Середина линии, проведенной между местами обитания бастарнов и роксоланов, будет находиться где-то к северу от Крыма. Тут и жили гунны – чуни.
Но отрывок о народах, живущих вдоль берега Меотиды, относится к более раннему периоду, чем тот, когда Птолемей написал свою «Географию». Как это часто бывает, он бездумно скопировал более ранних авторов. К середине II в. и языги, и роксоланы уже жили в сотнях миль от побережья Азовского моря.
Двигаясь на запад, языки во втором десятилетии I в. достигли Дуная, в первые годы правления Клавдия мигрировали через Дакию в Венгрию, где заняли северо-западную часть Альфёльда, постепенно распространились по всей его территории и удерживали ее в течение более чем трех столетий. Небольшое число языгов могло остаться на старых местах. Но это не были настоящие языги. Птолемей говорит о «кочующих», melanastai языгах. Он даже называет восемь их городов (III. 7, 1–2). И все же, копируя древних авторов, поселяет языгов к востоку от нижнего течения Днепра.
Роксоланы тоже, по крайней мере большинство этого народа, давно покинули свои старые места обитания. При Нероне они вступили в контакт с римлянами не на Дону, а на Дунае. Зимой 67/8 г. и снова в 69 г. всадники роксоланов совершали набеги на Мёзию. В союзе с Диурпаном, царем даков, бастарны и роксоланы разгромили римские войска в южной Добрудже[160]. В 101 г. роксоланы сражались против Траяна в низовьях Дуная. Спустя несколько лет император заключил союз с ними и выплачивал им субсидии в обмен на клятву защищать Римские провинции от вторжения других сарматов.
Возникает вопрос: какие роксоланы были соседями гуннов – чуней? Те, о которых писал Птолемей, или те, что жили в его время? Вопрос может показаться абсурдным, но следует помнить, насколько произвольно Птолемей подавал материал, черпая его без разбора из старых и новых источников.
Только при Траяне и Адриане стали лучше известны территории, граничившие с Дакией на востоке и с Малой Мёзией – на севере. После покорения Дакии старые торговые пути из греческих городов на Черном море в Трансильванию существенно оживились. Дорога из Апулума в Дакии до Пироборидавы на Серете и вдоль его правого берега к Дунаю проходит через страну бастарнов. Хотя во II в. степь к северу от Крыма была для римлян такой же малоизученной, как раньше, Южная Молдавия уже перестал быть terra incognita. Если бы гунны – чуни – жили к северу от Крыма где-то между Каховкой и Мелитополем, Птолемей вряд ли знал бы их. Но он вполне мог узнать о ранее неизвестном народе в Молдавии. Он мог видеть название на карте или услышать его от путешественников: гунны могли упоминаться в военных донесениях. Каким бы ни являлся его источник, роксоланы, рядом с которыми он поселил гуннов, почти наверняка были теми, что вступили в союз с римлянами.
На карте птолемеевской Европейской Сарматии Кулаковский (1899) поместил чуней к востоку от гор Amadocian, к востоку от Борисфены. На карте Латышева их стоянки располагаются примерно в том же районе. Вероятно, русские ученые тогда еще не знали кодекса Эбнерианус. Там на карте Европейской Сарматии chini живут между Ариаксом (Тилигул) и Борисфеной (Днепр), к северу от Ордесса, иными словами, на территории близкой к той, что мы предположили на основе текста. Независимо от того, следуем мы карте или помещаем гуннов между бастарнами и роксоланами птолемеевских времен, они жили или на правом, или на левом берегу Днестра, вблизи северо-западного побережья Черного моря[161].
Аммиан Марцеллин, вероятнее всего, основывался на труде Птолемея, утверждая, что гунны малоизвестны из древних записей (XXXI. 2, 1). Каким бы свободным ни был термин monumenta vetera, Аммиан не применил бы его к трудам, написанным за одно или два поколения до его времени. Предполагалось, что он ссылался на старую карту (возможно, одну из карт Птолемея); он мог наткнуться на название в хорографии, ставшей популярной в середине II в.; или в полной версии Collectanea RerumMemorabilium Солина; не так трудно придумать и другие источники. Рассуждать о литературе можно долго, но это бесполезно. «География» Птолемея – единственный сохранившийся труд, в котором встречается этническое название, так похожее на гуннов, что Аммиан идентифицировал чуней и гуннов.
Марциан (Маркиан) из Гераклеи сделал то же самое. Его Periplus of the Outer Sea – труд, написанный до 550 г., в основном является выборкой из Птолемея. В процессе написания Periplus Маркиан пропустил почти все этнические названия в своем источнике. Он не назвал ни одного из 26 племен в Лугдунской Галлии, ни одного из двадцати четырех – в Белгике Галлии и только указал одно из шестидесяти восьми в Германии – Магне (II. 24–26, 27–29, 31–56). Он назвал три народа в Сарматии: агафирсов и «в районе Борисфены за аланами» – «так называемые гунны, которые в Европе».
Это странный выбор. Птолемей назвал «великими народами» Европейской Сарматии венетов, певкинов, языков, роксоланов, гамаксобиев и аланов (III. 3, 7). Маркиан перечислил названия 49 «малых народов», среди которых агафирсы заняли 27-е, а чуни – 47-е место (III. 5, 8-10), ничем не отличаясь от других. И все же Маркиан выделил их. Основанием для такого вроде бы спорного выбора, очевидно, стала важность этих народов для Восточной Римской империи во времена Маркиана. Уточнение «которые в Европе» имеет смысл, только если Маркиан знал о гуннах, живущих еще где-то.
Маркиан проигнорировал певкинов и гамаксобиев, равно как и все остальные народы со странными названиями, которые для него ничего не значили, но аланы, хотя не в Сарматии, до 534 г. были очень даже на слуху. Их братья являлись союзниками вандалов в Африке. Это, между прочим, указывает на дату создания Periplus Маркиана. После того как Велизарий взял Карфаген, а Юстиниан назвал себя императором аланским, больше не было оснований говорить об аланах как о значимом народе.
Почему Маркиан оставил агафирсов из списка Птолемея, на первый взгляд представляется непонятным. Аристотель был последним автором, упомянувшим о них как о реальном народе. После этого они остались только в литературе. Каспар Цейс c сомнением идентифицировал их с гуннскими катирами. Валиди Тоган считал, что Цейс прав. Если вспомнить, что в середине VI в. акатиры все еще были gens fortissima, становится понятно, почему Маркиан назвал их вместе с гуннами в Европе. Он тоже принял агафирсов за другое, более древнее имя акатиров.
Будет принята такая трактовка выбора Маркианом аланов и агафирсов или нет – не является важным для главного момента: его идентификации Птолемеевых чуней с гуннами своего времени. Он поместил их восточнее, чем Птолемей, вероятно, потому, что имел в виду тех гуннов, которые в первой половине VI в. неоднократно угрожали восточным Балканским провинциям, гуннов Европы, которых также и Евагрий отделил от «других гуннских народов» в Азии.
Отождествление Аммианом и Маркианом гуннов и чуней не лучше и не хуже других многочисленных современных отождествлений такого типа: это приравнивание двух названий. Каковы действительные отношения между чунями и гуннами? Ответ Томпсона – никаких. Он считает сходство имен чистым совпадением. Буссагли предполагает, что чуни – chuni – интерполяция Птолемеева текста, что, по моему мнению, крайне маловероятно. Переписчик, который якобы вписал этническое название в список Птолемея, прежде всего использовал бы обычную форму Οὖννοι, и, кроме того, он сделал бы этот народ одним из величайших варварских народов Сарматии, а не спрятал название среди 49 мелких племен.
Чуни – это не гунны, которые (и в этом отношении Томпсон абсолютно прав) не могли прожить в Понтийском регионе в течение 200 лет, оставаясь неизвестными римлянам. Они не были и их предками. Вероятнее всего, они являлись потомками хунну Чжичжи, как считали Хирт и Кислинг. Миф о могущественной империи хунну Чжичжи разрушил Теггарт. Китайцы уничтожили орды Чжичжи до последнего человека.
Если бы чуни Птолемея жили в Африке или на Британских островах, их можно было бы проигнорировать. Но их стоянки находились как раз в том регионе, где спустя два с половиной столетия жили гунны. Это все еще может быть совпадением, хотя и весьма странным. Однако для доказательства того, что чуни – не просто созвучное название, нужна еще информация. Полагаю, она существует. В 250-х гг. готы, бораны, карпы и уругунды – народы, жившие за нижним Дунаем, ворвались в Балканские провинции и совершили морскую экспедицию в Малую Азию. Карпы – это дакийцы, бораны – возможно, сарматы. А кто такие уругунды? Историки и филологи уже более 100 лет решают этот вопрос. Одни считают их германцами, другие полагают, что уругунды – это вариант написания другого названия – бургунды, третьи видят в них Οὔργοι Страбона, четвертые считают их гуннами. К последним принадлежит Каспар Цейс, и, я думаю, он прав.
В пользу этой гипотезы говорят два аргумента. Во-первых, название бургунды встречается в «Панегирике императору Максимиану» Мамертина. Ритор превозносит удачливость императора. Варвары убивают друг друга. Готы почти полностью уничтожили бургундов. Зато взяли в руки оружие алеманны и тервинги (Gothi Burgundos penitus excidunt rursumque pro victis armantur Alamanni itemque Tervingi). Уже давно признано, что алеманны следует исправить и читать *Alani; готы в Южной России не могли сражаться с алеманнами на Рейне. По этой же причине бргунды не могут быть бургундами, жившими на границе с Римской империей на западе. Назвать их восточными бургундами, словно это некое ответвление от западных бургундов, некогда отделившееся от материнского народа, – чистейшей воды своеволие. Сам Мамертин явно различает бургундов – burgundy, и западных бургундов – Burgundiones. Так же различал Зосима Οὐρουγοῦνδοι и Βούργουνδοι. Бургунды Мамертина и Οὐρουγοῦνδοι – один и тот же народ, это очевидно. Если вспомнить, что в латинских транскрипциях начальное v– в иностранных именах часто передавалось как b-, например в словах Bandali или Bitheridus, а в греческой транскрипции v часто отбрасывается (самый лучший известный пример – Οὔλφιλας Вульфила), искомое этническое название – *Vur(u)gund.
