— Ради Бога, Чарли! — сердито сказала она. — Дай себе отдых.
Он расслабился, и она впрыснула ему вторую дозу. Взглянув в его глаза, она увидела, что животная боль и отчаяние сменяются облегчением. Взяв его хрупкую исхудавшую руку, она быстро прижала ее к губам.
Он улыбнулся сквозь туман, которым морфий начал окутывать его мозг.
— Бедная маленькая Дженни, — произнес он. — Я сделал бы тебя своей королевой, — он нежно погладил ее по щеке. — Но я не забуду, о чем мы сейчас говорили. Я не позволю тебе пропасть только потому, что меня не будет рядом.
9
Три дня спустя, когда они завтракали на террасе, Дженни увидела, что у дома остановился серебристый роллс-ройс. Элегантный шофер открыл дверцу, и из машины вышла женщина. Через несколько минут дворецкий сообщил, что приехала миссис Шварц. Стэндхерст улыбнулся.
— Поставь еще один прибор, Джадсон, и попроси миссис Шварц присоединиться к нам.
Дворецкий поклонился. Через некоторое время в дверях появилась миссис Шварц.
— Чарли! — воскликнула она, протягивая к нему руки. — Как я рада тебя видеть!
— Аида! — Стэндхерст поцеловал ей руку. — Извини, что не встаю. Ты все так же прекрасна.
— А ты ничуть не изменился, Чарли. Все так же врешь и не краснеешь.
Стэндхерст рассмеялся.
— Аида, это Дженни Дентон.
— Мне очень приятно, — сказала Дженни.
Перед ней была женщина лет шестидесяти, одетая богато и со вкусом. Она смотрела на Дженни с теплой и доброжелательной улыбкой, но та вдруг почувствовала себя словно под микроскопом.
— Это та девушка, о которой ты говорил мне по телефону? — спросила незнакомка у Стэндхерста.
Тот кивнул. Аида снова внимательно взглянула на Дженни и улыбнулась.
— Может, мужскую силу ты потерял, Чарли, но вкус у тебя сохранился!
Стэндхерст захохотал, а Дженни уставилась на них с открытым ртом. Дворецкий принес стул и усадил миссис Шварц за стол.
— Флип с хересом для миссис Шварц, Джадсон.
Дворецкий поклонился и исчез. Стэндхерст повернулся к Дженни.
— Ты, наверно, немного растерялась? — Дженни могла только молча кивнуть. — Двадцать пять лет назад Аида содержала отличный бордель.
Миссис Шварц похлопала его по руке.
— Чарли помнит все, — сказала она. — Даже то, что я пью только флип с хересом. А ты по-прежнему пьешь шампанское из узкого бокала со льдом?
Он кивнул.
— От старых привычек, как и от старых друзей, трудно отказаться, Аида.
Джастин поставил перед ней бокал. Она изящным жестом поднесла его к губам и улыбнулась дворецкому.
— Спасибо, — она сделала глоток и подняла брови в шутливом удивлении. — Очень хорош! Вы не представляете себе, как трудно получить хороший коктейль, даже в дорогом ресторане. Похоже, дамы теперь пьют только мартини. — Она содрогнулась. — Ужас! В мое время ни одна леди и подумать не могла о том, чтобы попробовать нечто подобное.
— Аида разрешала своим девушкам пить только херес, — сказал Стэндхерст Дженни.
— Виски дурманит голову, — сказала Аида. — А моим девушкам платили не за питье.
— Да, это точно, — мечтательно хохотнул Стэндхерст. — Аида, помнишь, как перед войной я приходил в твое заведение делать массаж простаты?
— Еще бы.
Он снова обратился к Дженни.
— Врач рекомендовал мне массаж простаты три раза в месяц, первую процедуру я получил у него. А потом решил, что если уж мне нужен массаж, но надо хотя бы получать от него удовольствие. Так что я стал ходить на лечение к Аиде. Три раза в неделю.
— Чего он не сказал, — добавила Аида, — так это того, что массаж его страшно возбуждал, а мои девушки были приучены не разочаровывать гостей. Когда Чарли пошел к врачу, тот был страшно недоволен.
— Доктор сказал, что подаст на Аиду в суд за медицинскую практику без лицензии.
Миссис Шварц ласково похлопала его по руке.
— А помнишь Эда Барри?
— Конечно, — он опять хохотнул и взглянул на Дженни. — Эд Барри был суровым баптистом и абсолютно все называл грехом. Он тогда баллотировался в губернаторы, а накануне выборов мне удалось подпоить его и отвести к Аиде. Он тот вечер запомнил! Бедняга Эд! — он вытер выступившие от смеха слезы. — Он проиграл выборы, но не особенно огорчился. А когда началась война и Аида закрыла свое заведение, он сидел внизу, в баре, и плакал, словно наступил конец света.
— Славные были времена, — сказала Аида.
— А почему вы закрылись? — с любопытством спросила Дженни.
— По нескольким причинам, — серьезно ответила Аида. — Во время войны и после нее конкуренция была слишком большой. Казалось, все девицы готовы отдаваться даром. Да и трудно было найти девушек, которые готовы были работать так, чтобы соответствовать моим высоким требованиям. Все они хотели быть просто шлюхами. А поскольку денег мне хватало, я закрылась.
— Аида — очень богатая женщина, — пояснил Стэндхерст. — Она вложила свои деньги в недвижимость. Сколько у тебя сейчас, Аида?
Она пожала плечами.
— Около шести миллионов, — сказала она спокойно. — Благодаря тебе и еще нескольким добрым друзьям.
Стэндхерст ухмыльнулся.
— Ты и теперь хочешь вернуться на работу в больницу? — спросил он у Дженни.
Дженни молча посмотрела на него, потом на Аиду. Они выжидающе глядели на нее. Она хотела ответить, но не нашла слов.
Миссис Шварц вдруг ласково потрепала ее по плечу.
— Дай ей подумать, Чарли, — сказала она мягко. — Такое решение девушка должна принять сама.
Стэндхерст необычайно тепло улыбнулся Дженни.
— Ей придется решать довольно-таки скоро. Времени осталось совсем мало.
Он еще не знал, что ему осталось ровно два дня.
* * *
Два дня спустя утром Дженни вошла к нему.
— Пожалуй, я не буду сегодня вставать, Дженни, — тихо сказал он.
Дженни отдернула шторы и взглянула на него при дневном свете. Его лицо побледнело, кожа туго натянулась. Он не поднимал век до конца, словно яркий свет причинял ему боль.
Она подошла и наклонилась над ним.
— Вызвать врача, Чарли?
— Что он может сделать? — сказал он, и на лбу у него выступила испарина.
Дженни взяла полотенце и промокнула ему лоб. Откинув одеяло, быстро поменяла его пакет. Когда она вернулась из ванной, он спросил, пристально глядя ей в лицо:
— Плохо?
— Плохо.
— Знаю, — прошептал он. — Я уже посмотрел до твоего прихода. Там было черно, как в аду.
Она поправила ему подушку.
— Не знаю. Иногда по утрам бывало и хуже.
— Не дури мне голову, — он на секунду закрыл глаза, а потом снова взглянул на нее. — У меня предчувствие, что это будет сегодня.
— Тебе будет лучше, когда выпьешь немного апельсинового сока.
— К черту сок, — яростно прошептал он. — Кто отправляется в ад на апельсиновом соке? Налей мне шампанского.
Дженни тихо отставила стакан с соком и достала бокал. Положив в него несколько кубиков льда, она налила шампанского и подала ему с соломинкой для питья. Телетайп в углу затрещал. Дженни подошла к аппарату.
— Что там?
— Речь, которую Лэндон произнес вчера на банкете республиканцев.
— Выключи.
Дженни выключила телетайп и сказала:
— Твой сын Чарльз заставил меня пообещать, что я вызову его, если будет нужно.
— Не вздумай, — отрезал он. — Не желаю видеть, как он радуется. Этот сукин сын уже давно ждет, когда я загнусь. Хочет наложить свою лапу на газеты. — Он беззвучно засмеялся. — Спорим, что на следующий же день после моих похорон там начнут поддерживать Рузвельта!
Вдруг боль пронзила его тело, и он сел в постели, схватившись за живот.
— О Боже! — прохрипел он, и Дженни, придерживая его одной рукой, протянула другую за шприцем.
— Подожди, Дженни.
Она секунду смотрела на него, а потом положила шприц на столик.
— Ладно. Скажешь, когда.
Он опустился на подушку, и Дженни снова вытерла ему лицо. Он закрыл глаза и несколько секунд лежал спокойно. А потом вдруг открыл их, и она впервые увидела в них ужас.
— Кажется, я задыхаюсь!
Дженни быстро взяла со столика тазик и подставила ему. В следующее мгновение он закашлялся, и его вырвало черной желчью. Она убрала тазик, вытерла ему губы и помогла лечь.
Он смотрел на нее глазами, полными слез, и пытался улыбнуться.
— Боже, — прошептал он горько, — вкус был как у мочи!
Она не ответила, и он устало закрыл глаза. Дженни видела, как он содрогается от приступов боли. Когда он снова открыл глаза, в них уже не было ужаса. Его сменили мудрость и покой. Он улыбнулся.
— Давай, Дженни, — прошептал он, глядя ей в глаза. — Сейчас!
Не отрывая от него взгляда, она взяла шприц. Закончив вливание, она сразу же взяла вторую дозу. Он улыбнулся, заметив это.
