с Настей попали на конвейер, по которому твой дядя поставлял себе и своим единомышленникам рабов для утех.
Он не смотрит на меня, но я вижу адскую напряженность его лица, втянувшиеся скулы, заострившиеся черты и ожесточенность в каждом слове.
– Мне было шестнадцать, когда Алан Гетти взял меня под опеку. Ты, конечно, был не в курсе. Мне сразу доходчиво объяснили, что на людях я никогда и никому не должен говорить о том, что знаком с Аланом. Меня поместили в том славном доме, где тогда было значительно тише. Кроме меня, всего две девочки по пятнадцать лет, которые шарахались, стоило мне столкнуться с ними. Первые два месяца все шло хорошо. Я почти не видел Алана, ходил на курсы, занимался образованием. Мне упорно обещали, что я буду поступать в университет. Денег давали немного, но зато кормили и одевали. Иллюзии растаяли в один субботний вечер, когда в гости заявились друзья Гетти и он сам. Все дружно напились. Первыми пошли в расход девочки. Я слышал, как их позвали, и сквозь приоткрытую дверь наблюдал за настоящей оргией. Они не кричали и не плакали. И я понял, что с ними происходит подобное далеко не в первый раз. А потом дело дошло и до меня. Могу сказать, что Алан был стопроцентным гетеросексуалом. Но не его друзья…– Роман осекся. Я потрясенно молчал. Мы оба молчали, осознавая, как сложно продолжать этот страшный разговор. – Рассказывать о подобном опыте никому бы не хотелось. У меня не было никакого выхода из того кошмара, в котором я очутился. Алан говорил, что его друзья любят мальчиков только определенного возраста, и что, когда я стану старше, он позаботиться о моей будущем. – Роман усмехнулся. – О твоем он тоже позаботился, но тебе не пришлось жить полтора года с насильниками и извращенцами. Но я не взял его грязных денег. Я сам сдал экзамены в Йель. И там уже познакомился с тобой. Смешно, но он был опекуном нас обоих. Только опекал по-разному. Хотя в итоге, еще неизвестно, кому больше не повезло. – он презрительно скривил губы. – Стоит ли говорить, что после такого воспитания, я не мог вести обычную сексуальную жизнь. Вернувшись в Нью-Йорк, я оказался в доме Алана Гетти, но уже, как гость. Я ухал с целью отомстить ему. Я собирал компромат против него, играя роль верного друга. Он считал меня соучастником, не задумываясь о том, что в отличии от остальных, я не боюсь оказаться в тюрьме. Я собирался уже выбросить в прессу записи с изнасилованием и избиением девушек и парней, в которых участвовал Алан и его влиятельные гости. А потом все изменилось. Я увидел Настю. В твоей гостиной. Ангел за пианино. Девочку из моего детства, которой, как и мне когда-то, некому было помочь. Уже тогда мне стало понятно, что рано или поздно она окажется среди игрушек Алана Гетти.
– Черт, почему не обратился в полицию? – взорвался я. – Ничего бы этого не произошло! Ты, бл*дь, смотрел два года, как ее насилуют? Может, даже участвовал в этом?
– Участвовал, – Рома холодно взглянул на меня. – Мы платили деньги. И получали девушку или парня на то время, которое оплачено в одной из комнат. Но я не прикасался к ней. Никогда. Просто, когда она была со мной, ее никто не трогал. Алан не проверял, что мы делаем за закрытыми дверями. Настя просила меня не обнародовать компромат на Алана. Я хотел! И не раз. Но она умоляла подождать, пока он заплатит. Но этот урод так и не заплатил. Никто не планировал убийство. Я приехал ночью, как обычно попросил, чтобы мне позвали Настю. Но мне пояснили, что она развлекает Алана. Я знал, где его комната и пошел туда. Услышал, как она рыдает и понял – что-то не так. Открыл дверь и увидел остывающий труп и Настю в шоке. Она потом объяснила, что он смеялся над ней, говорил, что никогда не даст ни доллара, и что ее сестру тоже привезут себя для развлечения. Настя сорвалась.
– Сорвалась? А кто ей дал оружие? Она застрелила Алана, – меня передернуло, когда я вспомнил ту страшную ночь. Мертво распростертое тело дяди на постели. Запах крови, смерти и алкоголя. И мой ужас, оцепенение.
– Бред дал ей пистолет. Он работал на Ронски. Она оказалась в нужное время в нужном месте. И я тоже. Все так совпало. Ему заказали Гетти, а он видел, что девчонка на взводе и готова на все, и решил не подставляться сам. Не везет вам, ребята, с охраной.
– И с друзьями. – хмуро заметил я. От исповеди Романа меня мутило и подташнивало. Я пребывал в состоянии полной апатии и непринятия такой правды. Я думал, что больше грязи просто быть не может…
– Потом мы с Брэдом замели все следы, стерли записи с камер. Вывезли Настю до того, как ты приехал. Я знаю, что потом Брэд хотел нас убрать, но я его переиграл. Обратился напрямую к Ронски. Показал записи, на которых ясно видно, что, когда первая жена Габриэля по своей воле, кстати, посещала дом Алана, Брэд тоже трахал ее. В итоге Брэд Сомерс и его команда были уничтожены.
– Значит, все-таки дело в бабе. Я знал. – сжав челюсти, бросил я. – Если первая жена Ронски была шлюхой, зачем было убивать ее любовников? Это глупо.
– Он считал, что Гетти развратил ее и соблазнил. Ты не видел, что там происходило. Было от чего взбеситься.
– Идиот. – выплюнул я. Но тут же забыл о нем и вернулся к главному. – Что случилось с Настей?
– Я поместил ее в лучшую клинику, которую оплатил сам. Говорил с ней каждый день, пытался вернуть ее разум. Обещал, что мы уедем домой вместе. Больше всего на свете она хотела спасти жизнь сестре, и я поехал за Дашей. Она была в плохом состоянии, но главное, была жива, и мне удалось перевезти ее сюда. Несколько месяцев Даша проходила лечение в частной клинике, которую тоже я оплачивал. Настя пошла на поправку, я возил ее в больницу к Даше, и они много разговаривали. С утра до поздней ночи. Настя рассказывала все, каждый час своей страшной жизни, облегчая свою душу и сердце. Я тогда не понимал, зачем она это делает,
