради него. Как вы предлагаете выбраться из этого заколдованного круга?
- Если бы все были цивилизованными, - произнесла мисс Ренселлер, - тогда ваш софизм имел бы право на существование. Увы, на свете много нецивилизованных людей.
- Я понял. Меняем модель. Пусть в нашем обществе четверо будут цивилизованными, а один – нецивилизованным. Пусть это буду я. Вы будете жертвовать своими интересами ради меня, а я сяду вам на шею и буду цинично юзать вашу цивилизованность.
- Вы очень упрощенно понимаете благо ближнего, - заметил Джордан, - позвольте, я вам объясню некоторые вещи, которые вообще-то достаточно просты и очевидны.
Шеф-инженер утвердительно кивнул, и начал скручивать самокрутку (он курил только собственноручно изготовленные самокрутки, желательно – с местными сортами табака, считая, что это помогает встроиться в местную среду и местный быт).
- Жертвовать собой ради блага ближнего, - начал викарий, - это вовсе не значит потакать любым его желаниям, в т.ч. неразумным или порочным. Если вы потакаете пьянице в его желании выпить, то приносите ему вред, способствуя разрушению его здоровья. Отбирая у него спиртное, вы действуете против его желания, но приносите ему благо.
- Давайте не рассматривать клинические случаи, - предложил Наллэ, - Возьмем обычного наглого лентяя, который хочет богато жить за чужой счет. Это совершенно безвредно для его здоровья, так что цивилизованным людям придется отдать ему свои денежки.
- Лень - это нравственный порок, - возразил Джордан, - Надо не потакать ему, а наоборот, перевоспитывать такого человека. Это будет для него благом, как и в случае с пьяницей.
- Вы сказали «перевоспитывать», я не ослышался? – негромко спросил Нонг Вэнфан.
Эстер умела чувствовать настроение людей, и сейчас, несмотря на внешнее спокойствие
меганезийского лейтенанта, она видела, что этот человек здорово разозлен. Только что он был вполне доброжелательно настроен по отношению к викарию Джордану, а тут в одну секунду все изменилось после одной-единственной фразы священника. Джордан ничего не заметил и, слегка покровительственным «профессорским» тоном, подтвердил:
- Вы не ослышались. Лень, или по-латыни: «Acedia», – это седьмой из смертных грехов.
- А остальные шесть? – поинтересовался Наллэ, прикуривая свое изделие.
Викарий начал перечислять, загибая пальцы:
- Первый смертный грех - это superbia, или чрезмерная гордость. Второй - luxuria, или половая распущенность. Третий – invidia, или зависть, Четвертый - gula, или излишнее увлечение радостями желудка. Пятый – ira, или рассерженность. Шестой – avarinia, или жадность, состоящая в собирании материальных сокровищ вместо духовных.
- Насколько я понимаю, - заметил шеф-инженер, - вы сейчас привели архаичный реестр, приблизительно 15-вековой давности. Сегодня ситуация несколько иная, не так ли?
- Вы правы, - согласился Джордан, - Погоня за техническими новшествами, порождает новые формы старых пороков. В 2001 – 2010 годах об этом было несколько разъясний Святого Престола. В частности, генная инженерия – т.е. искажение заданного Творцом облика живых существ, и контроль над рождаемостью – т.е. нарушение предписанного Творцом предназначения женщины – являются суммами нескольких смертных грехов.
- Людей, которые это делают, надо перевоспитывать для их же блага? – уточнил Нонг.
- В общем, да, - подтвердил викарий, - Разумеется, делать это надо с любовью.
- И с самопожертвованием? – поинтересовался Наллэ.
Теперь и Мэрлин почувствовала неладное. Настолько неладное, что от страха впала в какое-то оцепенение. Эстер хотела было предостеречь Джордана, что его заманивают в ловушку. Если он ответит «да» на последний вопрос, то… В этот момент чьи-то руки обняли ее сзади за шею. От неожиданности она чуть не взвизгнула. Конечно, это была Пума. Рон стоял рядом с худенькой африканкой и ухмылялся: мол, шутка опять удалась.
- В идеале, христианин должен быть готов пожертвовать собой для спасения ближнего от впадения в смертный грех, - произнес, тем временем, викарий, - Но, практически, человек слаб, и многие христиане мирятся с грехом, процветающим рядом с ними, из страха, что их подвергнут гонениям и казням.
- А лично вы готовы, Джо? – с показным равнодушием спросил лейтенант.
- Это сложный вопрос, - тут викарий вздохнул, - Но, если бы господь поставил меня перед таким выбором, я бы молился о том, чтобы он даровал мне достаточную твердость духа.
- Командир, Наллэ честно выиграл обе двадцатки, - вмешался Рон.
- Да, - неохотно согласился Вэнфан, извлек из нагрудного кармана две меганезийские 20-фунтовые купюры с портретом королевы Лаонируа и бросил их на стол перед Шуангом.
- Это пари имело какое-то отношение ко мне? – нерешительно спросил Джордан.
- Два пари, - уточнил Наллэ, потягиваясь, как сытый кот.
- Удружили вы мне, Джо, - буркнул Нонг, - 40 фунтов как селедка хвостом смахнула.
Эстер облегченно вздохнула. Оказывается, это было всего лишь пари, а она-то всерьез испугалась, что беднягу Джо сейчас просто застрелят.
- Можно узнать, что за пари? – спросил викарий.
- Нет проблем, - сказал Рон, - вам известно имя Салот Сар, он же - Пол Пот?
- Разумеется. Это был безумный марксистский диктатор Камбоджи. По его приказам т.н. «красные кхмеры» запретили жизнь в городах, посадили в концлагеря всех образованных людей, закрыли все школы и уничтожили 3 миллиона людей.
- Так вот, - продолжал Рон, - первый пункт пари: доктрина, которой придерживается ваша церковь неотличима от программы планомерного истязания людей в ходе их исправления и трудового перевоспитания для их же блага, выполненной Пол Потом…
- Но это неправда!
- Правда, - ответил Наллэ, и бросил на стол распечатку статьи в Globes «Красные кхмеры: механика геноцида». Отдельные абзацы были выделены желтым маркером.
- … Второй пункт, - невозмутимо продолжал Рон, - Вы согласны с тем, что проводников этой доктрины, в т.ч., лично вас, следовало бы за это изгнать из современного общества, или физически ликвидировать. Вы считаете правильным, если с вами так поступят.
- О, боже! – тихо сказала мисс Ренселлер, - Боже...
Лейтенант махнул рукой.
- Не переживайте, Мэрлин. Я не обеднею от этих 40 фунтов. Обидно, конечно, остаться в дураках, но с кем не бывает. Давайте лучше пить чай. Я обожаю цветочный чай, который заваривает Эстер. Так по-домашнему… Очень похоже на тот, который готовит моя Тхай.
