Тут я вспомнила, как Деифоб насмехался над какой-то нимфой, которую Парис бросил.
— Может, оно и к лучшему. Теперь я знаю все. Богини подвергли тебя тяжелому испытанию: встреча с женщиной, которую ты любил до меня. Ты знаешь о Менелае, я теперь знаю об Эноне. Я посмотрела ей в лицо.
Он выглядел таким раздавленным, что я решила приободрить его:
— Хорошо, что больше между нами нет секретов.
Как глупа я была, полагая, что между нами нет секретов! Ведь я ничего не знала об обещании Афродиты, о том, что она посулила Парису меня в качестве награды.
XL
Под влиянием слухов о приближении греков Трою одолела гордыня и нетерпеливое возбуждение. Слишком долго она жила в мире и спокойствии, копила оружие, возводила мощные стены и башни. И теперь обрадовалась возможности доказать свою мощь на деле. Троя жаждала дела! Проснувшись от своего золотого сна, она напряглась, как лев перед прыжком.
Конечно, эти настроения были различны среди разных поколений троянцев. Сильнее всего их выражала молодежь. Когда мы с Парисом шли по улице, молодежь приветствовала нас криками, что будет защищать «греческое сокровище» до последней капли крови. Каждый выражал готовность умереть. При этом они смеялись, сверкая белоснежными зубами, и становилось ясно: каждый уверен, что умереть придется не ему. Они наведут такой ужас на греков, что те обратятся в бегство. Только, конечно, не сразу, а после славной битвы. Троянцы не хотели лишать себя великого сражения, исход которого заранее предрешен. Ведь кто такие, если разобраться, греки? Сброд, отребье. Всякий знает, что они постоянно нападают друг на друга, как мелкие разбойники, но создать настоящую армию не способны. «Один троянец стоит десятерых греков» стало любимой присказкой в городе.
Мастерские не справлялись с заказами, ремесленники и кузнецы работали не покладая рук, торговля шла как никогда бойко. Народ стекался в Трою, закупая и продавая. Сам собой возник рынок, захватил всю площадь со сфинксом, и на нем с утра до ночи толпились люди. Затем Приам приказал расходиться до наступления темноты, чтобы можно было закрывать ворота на ночь. Но едва рассветало, как народ уже выстраивался у ворот, и очереди с каждым днем росли.
Троянские женщины радовались, что рынок у них под боком, не нужно спускаться в Нижний город. Мужья запрещали им скупать в невероятных количествах безделушки и сласти, но их увещевания слабо действовали.
Как ни странно, Троя переживала счастливые дни.
Кроме всего прочего, троянцы принялись за дополнительные меры безопасности. Рабочие смазывали болты на гигантских воротах, плотники делали новые шкворни для дверей. Каменщики выкладывали новый парапет из глиняных кирпичей поверх каменных стен. Ров, окружавший нижний город, углубили, и возвели, помимо старого, еще один забор из кольев. Приам лично спустился в Нижний город и предупредил народ о приближении опасности. Он не употреблял слова «война». И даже слова «осада» избегал.
Лестницу крытого колодца возле храма Афины отремонтировали, колодец расчистили. Старые ведра и веревки для подъема воды заменили новыми. Больше всего загружены были торговцы, которые занимались пополнением запасов провизии. Они колесили по окрестностям с тележками и возвращались, уставив их кувшинами с зерном и маслом. Из кувшинов зерно и масло перекладывали в большие каменные цистерны, врытые в землю. Один вид этих цистерн, по горло спрятанных в земле, с крышками, обмазанными смолой, не только придавал троянцам чувство уверенности, но и усиливал предвкушение торжества.
Между тем новых известий об Агамемноне и его флоте не поступало.
Никто не знал ни количества кораблей, ни количества отрядов, ни имен командиров. Узнать это мы сможем лишь после того, как они сойдут на берег Эгейского моря и мы пошлем в их лагерь лазутчиков. Приам уже начал набор добровольцев для этой цели, в основном молодых людей, которые не имели на своем попечении семей. Он попросил Геланора помочь в их подготовке, и Геланор сказал, что нужны добровольцы разного возраста.
— Задача лазутчика — быть незаметным. Идеальный лазутчик не должен привлекать внимания и запоминаться, так, чтобы потом люди на просьбу описать его внешность только почесали затылок и пожали плечами. В лазутчики не годятся красавчики, хромые, рыжеволосые. Нам нужны люди постарше и даже какое-то количество женщин.
— Женщин? — удивился Приам и приподнял свои густые брови.
— Да, женщин. За каждой армией следует отряд женщин — для разных услуг. Проще всего лазутчику затеряться среди них, а для этого он должен быть женщиной.
— Ты имеешь в виду проституток? — Приам брезгливо скривил рот.
— Тот, кто пренебрегает проститутками, пренебрегает собой.
— Как прикажешь понимать твои слова? — Приам подался вперед.
— Понимать надо так, что тот, кто задирает нос слишком высоко, того и гляди споткнется. У кого всегда есть доступ к командирам? В чьи уши выбалтываются по ночам военные секреты? Среди самых доблестных защитников любого народа немало проституток. Они заслуживают памятника за заслуги перед отечеством.
— Хорошо, так найди их! Обучи их! В смысле добывания сведений, конечно.
— И старики тоже очень полезны. Несчастные, неприкаянные создания, они следуют в хвосте за армией, сетуя на несправедливость судьбы, на нищету и слабость, в расчете, что перепадет кусок-другой за мелкие услуги. Чем несчастнее они выглядят, тем меньше подозрений вызывают. Найдутся у вас в Трое такие?
— Мы так давно ни с кем не воевали, — пожал плечами Приам.
— Не только война делает людей несчастными и больными. Мы должны найти их.
— Сколько таких, по-твоему, понадобится?
— Если учесть, что кто-то дезертирует, кого-то разоблачат и казнят, что неизбежно, то, думаю, пара сотен потребуется. Не меньше. Тогда можно рассчитывать, что сотня останется.
Приам кивнул.
— Ты получишь их, обещаю.
Обучение лазутчиков казалась мне недобрым делом. Геланор убеждал меня, что я не права. Он говорил, что обычно шпионы не имеют специальной подготовки. Как правило, их ловят и казнят. Так не лучше ли заранее учесть возможные ошибки?
— Ты рассуждаешь так, будто люди — это оружие, вроде меча или лука, которое нуждается в постоянном усовершенствовании, — сказала я.
— Так оно и есть. Люди — это оружие. Возможно, самое грозное из того, что имеется в нашем распоряжении. В конце концов, от знания планов и диспозиции врага зависит успешность наших военных действий.
— Как греки могут быть нашими врагами? Мы же сами греки! Я не воспринимаю их как врагов.
— Значит, ты должна изменить свое восприятие. Твой зять собрал армаду, чтобы захватить Трою и тебя. Ты хочешь уехать с ним обратно?
— Нет, — тихо ответила я.
— Значит, миром вопрос не решится. Допустим даже, греки направят послов, но те вернутся ни с чем. Тогда греки воспользуются силой. Начнется война. Агамемнон будет крайне огорчен, если она не начнется. Да и троянцы, пожалуй, тоже. Поэтому нам потребуются точные сведения о численности армии и тактических планах греков.
— Это я понимаю.
— Точная информация может спасти человеческую жизнь.
— Жизнь троянцев!
— Только за жизнь троянцев ты и должна переживать.
Разве такое возможно? Среди греков — мои сородичи и соседи. Не исключено, мои собственные братья! Неужели я могу не переживать за их жизнь?
— Но как ты можешь? Ты ведь тоже грек, эти люди тебе не чужие! — воскликнула я.
— Это моя личная боль. И цена, которую приходится платить за то, что я остался в Трое, а не уехал сразу, как хотел.
— Ты можешь оставаться преданным троянцам, даже если твое сердце не согласно?
— Я стараюсь не думать об этом. Моя задача — перехитрить и обезоружить Агамемнона, пока он не успел причинить вреда. Вот почему я отбираю лазутчиков и обучаю всем приемам, которые знаю, чтобы они выведывали замыслы Агамемнона. — Геланор улыбнулся. — И потом, Елена, я знаю, ты не хочешь, чтобы люди считали тебя причиной войны.
— Нет, ни за что! И если Агамемнон будет винить меня, это ложь.
— Мы знаем, что со временем память слабеет не только у людей, но и у народов. В веках сохраняется немногое. А легенда о Елене Прекрасной, которая вызвала войну между греками и троянцами, очень красива, и она переживет века. Если только не предотвратить войну.
Зима пришла и ушла. Море открылось для судоходства. Но на горизонте никого не было видно. На равнине троянцы проводили военные учения. Под первым весенним солнышком тысячи воинов под началом командиров упражнялись в стрельбе из лука, во владении мечом, в возведении валов и рытье рвов. Возничие на просторе гоняли колесницы. Загоны с бесценными лошадьми окружили высоким частоколом. Кузнецы тем временем ковали мечи и доспехи, ремесленники спешно делали новые колесницы, колесные мастера не поспевали изготовлять к ним колеса о восьми спицах, кожемяки выделывали кожи для застилки днищ.
