количестве чеков с одинаковой подписью. Судя по полученным сведениям, игорные ставки в заведениях Адониса приносили ежегодную прибыль в размере 20 000 000 долларов.
Власти Джерси не смогли проигнорировать разгорающийся скандал. Генеральный прокурор штата назначил специально уполномоченного прокурора для округа Берген. Адониса обвинили в тайном преступном сговоре и нарушении закона об азартных играх. Его приятели-политики надеялись лишь на то, что он не станет уповать на своих иокрови гелей и не раскроет свою связь с ними. Они сделали все, что могли. И если Джо, открывая ногой дверь в высшее общество, сел в лужу, это была не их вина.
Мужественно смирившись с наказанием за свою оплошность, Джо поспешно признал себя виновным и был приговорен к трем годам заключения. Когда он вышел из тюрьмы, то обнаружил, что Иммиграционная служба уже подготовила его депортацию. В отличие от Торрио, Адонис так и не получил гражданство ни с помощью мошенничества, ни иными путями. Изнуренный тюремным заключением, игрок не чувствовал в себе силы участвовать в дальнейших битвах за статус гражданина империи. Он добровольно выбрал ссылку и уехал в Италию с женой Джин и тремя детьми. Восемь лет спустя он, ио свидетельствам Уолтера Винчелла, стал строительным подрядчиком в Милане.
Абнер Цвильман отличался от Костелло и Адониса — он проложил новый курс. Цвильман решил, что не будет гоняться за двумя зайцами. Прежде чем начать плавание, он выбросил за борт сомнительный груз прошлых лет. У мужественного и представительного Аба за годы холостяцкой жизни было много романов, в том числе и с Джин Харлоу. И вот гангстер решил выбрать себе невесту. Новоиспеченная миссис Цвильман была студенткой предпоследнего курса университета Лиги Лавровой Ветви из богатой и аристократической семьи.
Разделавшись со всеми незаконными предприятиями, Аби занялся недвижимостью и расширением инвестиций в сталелитейные и металлургические заводы.
На свадьбу он подарил своей невесте особняк из двадцати комнат в Вест Оранже. Нью-Джерси. В загородных клубах для избранных его считали человеком, который сделал себя сам, сколотив состояние на стали. 250 000 долларов, вложенные в проект очищения трущоб Ньюарка, создали образ патриотически настроенного гражданина.
Следователи, которые долго хранили в памяти имена крупных криминальных личностей, нашли его имя среди акционеров сталелитейного завода в Питсбурге. Комитет сенатора Джона Л. МакКлеллана, расследующий незаконную деятельность профсоюзов и административных органов, вызвал Цвильмана повесткой. Мгновенно пресса разоблачила преступное прошлое Цвильмана, его участие в Синдикате и то, что 20 лет назад он проходил подозреваемым по делу об убийстве Голландца Шульца.
Для Долговязого, который наслаждался новой и чистенькой жизнью и пребывал в убеждении, что прошлое давно покоится в могиле, это был тяжелый удар. Абнер располагал всеми инструментами большого босса для укрепления своей позиции: обман, сутяжничество, насилие. Однако новая среда требовала от него иных качеств. Каждый день ему придется сталкиваться глазами с людьми, которые его уважали, постоянно отрицать свою вину и удовлетворять праздное любопытство новых партнеров по клубам, которое будет проглядывать сквозь их светские манеры. Долговязый, вчерашний бандит, не выдержал мучений.
В предрассветный час в бильярдной своего роскошного дома Абнер Цвильман обмотал веревку вокруг горла и банально повесился. Джей Ти отложил газету и вздохнул. У него было столько хороших воспоминаний, связанных с Долговязым. Они удачно вели совместные дела в морском картеле. Абнер был надежным партнером, человеком, на которого всегда можно было положиться. Жаль, что жизнь обошлась с ним так сурово.
Чтение другого некролога огорчило его еще больше. Для Джей Ти не было человека ближе Аль Капоне, помимо родственников, разумеется. Учитель и ученик, партнер и друг, они по очереди защищали друг друга от общего врага — закона. Достигнув всех мыслимых вершин своей карьеры — о чем свидетельствует его положение Врага Народа Номер Один — Шрам не смог избавиться от наследства своего сутенерского прошлого: в публичном доме Четыре Двойки были периоды затишья, когда молодой вышибала мог подхватить сифилис в объятьях какой-нибудь проститутки.
Болезнь добралась до мозга, вызвав его полупаралич. Находясь в тюрьме Алькатрас, Капоне со стеклянным взглядом проводил свое время, постоянно расстилая и застилая койку.
«Овощ», — таково было заключение врачей Скалы[61]. Поскольку не имело смысла наказывать тюремным заключением человека, который не понимал, что с ним происходит, Капоне досрочно освободили после семи лет заключения. Капоне гулял по своему поместью в Палм Айленд, двигаясь как робот и шаркая непослушными ногами. Иногда он сбрасывал с себя оцепенение и совершал короткие автомобильные прогулки. Увидев детей, он останавливал машину и раздавал им монеты и сладости.
Он умер 25 января 1947 года. Тело перевезли в Чикаго, место его триумфа, и похоронили на кладбище Маунт Кармел. Па похоронах присутствовала небольшая группа людей, среди них — кузен Аля Чарли Фишетти, Сальный Палец Джейк Гузик и Джо Айуппа из Цицеро. Мускулистые ребята технично оттеснили фотографов. Алю это бы не понравилось — он всегда приветствовал журналистов. Участников похоронной процессии явно беспокоило не то, что фотографы будут снимать гроб и умершего, а то, что они будут снимать их самих.
Могила Аля Капоне
Полли Адлер, известная мадам из Манхэттена, сохранила свои воспоминания о Капоне. В 1927 году она приехала в Чикаго, чтобы посмотреть на второй матч по боксу на звание чемпиона в тяжелом весе Демпси-Тунни. Затем она посетила вечеринку Шрама в отеле «Метрополь», где ей запомнились дорогие шлюхи и шампанское, политики, бандиты и игроки. Спортивная схватка продолжалась тридцать минут, а праздник — целую неделю. В своей книге «Жилище — это еще не дом» мадам вспоминала: «Капоне был, вне сомнения, грандиозным хозяином — Лукулл и другие римляне древних времен могли бы многому у него поучиться».
Торрио был аскетом в Содоме и однолюбом в Гоморре. Аль в беседах с друзьями всегда с сожалением вздыхал, что Джей Ти не умеет веселиться.
Сколько людей, столько и мнений. Статистика, возможно, ничего и никогда не доказывает. Однако факты налицо: ученик умер в 48 лет, учитель в 65 оставался здоровым и деятельным.
В 1953 году Торрио по непонятным причинам уехал из Бруклина. Они с Анной переселились в Цинциннати и сняли квартиру на Саут Диксон Серкл, 1603 в красивом районе Колледж Хилл.
К ним пришли посетители. Почтовая служба США должна была постоянно извещать Иммиграционную службу об изменении местожительства Торрио. Как и в Ливенуорте 14 лег назад, он попал под новую юрисдикцию. Свод законов предписывал, чтобы агенты постучались в дверь Торрио.
Инспекторы не сказали ему ничего нового, а их поднадзорный не испытал
