Так Геринг высказал основную идею Адольфа Гитлера, умело приправив ее уговорами и угрозами. Следует признать, что пятнадцать месяцев назад подобная речь возымела бы действие, но за эти месяцы случились Австрия, Судеты и Прага, и сэр Нэвилл уже не был таким наивным, как раньше. Поэтому он сказал: «Хотя никто сильнее нас не желает мирного разрешения спора между Германией и Польшей относительно Данцига и “польского коридора”, мы отныне полны решимости отвечать силой на применение силы».
Герингу хотелось услышать совсем другой ответ, но по большому счету он не расстроился, потому что существовало множество других способов выхода на контакт с британским правительством. Так, чиновник по особым поручениям возглавляемого им комиссариата по выполнению четырехлетнего плана Гельмут Вольфтат имел тесные связи в среде британских промышленников[267]. В июне – июле он встретился в Форин-офис с сэром Робертом Хадсоном, министром внешней торговли, и с сэром Горасом Вильсоном, ближайшим советником премьер-министра Чемберлена. Эти тайные контакты закончились разработкой широкомасштабного плана англо-германского урегулирования, предусматривавшего признание за Германией зоны влияния в Восточной и Юго-Восточной Европе, «совместную декларацию об отказе от нападения» и «отказ Германии (взаимно и Англии) от военного пути разрешения конфликтов». План также включал экономический раздел, содержавший такие пункты, как «разделение сфер влияния», «экономическое сотрудничество в области импорта сырья и продуктов питания», «решение вопроса с обеспечением Германии сырьем», и возможность предоставления Рейхсбанку крупных кредитов Великобританией. И все это было обещано в обмен на «немецкие уступки в пользу мира».
В то время, когда проходили эти переговоры, Геринг заручился поддержкой солидного посредника, шведского миллионера Акселя Веннер-Грена, основателя компании «Электролюкс»[268]. Маршал принял его у себя в Каринхалле 25 мая и убедил в том, что, в отличие от Риббентропа, Геббельса и Гиммлера, он желает мира с Великобританией. Именно так и сказал Веннер-Грен в начале июня некоторым руководителям партии консерваторов, а затем Чемберлену при личной встрече с ним 6 июня. Он предложил от имени Геринга «план мира на двадцать пять лет» при условии, разумеется, что будут удовлетворены «окончательные территориальные претензии» Гитлера, касавшиеся в первую очередь Данцига, «польского коридора» и «колониального вопроса». Именно это заставило Чемберлена усомниться. Он решил, что «данный план Геринга является воплощением ненасытной жадности, по этому плану Англия отдавала бы все, а он все забирал бы себе». К тому же маршал отказывался публично брать на себя какие-либо обязательства и хотел, чтобы инициативу в этом деле, по крайней мере ее видимость, проявила британская сторона. А это было бы гибельно для политического имиджа Чемберлена. Однако британский премьер вовсе не отказался от последующих контактов с Герингом, потому что считал, что «с этим человеком можно разговаривать открыто». Явно ободренный этим, Веннер-Грен по возвращении в Стокгольм также составил некую программу мира под названием «Пакт на двадцать лет». В этой программе содержались взаимные гарантии и обязательства нацистов покончить со всеми преследованиями по расовому признаку, освободить политических заключенных и закрыть концентрационные лагеря.
Оба эти плана ждала похожая судьба. Произошла утечка информации о проекте Вольфтата, и уже 23 июля «Дейли телеграф» сообщила, что британское правительство намерено купить умеренность Гитлера, предложив ему кредит в миллиард фунтов стерлингов. Лондону и Берлину пришлось срочно эту новость опровергать, и все планы были окончательно похоронены. Накануне этого события, в ходе встречи в Гамбурге с другим шведским предпринимателем, Биргером Далерусом, Геринг также предложил предать забвению план Веннер-Грена: фюрер, заявил он, заранее отвергнет любой столь же амбициозный план, особенно если он составлен не им. Надо действовать более скрытно и постепенно и делать все под личным контролем Гитлера. И потом, планы Вольфтата и Веннер-Грена, кажется, базировались на том, что маршал «не согласен с Гитлером полностью». Но он, Геринг, «никогда ничего не предпримет за спиной Гитлера и никогда не выступит ни с одной инициативой, противоречащей указаниям фюрера». А поскольку господин Далерус прибыл затем, чтобы предложить ему лично встретиться с представителями британских деловых кругов, дабы получше узнать настроения в Лондоне, он, Геринг, принимая во внимание точные инструкции, не может взять на себя никаких обязательств, не проконсультировавшись предварительно с фюрером…[269]
Для него это было очевидным приоритетом: Гитлер ни в коем случае не должен был критиковать его «дипломатические» инициативы. Для полной реализации своих честолюбивых планов ему, по сути, следовало выглядеть голубем мира в глазах англичан и ястребом в глазах Гитлера! Именно это и имел в виду получивший конфиденциальные сведения от окружения маршала германский посол фон Хассель, когда заметил: «Геринг больше не хочет, чтобы на него кричали и обзывали его трусом». Этим и объясняется его порой бездумное поведение, когда с исключительной быстротой предложения о мире сменялись воинственными речами… Уже 23 июня в ходе чрезвычайного заседания Совета по обороне рейха он заявил, что война очень близка, что она потребует мобилизации всех жизненных сил страны: под ружье будут призваны 7 миллионов мужчин, а вместо них на заводах и на фермах должны начать работать депортированные чехи или заключенные концлагерей. Следовало также лучше приспособить транспортную систему к нуждам срочной мобилизации. А спустя две недели, чтобы проявить себя перед фюрером с наилучшей стороны, Геринг организовал в испытательном центре в Рехлине демонстрацию последних сверхсекретных разработок авиастроительной промышленности. Гитлеру и его окружению были показаны реактивный истребитель Ме-262 и оснащенный жидкостно-реактивным двигателем и полностью отделяемой в аварийной ситуации кабиной летчика самолет Хе-176, который мог в течение нескольких минут разогнаться до 1000 км/ч, а также несколько образцов радиолокационных станций и новую 30-миллиметровую автоматическую авиационную пушку МК-101, предназначенную для установки на истребители Ме-110[270].
Надо было также, чтобы фюрер услышал воинственные речи, и тут Геринг не скупился. Собравшимся в Каринхалле руководителям авиационной промышленности он заявил: «Повсюду, где будут бои, повсюду, где Германии придется сражаться, у нас будут наилучшие шансы победить. Но это будет зависеть от нашей силы, от того, как мы сможем ее мобилизовать, и от решительности каждого из вас». В ходе поездки по Рейнской области он также сказал: «Ни одна бомба не упадет на города Германии. Если хотя бы один самолет врага пролетит над немецкой землей, я перестану называть себя Германом Герингом. А вы тогда зовите меня Мейером!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
