По толпе придворных пробежал легкий шепоток, после чего они все разом затрещали, словно стая сорок, на все лады превознося достоинства Тристана.
— Слава отважному Рыцарю Бедных! — кричали одни.
— А какой красавец! — вздыхали придворные дамы.
— Взгляните на его мужественную стать, настоящий герой!
Тристан и не заметил, как какой-то сутулый человечек юркнул за спину Харибды, наклонился к ее уху и стал нашептывать ей нечто, очевидно, очень важное. Княгиня слушала его внимательно, и сторонние наблюдатели могли бы заметить, как выражение ее лица стремительно меняется. Потом человечек вернулся на свое место, довольно потирая длиннопалые руки. Лицо Харибды засияло, словно столовое серебро.
— Минуточку, ваше величество, — княгиня вновь выступила вперед, — этот поединок не может состояться.
— Это еще почему? — спросил король, с вызовом глядя на княгиню.
— Потому что в поединке могут участвовать два рыцаря, то есть два человека благородного происхождения. Но, увы, ваше величество, один из претендентов — крестьянин.
— Что?!
— Тот человек, которого вы называете кином Тристаном, — продолжала Харибда, все больше выдвигаясь вперед, — просто-напросто деревенщина. Кин Бутуз взял оруженосца из крестьянской семьи. Этот подлый самозванец, — она ткнула пальцем в Тристана, — никогда не был рыцарем. Он не имеет права не то что требовать поединка от моего сына, но даже участвовать в Турнире. Ваше величество, это нарушение древнейшего Закона о Вечности Сословий. Рыцари — герои и воители. Ремесленники и крестьяне — труженики да пахари. Ученые — искатели, познающие великие тайны мироздания. Купцы — люди товара и звонких монет. Король стоит над всеми ними и мудро правит, — безжалостно цитировала закон коварная Харибда. — И да будет так ныне и во веки веков, и да будет караться смертью любая попытка преступить этот закон!
— Кин Тристан одолел дюжину людоедов, он бился с урлами и Тафгаем Дюжим! — воскликнула Миста. — Неужели этого недостаточно, чтобы доказать, что он самый настоящий рыцарь, один из храбрейших во всей Амбинии!
— Это все не имеет значения, если он не родился рыцарем, — прошептал король. — Скажи мне, — обратился он к Тристану, — скажи мне только одну вещь. Правда ли то, что мы сейчас услышали?
Это был не вопрос, а скорее мольба. Казалось, Иаран всей душой хочет услышать отрицательный ответ. Соблазн соврать был велик. Всего одно слово неправды — и обвинения Харибды рассыплются в прах. Но Тристан не мог солгать. Он отвел глаза, опустил голову, и все стало ясно безо всяких слов.
— Это правда, ваше величество.
— А кто же ты на самом деле? — сурово спросил король.
— Я Тристан, крестьянин из деревни Ригерд, бывший оруженосец кина Бутуза, как и было сказано, но я не…
— То есть простолюдин? — перебил его король.
— Я ж говорю, деревенщина! — вырвалось у Харибды.
— Молчать, — холодно оборвал ее король. — Повторяю вопрос. Ты простолюдин?
— Да.
Ни один мускул не дрогнул на лице Тристана, он смело смотрел прямо в лицо королю.
— Жаль, — сказал Иаран и отвернулся. — В этом беда благородных людей — когда надо лгать, они говорят правду.
— Ваше величество, — Харибда выступила вперед, — этот человек нанес тяжкое оскорбление всему благородному сословию Амбинии. Добрые рыцари королевства возмущены, и я от их лица взываю к правосудию. Я требую суровой кары для самозванца.
— Вовсе не все рыцари этим оскорблены! — неожиданно вступился за Тристана Типун.
— Для нас честь, что такой человек, как кин Тристан, оказался среди нас! — подхватил Вертопрах.
— Дядя, — взмолилась Инфанта, — ты же знаешь, он невиновен…
— Увы, — тихо ответил король. — Я ничего не могу для него сделать.
И он поднял руку, заставив всех смолкнуть.
— Тристан Рыжий, называющий себя Рыцарем Бедных! Вы обвиняетесь в том, что присвоили себе рыцарский титул, не имея на то никаких прав. Тем самым вы нарушили один из древнейших законов Амбинии. Я, — он буквально выдавливал из себя слова, — приказываю вам вручить свое оружие генералу Фанфарону. Вашу судьбу решит суд, которого вы будете дожидаться в Хельмхорте. Такова воля короля. Повинуйтесь!
— Нет! — вскричали хором Инфанта и Алькорта и бросились к королю.
Король молчал.
Генерал Фанфарон, позвякивая бесчисленными медалями, приблизился к Тристану и грубо бросил:
— Сударь, вы арестованы. Отдайте мне ваш меч.
Придворные вновь загудели.
— Сразу видно, что он предатель, трус и обманщик! — говорили одни.
— А какой редкостный уродец! — негодовали придворные дамы.
— Взгляните на его фигуру, деревенщина и есть деревенщина!
— От рыжих одни беды!
— Тихо! — прикрикнул на придворных король, и хор голосов покорно смолк.
Это было последнее, что слышал и видел Тристан. Двое латников схватили его под руки и поволокли прочь.
— Аудиенция окончена, — объявил Иаран, — я приказываю всем удалиться.
— Отец, — выступила вперед Алькорта, — я не выйду замуж за Гнусомунда даже под страхом смерти. Прикажи заточить меня в Хельмхорт или лучше сразу отдай на растерзание троллям.
— А я, — Инфанта встала рядом с кузиной, — отправлюсь в тюрьму вслед за кином Тристаном и, если нужно, взойду на эшафот вместе с ним.
— Вы, — сказал король, обращаясь к Алькорте и Инфанте, — действительно отправитесь под арест. Я буду держать вас обеих взаперти до самой свадьбы.
— Отец! — вскричала Алькорта.
— Вы наказаны! — крикнул король. — Обе! Марш
