— Артиллерия? — приоткрыл глаз Керж.
— Метательное вооружение, — забубнил Секундус. — Баллисты. Катапульты. Численность неясна. Не менее двадцати единиц. Каждого рода.
— Скверно, что неясна, — пробормотал Удав. — Дальше.
— Резерв. Мобилизационные ресурсы. Не менее пяти тысяч ветеранов-резервистов. Разные роды войск. Возможности мобилизации неясны.
— А флот?
— Незначителен. Десять-двеннадцать галер. Мелкие суда поддержки. Пара транспортов.
— Понятно…Ты закончил?
— Закончил.
— Итак, — шеф элигерской разведки скрестил пальцы, зевнул, — что мы имеем: численность армии Мзума осталась неизменной: около пятидесяти тысяч регулярных войск, не считая резерва и мобилизационного ресурса. Плюс тяжелое метательное вооружение. Серьезная сила, а, Секундус?
— Вполне. Хотя. Если сравнивать. С силами Элигера. Не впечатляет.
— Директория Элигершдад, — засмеялся Керж, — не собирается воевать с Мзумским королевством.
Секундус молчал, медленно перебирая пальцами по свитку. Удав прищурился.
— Кроме наших южных соседей, я просил подготовить отчет по военным возможностям потенциальных мятежников в Душевном тевадстве. Свет Элигера, готово уже? Молодец, Секундус, браво, браво.
Яйцеголовый молча поклонился.
— Слушай, ты когда-нибудь спишь?
— Сон, — ответил Секундус, — пустая трата. Драгоценного времени. Жизни. Такой короткой. Полной трудностей. Боли. Разочарований.
Керж с любопытством взглянул на помощника.
— Я знаю, ты пишешь философские труды, Секундус.
Помощник ничего не ответил.
— Ты прав, — после короткого молчания произнес Керж. — Жизнь — это сплошная полоса боли и разочарований.
— Не только.
— Нет?
— Человек любит жить. Беда. Радость. Солнце. Дети. Семья. Счастья. Миг мимолетный. Потом вспоминаешь. Всю жизнь. Становится легче.
Керж Удав взял бокал и подошел к окну. Внизу расхаживал часовой. Блестел наконечник церемониальной алебарды. Впрочем, в случае опасности, неуклюжая палка была бы мгновенно отброшена в сторону: под плащами элигерских солдат пряталось оружие более действенное. Аккуратные дорожки расходились в разные стороны ухоженного сада Душегубки. Блестела на солнце вечнозеленая трава лужаек, и покачивались на ветру аккуратные елочки вдоль аллей. Керж поежился и прикрыл окно: здесь, в северных землях Элигера, уже морозит по ночам, не то, что во Мзуме или Баррейне.
— Отличное вино, Секундус. Махатинское?
— Да. Неплохое. Солнечники хорошие. Виноделы.
— На чем мы остановились? — повернулся Керж.
— Душевники.
Удав кивнул, уселся в кресло и снова прикрыл глаза. Секундус говорил долго, Керж слушал, со стороны казалось, что он дремлет. На окно приземлился голубь, с любопытством уставился на двух людей, расправил крылья, смешно заковылял к другому концу карниза.
— Кыш! — сказал Секундус, сворачивая очередной свиток. Голубь презрительно глянул на него блестящей бусинкой глаза, и улетел. Керж вздрогнул.
— Это все?
— Все.
— Не густо, друг Секундус, не густо, клянусь Светом Элигера! Император ждет от душевников более активных действий, но как, скажи на милость, они произведут оные действия силами одного несчастного Душевного Отряда? Какова, говоришь, численность этой грозной боевой единицы?
— Пять тысяч.
— Да уж, огромные полчища! Даже если к ним прибавить разномастных ополченцев и вооруженных эров, выйдет не больше пятнадцати тысяч вояк! Душевников слишком мало, максимум двадцать процентов от общей численности населения тевадства! Интересно, как они собираются претворить в жизнь общий план? Император подал им гениальную идею… Ты ухмыляешься, или мне показалось, Секундус?
— Простите.
— Не смей ничего мне говорить про каджей! Слышишь?
— Слышу.
— Душевники мечтают о своем государстве! — скривился Керж. — Вот ведь дурни, а, Секундус?
— Дурни, — подтвердил помощник.
— Единственный способ посадить на трон независимой Души собственного короля — это изменение демографической ситуации в тевадстве. До тех пор, пока солнечники составляют этническое большинство, рощевики могут мечтать о независимости лишь по ночам, после траханья жен. Вот почему император старается вбить в их дурные головы собственное видение ситуации. Или они воображают, что войска Директории завтра же перейдут границу у Даугрема и водрузят знамя Души над Цумом? Святая наивность!
— Нет, — возразил Секундус. — Не наивность. Наоборот. Каштаны из огня. Хитрость.
— Верно, господин философ, верно! Солдаты из душевников такие же, как из меня джуджа. А ханжи из Западных королевств только и ждут, чтобы обвинить Элигер во всех грехах. Но не перестают при этом жрать нашу пшеницу! Лицемеры, мать ихню через дупло! Сами не понимают, что мы их вот где держим! — Керж сжал кулак и потряс им в воздухе. — Свет Элигера, да у нашего императора просто ангельское терпение. Ведь можно одним приказом поставить на колени этих засранцев! Снова улыбаешься, философ хренов!
— Армия западников. Сильная. Многочисленная. Прекратим поставки пшеницы. Экономика Элигера. Обрушится.
— Не обрушится, — пробурчал Удав. — Но денег на армию и флот станет меньше, здесь ты прав. А душевники… Рыцари Рощи еще. Бараны, клянусь Светом! Кичливые бараны, интеллект которых способен лишь на тупое бодание. Эх, друг Секундус, друг Секундус… Душевники, наверное, вообразили, что Директория Элигершдад станет помогать из альтруистических резонов? Трижды ха-ха, как говаривал император Корониус!
— Наш корпус, — напомнил помощник.
— В Ашарах и под Цумом? — кивнул Керж. — Верно мыслишь. Но директорские контингенты там малочисленны, и западники вот-вот добьются от императора согласия на их окончательный вывод. Катастрофа Пятна, — Удав нахмурился, — случилась довольно давно, но боль эта до сих пор терзает Вольдемара! После того, как Мзум вновь обрел независимость, вывод элигерских войск не дает императору спокойно спать. Он считает это унижением и плевком в лицо. И он прав, клянусь Светом Элигера, прав! За что умирали наши предки? Вся мзумская земля полита кровью наших солдат. Неблагодарные твари эти солнечники, вот кто! Если бы не Элигер, баррейнцы вырезали б их всех до единого!
— Мзум древний, — тихо возразил Секундус. — Очень. Тысячи лет. Старее Элигершдада. Намного. Их земля. Кровью полита. Не только нашей. Но и мзумской. Тысячи лет.
— Да ты, никак, защищаешь их?
— Нет. Не защищаю. Правду говорю.
Керж положил локти на стол, снова скрестил пальцы и принялся колотить ногтевыми фалангами пальцев правой руки по основным фалангам левой. При этом получался звук, похожий на хлопанье в ладони. Секундус едва заметно улыбнулся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
