вашего приезда. Тео говорит, сейчас вам необходимы тишина и покой. И, учитывая критическое состояние Мадлен, мы решили, что нам лучше уехать. Тем более что Беа идет на поправку, и дядя с тетей о ней позаботятся.
– Сегодня. Значит, вы собираетесь уехать в Марракеш прямо сегодня?
– Да. Полиция уже взяла наши показания о том, что произошло прошлой ночью.
– Вас, наверное, отвезет Ахмед, да?
У Викки внезапно защипало глаза.
– Да… Я буду ужасно по вам скучать. Я вас очень прошу, может, вы приедете в Париж, когда вам станет лучше? Вместе с Тео?
– Конечно. С превеликим удовольствием.
– Спасибо за помощь. Даже не знаю, что бы я без вас делала.
Клеманс подняла на внучку глаза:
– Держись, малышка! Будь смелой и сильной.
– Хорошо бы! Правда, я толком не знаю как.
– О… Ты прекрасно все знаешь. Лучше, чем тебе кажется. Доверяй своим инстинктам. Это твой основной актив. Пришло твое время светить. Иди и дари свой свет миру. И ни в коем случае не слушай тех, кто попытается тебя принизить.
Викки посмотрела на Клеманс долгим взглядом, желая продлить прощание.
– Обещаю сделать все, что в моих силах. – Она поцеловала бабушку в щеку и направилась к двери, но на пороге остановилась и, оглянувшись, сказала: – Я люблю вас.
После чего поспешно вышла из комнаты, чтобы бабушка не увидела ее слез.
Вечер в Марракеше выдался ужасно душным. Они планировали поужинать все вместе, в семейном кругу, однако Джек задержался в больнице, а Этьен остался договариваться с Эттой насчет квартиры – они с Элен решили провести в Марракеше еще пару недель, – поэтому сперва за столом собралась лишь женская часть семьи. Викки не терпелось попрощаться с Томом, но Элиза ее остановила.
– Ты можешь посидеть с нами еще чуть-чуть? – попросила она, положив руку на плечо дочери.
Встретив умоляющий взгляд матери, Викки поняла, что для нее это важно. Девушка в очередной раз отметила для себя потрясающую красоту Элизы, ее светящиеся глаза и блестящие темные волосы, практически без седины.
У Викки возникло странное чувство, что они все остро чувствуют важность момента. И пока сестры вели приглушенные разговоры, она погрузилась в собственные мысли. За это время ей удалось гораздо лучше узнать себя, о чем в начале пути она даже и не смела мечтать, когда шагнула в мир, о котором вообще ничего не знала. Приглашая в поездку кузину, Викки переживала в основном из-за предательства Рассела. А сейчас он вообще для нее ничего не значил, что стало ей хорошим уроком. Ведь даже самые болезненные вещи рано или поздно остаются позади. Нужно просто уметь их пережить. Впрочем, прямо сейчас Викки чувствовала себя гораздо лучше подготовленной к эмоциональным взлетам и падениям.
– Итак… – Элен посмотрела на сестер.
Викки всегда удивляло, как три сестры могут быть настолько разными. Элен, старшая из них, была намного выше остальных; она всегда говорила, что пошла в отца. Хотя она отнюдь не была дурнушкой, возможно, просто не такой красивой, как сестры.
– Жизнь иногда преподносит нам неприятные сюрпризы, – продолжила Элен. – Да? Кто бы мог предположить, что нам с вами предстоит столь трудное путешествие?
– Ты права, – согласилась Элиза. – А вам не кажется, что с тех пор, как мы жили втроем в Дордони, прошла целая вечность?
– Три дочери Клодетты, – улыбнулась Викки. – Дочери войны. Вам и впрямь кажется, будто прошла целая вечность.
– Наш чудесный старый дом. И пучки сухих трав, висевших в кухне на потолочных балках, – задумчиво проронила Элен.
– Осмелюсь заметить, это я их туда и подвешивала, – уточнила Флоранс. – Я их собственноручно выращивала, собирала и сушила.
– Все верно. Ты была нашей маленькой колдуньей. – Элиза посмотрела на Элен. – А помнишь, как ты постоянно наводила порядок в доме, точно помешанная?
– Только тогда, когда нервничала, – объяснила Элен. – Но, боже мой, Флоранс, а ты помнишь, какой устроила в доме бардак, когда решила, что нам нужно перетянуть диван?!
Сестры дружно засмеялись.
– А помните, как мы нашли красное платье маман, даже не подозревая, какая трагическая история за ним стоит? – спросила Элиза.
– И где вы его нашли? – заинтересовалась Викки.
– В старом комоде на чердаке, – в один голос ответили Элен с Элизой, а Флоранс нежно улыбнулась сестрам.
Викки посмотрела на тетю Флоранс. За последние дни в ее золотистых волосах добавилось седины. У Флоранс были непослушные вьющиеся волосы, которые она обычно затягивала в узел, но сегодня оставила распущенными. Так она выглядела значительно моложе, особенно теперь, когда жуткое напряжение последних недель осталось позади.
– Роскошное шелковое платье, а весь подол был изрезан на лоскутки, – сказала Элен. – Хотя после этой находки мы узнали о тайном любовнике маман.
Сестры на секунду притихли.
– Потрясающая история! – добавила Элиза. – У меня нередко возникает вопрос: почему нам, женщинам, из поколения в поколение приходится бороться, чтобы жить дальше? Я никогда не понимала нашу мать, в отличие от тебя, Флоранс. Впрочем, мы с Викки тоже не понимали друг друга.
– К счастью, это уже в прошлом. – Викки подмигнула матери и едва не расплакалась, когда та, взяв ее за руку, поцеловала ладонь.
– Матери, дочери, сестры, – заметила Элен. – Разве бывают более прочные, пусть и запутанные узы?
– Мы боролись, мы плакали, мы любили, но ничто не могло сломить наш дух – ни война, ни лишения, ни нацисты, – едва слышно проронила Флоранс, и сестры согласно кивнули. – А давайте-ка лучше вспомним все хорошие вещи. То, как мы плавали в реке. Или выращивали овощи.
– Присматривали за твоими jolies petites chévres![12] – в один голос воскликнули Элен с Элизой, и их задумчивые улыбки были полны веры, надежды, любви.
– А взять хотя бы твою работу, Элен, – продолжила Флоранс. – Уход за больными.
– И твои поиски маминой сестры Розали. Последняя просьба маман, – кивнула Элен.
– Давным-давно потерявшие друг друга сестры. И вот пожалуйста! Еще один временной разлом, – подала голос Элиза.
– Мы были такими молодыми. А теперь мы прочно стоим на ногах, – сказала Элен. – Несмотря на все временные разломы. И секреты.
Викки искренне тронула та любовь, которая связывала всех троих. Хотя их пути разошлись и они разъехались по разным странам, сестер по-прежнему соединяло чувство любви. Словно суперпрочный клей. И от этого сердце невольно наполнялось счастьем. Счастьем со слезами на глазах.
– Ой, Викки! – воскликнула Флоранс. – Дорогая, только не нужно плакать!
– Это слезы радости. – Викки встала из-за стола. – Я ненадолго. Том живет прямо за углом. Закажите мне что-нибудь на свой вкус. Я сейчас могла бы съесть и слона.
– Ох уж эти юные влюбленные! – заметила Флоранс,
