микроавтобус с десятком веселых, радостных женщин. И проходят они в какую-то комнату, и помогают этой твоей дюжине отличных парней расслабиться. Только в моей истории заметь, ни спичек, ни вольного или невольного принуждения нет. А есть совсем наоборот, повод заранее предвкушать свидание, а потом еще долго о нем вспоминать. А о твоем рассказе, уж при всем уважении, ну ни одной из сторон картинки об этом же вспомнить не захочется.
— Выкупить себя хочешь?
— Погоди, так это мы про меня говорили? — Я удивленно вскинул брови. — Я думал это мы так, перед разговором картинками делимся, ты мне одно нарисовал, я тебе другое. Но все предельно абстрактно.
— Нравится мне, как ты держишься. Были у меня тут, — старик прочистил горло, — были у меня персонажи, и деньги предлагали, и угрожали… Ты кстати мне угрожать собираешься?
— А смысл? Мы с тобой, дедушка, в параллельных вселенных живем. Это сейчас у нас прокол в Евклидовой геометрии случился и наши параллели пересеклись. Это во-первых. А во-вторых, меня с детства учили, не можешь стрельнуть — не доставай пистолет. Что тебе мои самые страшные угрозы? Так, ветерок.
— Как тебя звать та?
— Я Максим. Может слышал, рестораны «Максим». Так вот это я.
— Ну вот взял и все испортил. Я думал ты мужчина. А ты вон, сразу ресторанами прикрыться хочешь.
— Не так, уважаемый, не прикрываюсь я. Просто эти рестораны — это мое дело. Я от них неотделим. Я их с нуля открыл и в крупнейшую сеть развил. Не только я конечно, с помощниками, но все равно, имею полное право представляться как Максим, владелец «Максима».
— Обосновал, хвалю. И то, что про помощников вспомнил тоже, за тебя хорошо говорит. — Дед прищурился и в очередной раз оценивающе оглядел меня. — Хорошо держишься. Не просишь, не канючишь, не торгуешься. Конечно это все пока. Спичечки та они у меня в кармане лежат. Но продолжай так же, авось до чего-то и договоримся. Может я тебе даже имя свое скажу.
— Для начала скажи мне, дедушка, правильно ли я понимаю, что убивать тебе меня ни в коем случае нельзя?
— Иногда смерть — это самый простой выход. Знал бы ты, сколько раз я слышал просьбу убить, только не делать то, что я делал.
— Ну то есть я прав, и убивать меня нельзя?
Старик нехотя кивнул. Отлично, я заякорил у него в голове невозможность моего летального исхода. Работаем дальше.
— Я, дедушка, разумеется не знаю, за какие такие коврижки ты согласился выполнить просьбу относительно меня. В чем суть этой просьбы я, без деталей, но отчетливо понимаю. По моему анализу ситуации, отчет о проделанной работе у тебя никто требовать не станет. Все по мне, завтрашнему, будет видно и понятно. Опять же по моему пониманию тех людей, которые за меня просили — не может у вас быть искренних дружеских отношений. Вы скорее бизнес партнеры, чем друзья-товарищи. Потому, мне кажется, чуть слукавить ты с ними себе можешь позволить. А если это лукавство еще и поддержано будет какой-то благостью для твоих людей, — я кивнул в сторону все так же стоявших у стены зэков, — то для тебя это только в радость. Нет?
— Да что ж ты мне предложить та можешь, я расписки не принимаю, слитка золота у тебя в кармане точно нет. А наобещать мне ты сейчас готов будешь с три короба, лишь бы тебя мои парни не трогали.
— Тут ты прав, с собой у меня ничего, кроме моего слова, нет. Но как ты сам признал, я умный. И мне выгоднее подружиться с тобой, чем получить тебя, а в твоем лице и весь краснодарский криминал, во враги. Я веду достаточно открытый образ жизни и прятаться всю жизнь не планирую. Потому мне выгоднее будет свою часть сделки выполнить, нежели прятаться или постоянно оглядываться.
— Пока я не услышал, что ты мне предлагаешь. Или твое предложение ограничивается пазиком со шмарами?
— Девушки это не предложение, это жест доброй воли. Я предлагаю поставить в этой тюрьме хлебопекарню. Чтобы твои люди сами для себя могли хлеб печь, булочки к чаю, может пироги какие.
— За жест — благодарствую, жест с телками это ты положим по незнанию предлагаешь. Если я этот твой жест приму, я буду косвенно начальнику обязан, а мне этого никак не надо. Но и отказываться от твоего подарка мне нельзя, не вежливо это будет. Мы так с твоим подарком поступим. Ты дюжину девок обещал, каждая минимум по пятихатке, вот ты на номерок один эти шесть тонн баксов и перечислишь.
Красиво дедок разговаривает, передергивает ненавязчиво, стройно, молодец.
— Ничего я тебе старче не обещал. Я тебе предложение по пекарне сделал, ты его можешь принять, а можешь и отказаться. Девушки это так, обертка, открытка, ленточка на подарке, но никак не сам подарок. Хочешь деньги — согласен, как только я с твоими знакомыми разберусь и самостоятельность получу — пришлю. Я тебе номерок продиктую, ты на него эсэмэской номер карты перешли, шесть тысяч по курсу на день перевода на нее переведут. — Если я правильно понимаю все косвенные признаки, дедушка не настроен против меня, напротив, я вижу по его позе, по расположению ног и рук, по лицу, по всем признакам ему комфортно общаться со мной. Вот только о том, что я для него не человек, а представитель иного, не его мира, на который ни его нормы морали, ни его принципы не распространяются, это я тоже помнил.
— Печь предлагаешь? Мы тут, Максим, не дикие люди. И информации у нас не меньше чем на воли, может даже поболе. И учиться мы тут умеем. Не все, но кто надо — тот на зоне время даром не теряет. Время у нас тут, знаешь ли, медленнее течет. То, что вы там, за колючкой, за месяц делаете, у нас за неделю изучается. И то, ни друзей, ни семьи, ни кина с таеатрой у нас тут как ты заметил нету. Кстати твои деньги как раз на новую WiFi точку пойдут. А останется — еще пару смарт телеков купим. У нас же как? За забором, на воле, вайфай роутер товарищи наши ставят, вот нам тут на даче и интернет. — Он улыбнулся. — Это я к тому, что выпечку хлеба наладить это конечно интересно. Спецов мы быстро подготовим. Но вот есть закавыка одна. Мы тоже тут ценами владеем и считать умеем. Положим на зону по нормам положена тысяча булок хлеба в день. Одну
