— Не, господин… проста рядам был я тута, ну и…
— Ладно, раз уж пришел, поможешь. Рты закрыли, ну?! Раз-два, с двух сторон, взяли! Пер, чего кривишься?
— Уф, огромезная какая, хозяин!
— Дэв, не иначе! Спаси, Ормаз…
— Сам ты дэв, дурень! Рогов-то нема у неи на башке-та! Не слухай его, хозяин.
— Мам, я с вами!
— Сынок, не мешай! Ладно, только сиди тихо, хорошо?
— Мама? А что это за…
— Так, Зезва! Даешь слово, что будешь не мешать и вести себя тихо, а не то отправишься спать!
— Папа, я…
— Слово, сын!
— Хорошо… честное слово.
Ветер словно взбесился. Злые, бешеные порывы, казалось, хотели сбить с ног. Высокий черноволосый мужчина с мечом на поясе и два эра — один повыше и тощий как жердь, а второй низенький и пузатый, пыхтя и отдуваясь, занесли в дом плащ с безжизненным телом огромного существа. Третий простолюдин — средних лет и с хитрым лицом, плелся рядом, делая вид, что поддерживает. Мальчик лет шести, тоже чернявый, широко раскрыл карие глаза. Безжизненная рука свисала с плаща. Белокожая, прекрасная. И с перепонками между пальцами. Мальчик хотел было что-то сказать, но вспомнив про данное слово, засопел. Поколебался мгновение, подбежал к безвольно покачивающейся руке, и, пыхтя, запихнул ее обратно в плащ. Мужчина встретился глазам с сыном, одобрительно кивнул. И один лишь кивок заставил маленького Зезву покраснеть от удовольствия и гордости.
Ветер усиливался. Несколько корольков с шумом упали на покрытую пожелтевшей травой землю. Зезва неподвижно смотрел на могилы. Брат Кондрат подул на озябшие ладони, присел на ограду. Поколебавшись немного, Каспер положил руку на плечо Ныряльщика. Тот слабо улыбнулся, не поворачивая головы.
— Мама, а она живая?
— Живая, сынок. Отойди от края постели. Запачкаешь простыню. Снова, небось, носился по двору, как угорелый.
— Не…Мам?
— Ну?
— Это ведь лайимар? Мама, почему ты молчишь?
— Лайимар, сынок.
— Ух, ты, здорово! Настоящая?
— Сынок.
— Что, мам?
— Я хочу, чтобы ты дал мне слово.
— Какое, мамочка?
— Никому, никогда, нигде не рассказывай про лайимар.
— Даже ребятам?
— Никому!
— Хорошо. Даю слово. Слово Ныряльщика!
— Ты еще не Ныряльщик, милый.
— Ныряльщик, я Ныряльщик, мама! Как ты не понимаешь… Как папа, слышишь?
— Слышу, сынок.
Зезва наклонился, поднял королек, задумчиво осмотрел со всех сторон. Не поднимая глаз, тихо сказал:
— Идите в дом, друзья. Холодно.
— Конечно, — поднялся Каспер, — пойдемте, отче. Мы мешаем Зезве, он наверняка хочет побыть один.
— Нет! — воскликнул Ныряльщик. — Пожалуйста, останьтесь.
Оранжево-красный плод лежал в его ладони. Окончательно стемнело. Запах горелых листьев ослаб.
— Зезва, знаешь, чем хурма отличается от королька?
— Конечно, знаю, тетя Йиля!
— Чем же?
— Ну, хурма мягкая, сочная и сладкая!
— А королек?
— Терпкий! Твердый еще… Хотя вкусный тоже, когда созреет.
— Верно. Разумные существа тоже похожи на хурму и королек.
— Как так, тетя Йиля?
— Гляди. Берешь хурму. Сладкая, сочная, вкусная. А чуть сожмешь, растечется соком и жижей по ладони! Королек же нужно топтать, чтобы раздавить. Так и с разумными существами. Вроде добрый, хороший человек. А чуть нажмешь — одна сладкая жижа. И косточки.
— В корольке тоже косточки!
— Ишь, наблюдательный.
— Да, тетя Йиля! Курвова могила…ай!
— Вот я тебе еще раз по губам дам, негодник! Если снова гадкие слова скажешь! Понял?
— Да, тетя…Простите. Больше не буду. Слово Ныряльщика.
— Ну, когда мужчина дает слово, я верю. Хорошо, гуляй!
— Спасибо, тетя Йиля… О, папа, папа!
— Ух, тяжелый стал, Зезва! И не поднимешь, дуб мне в зад… Ох, прости Йиля. Беги, сынок, ребята во дворе заждались.
— Ваче.
— Йиля.
— Как ты себя чувствуешь?
— Лучше.
— Как же, лучше. Едва ходишь, и бледная, как замерзшее озеро.
— Это люди выздоравливают, словно кошки… Ты вот что. Зезве скоро восемь. Когда собираешься снова взять его за Грань?
— Скоро.
— Мальчик еще совсем мал, человече!
— Я должен, Йиля, ты же знаешь. Тем более, я брал его с собой, когда он был младенцем.
— Понимаю…
— Что ты понимаешь?
— Человек! Из-за грани почти ничего невозможно принести. Все разрушается или превращается в жижу. Любая жидкость или вещество теряют свои свойства. Ты бы не стал брать с собой ребенка, если бы мог принести лекарства. Жидкие лекарства, которые колят детям в том мире, куда ты ходишь. За Гранью дети не умирают от болезней, едва родившись!
— Ты все верно сказала, Йиля. У Зезвы иммунитет почти ко всем болезням. Хотя я и не уверен насчет Черной Смерти или проказы…
— Да, человече… Но ты хотел еще что-то сказать, Ваче.
— Да. Я только что от тевада Мурмана. В округе отряд Следящих.
— С Грамотой? Да? Курвова могила! Выдал кто-то, значит. Я ухожу.
— Куда, Йиля?
— В лес. Не хочу, чтобы…
— Молчи, лайимар! Да чтоб Ваче Ныряльщик каких-то мракобесов испугался? Здесь мой дом, моя земля, моя семья и мои, дуб мне в зад, порядки! Никуда ты не пойдешь.
Йиля взглянула на человека сверху вниз. Черные глаза. Как бездонная ночь. Ваче по прозвищу Ныряльщик выдержал этот взгляд. Решительно сдвинул брови.
— Ты едва оправилась, Йиля. Погибнешь в лесу. Замерзнешь.
— Костер разведу.
— Охотники Следящих разыщут тебя и поджарят на этом костре, как утку!
Зезва закутался в плащ сильнее, потому что ветер окончательно взбесился, пригнал с огородов перекати-поле, усеял землю корольками и персиками, разметал собранные эрами кучи листьев. Снова закапал дождь, холодные острые капли летели в лицо и за шиворот. Каспер нерешительно посмотрел на отца Кондрата. Монах покачал головой. Взглянул на сгорбившегося у могил Зезву. Ветер ревел, как сумасшедший.
— Тутась, господин!
— Не врешь, а? Как, бишь, тебя…
— Пер, господин Следящий!
— Ты честный мзумец, Пер! Вот, держи!
— А благодарствую, судырь! Дай вам Ормаз здоровья и благополучия…
— Конечно. Эти ворота, значит? Только одни?
— С иншей стороны ищо одни, черный вход, ага. Ежели святой отец восхочет…
— Восхочет, не нуди. Так, Карлей, тридцать человек здесь, остальные за мной. Арбалетчиков на стены. Псов, ежели такие есть…
— А как же, есть, отче! Слышь, как лають-то!
— Уберите этого недоумка. Если спустят псов, перестрелять, к Кудиановой матери. Стучите в ворота по моему сигналу. Всех сопротивляющихся убивать. Повесить пару эров для наглядности. Женщин и детей не трогать. Чего надыбились? Не трогать, я сказал, безбожники! И чтоб быстро, а то есть в этом тевадстве у страховидлолюбов поддержка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
