Историческое Знание, отвечающее на вопрос «Когда я?», состоит из истории, историографии, хронологии, археологии, психологии, социологии, лингвистики, стратегии, искусства управления, военной науки, общей теории систем, политики и эвологии – не существующей в настоящее время науки о развитии систем (подобно тому как экология является наукой о равновесии и воспроизводстве систем). Именно эвология должна собирать историческое Знание.
К тому же уровню относится мифологическое Знание (некогда главенствовавшее, потом потерявшее свое значение и сейчас стремительно возвращающее его) и физическое Знание (математика, физика, астрономия, химия, точка сборки – практика физического эксперимента).
Следующий уровень Бертрана Рассела характеризуется вопросом «Что я делаю»? На этом уровне должны быть представлены Знания, соответствующие трем основным формам деятельности – распаковке, компактификации и коммуникации, и четырем базовым социальным процессам – познанию, обучению, управлению и производству. В действительности, эти Знания фрагментарны, представлены в искаженной форме («юриспруденция», «администрирование») или вовсе отсутствуют.
Несколько лучше дело обстоит с третьим, технологическим уровнем Рассела, отвечающим на вопрос «Как я это делаю?». Здесь есть техническое Знание, которое, правда, очень плохо собрано (математика – вычислительные методы, физика – классическая механика, электричество и магнетизм, термодинамика, физика твердого тела и сопротивление материалов, основы физического эксперимента, геология – сейсмология, почвоведение, геодезия, география – природные зоны, климат, товарные потоки, программирование, системное программирование, администрирование сетей, живопись, рисование, композиция, черчение, проектирование и дизайн, ТРИЗ, городское хозяйство и транспорт, несуществующая наука о городской антропосреде, экономика). Есть экономическое Знание, антропологическое Знание.
Введем определение, согласно которому человек, у которого инсталлировано географическое и историческое Знание, обладает начальным образованием. Если добавляется еще и физическое Знание, то можно говорить о среднем образовании. Оно имеется сегодня у некоторых выпускников физических факультетов очень хороших вузов. Когда есть еще техническое и антропологическое (или экономическое, хотя это очень маловероятно) Знание, образование называется средним системным. В настоящее время лица с таким образованием распределяются «штучно».
А где же высшее образование?
Дальше.
На четвертом уровне Бертрана Рассела появляется рефлексия и задается вопрос: «Почему я это делаю?» Этому уровню отвечает рефлексивное Знание, включающее в себя одно или несколько Знаний более низких уровней, мыследеятельную методологию (собирающую все Знания), психологию и общую теорию систем. Высшее образование – это среднее образование плюс рефлективное Знание. Высшее системное – это среднее системное плюс рефлективное. В настоящее время в стране есть люди с высшим системным образованием. Их – человек двадцать–тридцать.
На пятом уровне находится вопрос «Кто я?» и возникает высшее Знание (оно же – онтологическое, оно же – трансцендентное).
Это Знание включает в себя Знания низких уровней, рефлексивное Знание, а также математику в огромном объеме (геометрия, аналитическая геометрия, тензорный анализ, геометрия Римана, топология, высшая топология, теория групп, теория алгебр, высшая алгебра, теория функций комплексной переменной, математический анализ – интегральное, дифференциальное, вариационное исчисление, функции, спецфункции, обобщенные функции, ряды, теория чисел, математическая логика, альтернативные логики, дифференциальные логики, теория множеств, работы Геделя, проблемы Гильберта в современной интерпретации), физику (классическую механику, классическую теорию поля, специальную и общую теория относительности, калибровочные поля, эволюцию Вселенной, суперсимметрию и супергравитацию, суперструны), новое, еще не сформированное, не нашедшее точки сборки квантовое Знание (теорию вероятности, математическую статистику, квантовую механику, квантовую электродинамику, квантовую теорию поля, квантовую гравитацию, квантовые эффекты в макромире, «квантовую» литературу), лингвистику, музыку, философию, богословие. Именно богословие является здесь точкой сборки.
Высшее Знание является целью последней ступени образования – глобального образования. Людей, обладающих таким образованием, сегодня на Земле нет.
Все, сказанное выше, – это не метафора. К середине этого года система Знаний будет в первом приближении описана. А дальше перед нами встает интереснейшая задача, сравнимая с той проблемой, которую когда-то, в XVIII веке, решили энциклопедисты. Нужно будет создать материал – я не знаю, что это будет: текст, компьютерная программа, что-то третье, четвертое, пятое, – некий информационный объект, который описывает современный набор человеческих Знаний. Понятно, что это уже будет не Энциклопедия, а нечто совершенно иное. Но роль, которую сыграет в XXI веке компактифицированное описание системы Знаний, будет сравнима с ролью первой Энциклопедии, проложившей дорогу в Новое время.
Университет будущего – это не здание, это обобщенная книга. Книга, которая по силе своего воздействия должна быть соотнесена с Кораном или Библией и при этом посвящать нас не только в трансцендентные вопросы, но и в вопросы материального существования. Ее создание – это задача ближайших лет. В сущности, «это надо было сделать уже вчера».
ПОСЛЕ ДЕМОКРАТИИ?..
Вслед за державами, определяющими облик современного мира, Россия в 1990-е годы избрала для себя демократический способ правления, который, как говорил сэр Уинстон Черчилль, является наихудшим, если не считать остальных. Как всегда, нашей стране не повезло: она решила приобщиться к общемировым ценностям именно в тот момент, когда историческое развитие в очередной раз поставило их под сомнение. К середине 2000-х стало пронзительно ясно, что Россия развивается (и живет!) тем лучше, чем более формальными становятся в стране демократические процедуры. Не так давно президент В. Путин оформил это понимание в новый политический дискурс – в нашем языке появился очередной оксюморон «суверенная демократия».
Вновь хочется вспомнить сэра Уинстона: «Все время боюсь, что кто-нибудь спросит у меня, что это, собственно, такое – "демократический торизм". Я думаю, что "демократический торизм" это, в сущности, оппортунизм». А я, в свою очередь, думаю, что «суверенная демократия» это и есть «демократический торизм».
С другой стороны, не мог же В. Путин во всеуслышание заявить, что для его страны – чем меньше демократии, тем лучше. Так недолго и в «государства-изгои» попасть. К тому же, по иронии судьбы, сам Президент настроен вполне демократически, и разговоры не то что о диктатуре, но даже о третьем сроке вызывали у него изжогу. Проблема состоит в том, что вся остальная страна, похоже, искала только подходящий повод, чтобы отложить выборы нового национального лидера на неопределенное время. И я эту страну понимаю: во-первых, от добра – добра не ищут, во-вторых, еще одну тотальную встряску с переделом собственности государство может и не пережить, в-третьих, абсурдно в сложной стратегической ситуации тратить силы на то, чтобы поставить на управленческую позицию другую – и как правило худшую – фигуру.
Заметим, что эту же самую проблему (правда, в несколько иных граничных условиях) решают за океаном. Президент Буш-младший умом не блещет, и политика его представляет собой череду провалов и катастроф, но к этим катастрофам американские элиты уже как-то притерпелись и даже научились извлекать из них финансовую выгоду. Новый же президент наверняка сменит стратегические императивы, может быть, даже государственный курс – и последствия этого невозможно предвидеть. В известном смысле, перед американцами «проблема 2008» стоит даже более остро, чем перед нами: мы не хотим менять «хорошего» президента, они не готовы даже к тому, чтобы сменить незадачливого лидера, ведущего страну в пропасть.
