— Вот уж увольте! — откликнулся Бордман. — Мне это по душе!
И группа продолжала путь.
К ночи встали лагерем. Разумеется, о разжигании огня и речи быть не могло: это привлечет насекомых. Но полной темноты тоже нельзя допускать, ведь ночные бродяги уже начали охоту. Поэтому Хайфенс установил барьерные лампы, образовавшие стену света вокруг лагеря. Тушу животного, которую несла Фаро Нел л, определили на ужин. Потом они уснули — по крайней мере, люди, а медведи то просыпались, то снова задремывали. Семпер сидел на суку неподвижно, спрятав голову под крыло. Наконец подул прохладный ветерок, и мир снова озарился светом утра. Они встали и двинулись в путь.
В этот день они на два часа сделали остановку, в то время как сфексы решали загадку, почему обрываются медвежьи следы. Хайфенс прибегал к помощи средства, уничтожающего запах, которым обрабатывал медвежьи лапы и обувь людей, чтобы сфексы не могли взять след. Бордман предположил, что в принципе можно разработать запах, который отвратил бы сфексов от людей.
— Это как жуки-вонючки, — с иронией проговорил Хайфенс — Весьма интеллигентная мысль! Рациональная! Вы будете ею гордиться!
И Бордману идея мигом разонравилась.
Вечером снова организовали лагерь. На третью ночь подошли к подножию удивительного места, Плато Сере, которое издалека выглядело, как горная цепь, а на самом деле представляло собой плоскую голую площадку. Далеко возвышались настоящие исполинские горы — там, где плато кончалось. Оно напоминало палубу корабля. И простиралось в направлении преобладающих ветров, разрезая воздушные потоки, как палуба разрезает морские волны. Несущие влагу воздушные течения огибали плато стороной, поэтому климат здесь был пустынный и все живое страдало от палящего солнца.
Они карабкались целый день и прошли только половину пути по склону. Во время подъема Семпер дважды издавал пронзительные крики, предупреждая, что сфексы недалеко. Эти стаи оказались куда больше той, с которой они столкнулись вначале: особей по пятьдесят, а то и по сто. Хайфенс смотрел на экран и видел все, что наблюдал Семпер на расстоянии четырех—пяти миль. Сфексы вытянулись в длинную цепочку и взбирались на плато. Пятьдесят, шестьдесят, семьдесят отвратительных обитателей ада.
— Ох, не хотел бы я, чтобы вся эта банда напала на нас, — сказал Хайфенс. — В этом случае у нас вряд ли останется хоть один шанс.
— Вот где пригодился бы танк, управляемый роботом, — отозвался Бордман.
— Любая защита подошла бы, — согласился Хайфенс. — Даже один человек внутри моей станции справился бы с ними. Но после убийства хотя бы одного сфекса он подвергся бы осаде. И ему пришлось бы оставаться внутри, наслаждаясь запахом трупа, пока запах не улетучится. И других сфексов лучше не убивать, иначе придется сидеть в осаде до зимы.
Отряд карабкался вверх по склону под углом градусов в пятьдесят. Медведи взбирались на гору легко, несмотря на поклажу. А для людей это было пыткой. Что касается Семпера, он был одинаково недоволен как первыми, так и вторыми: как можно так долго подниматься?
Орел взлетел над горой и завис в воздушном потоке над вершиной плато. Хайфенс смотрел на экран.
— Как, черт побери, вам удалось так натренировать медведей? — спросил Бордман, когда они остановились отдышаться. Медведи терпеливо ждали. — Ну, Семпер — еще понятно…
— Я не тренировал их, — отвечал Хайфенс, продолжая обозревать плато. — Все это результат мутаций. При передаче по наследству соединение половых клеток с определенными физическими характеристиками — обычное дело. Но их гены также обрабатывались для психической устойчивости. На моей родной планете возникла необходимость в медведях, которые сражаются, как дьяволы, выживают в нечеловеческих условиях, переносят тяжести и находятся рядом с человеком — как собаки. В древние времена пытались развить такие физические характеристики у животных, которые уже жили бок о бок с людьми. Например, у огромных собак. На моей же планете пошли другим путем. Брали животное, обладающее искомыми физическими характеристиками, и делали из него личность, то есть работали над психологией. Занимаются этим уже лет сто. Кодьякский медведь по имени Чемпион Кодиус стал первым успехом. Он обладал всеми необходимыми чертами. И вот от него пошли нынешние.
— Но выглядят они обычными, — возразил Бордман.
— Это правда! — согласился Хайфенс. Его голос потеплел: — Они как преданные псы! Их не тренируют, как Семпера. — И он снова оглядел плато с высоты в шесть-семь тысяч футов. — Семпер — это просто ученая птица с небольшими мозгами. Он обучен — это прославленный охотник. Но медведи хотят быть рядом с человеком. Они эмоционально зависят от него. Подобно собакам. Семпер — слуга, а они — друзья и компаньоны. Он натренирован, а они просто дружелюбны. Он зависим от условий. Они же просто любят нас. Орел покинул бы меня, если бы понимал, что может это сделать. Он просто думает, что еду можно получить лишь от людей. Но медведи не станут уходить. Им со мной хорошо. А мне — с ними. Может быть, оттого, что они любят меня.
— Вам не кажется, Хайфенс, что вы зря распускаете язык? — осторожно спросил Бордман. — Вы можете выболтать мне какие-то факты, по которым можно будет найти людей, доставивших вас сюда. Ведь нетрудно отыскать место, где выращивают медведей, подвергая их мутациям, и где медведь по кличке Кодиус Чемпион явился основателем династии. Так что я смогу обнаружить, откуда вы родом, Хайфенс!
Хайфенс оторвал взгляд от экрана.
— Этим вы не причините вреда никому! — дружелюбно заметил он. — В тех краях я тоже преступник. Есть официальные данные о том, что я похитил медведей и скрылся с ними. На моей родной планете это самое серьезное из возможных преступлений. Еще хуже, чем конокрадство на древней Земле. Родичи моих медведей так считают, по крайней мере. Так что я числюсь опаснейшим преступником.
Бордман уставился на него, открыв рот.
— Так вы украли их?
— Между нами, конечно, нет, — ответил Хайфенс — Но попробуйте проверить! — И затем: — Взгляните-ка на экран. Вот что видит Семпер на границе плато.
Бордман задрал голову вверх, наблюдая за полетом гигантской птицы. По опыту предыдущих дней Бордман знал, что во время полета Семпер издает громкие крики. Он выбрал цель и летел к границе плато.
Там толпилось множество сфексов. Группа из двух сотен пробиралась во внутреннюю пустыню. Они двигались по открытой местности. Камера повернулась, и показалось еще больше сфексов. Бордману было видно, что другие сфексы выходили на границу плато из небольших расщелин в скалах. Все Плато Сере наводнили эти мерзкие твари. Трудно даже представить себе, что здесь найдется достаточно пищи для их пропитания. Они напоминали бескрайние стада коров на скотоводческих планетах.
Просто невероятно.
— Мигрируют, — заметил Хайфенс — Я говорил, что с ними это случается. Знаете, мне кажется, для нас сейчас лучше держаться подальше от плато — здоровее будем!
Бордман крепко выругался.
— Но ведь сигнал все еще поступает. Кто-то в колонии жив и ждет нас. Нам нужно спешить!
— Мы пока не знаем, живы ли они, — откликнулся Хайфенс. — Возможно, они крепко нуждаются в помощи. Но, с другой стороны…
Он бросил быстрый взгляд на Сурдафа Чарли и Ситку Пита, терпеливо застывших на склоне горы, ожидая, когда люди отдохнут и побеседуют. Ситке даже удалось найти место для сидения, используя массивную лапу в качестве якоря, чтобы не скатиться со склона.
Хайфенс махнул рукой, указывая новое направление.
— Пошли! — крикнул он. — Вон туда! Ап!
И они двинулись по склонам Плато Сере, не понимаясь на вершину, где собирались сфексы, и не опускаясь к подножиям, где они тоже кишели. Отряд шел вдоль холмов и горных вершин, иногда под углом от тридцати до шестидесяти градусов, поэтому большое расстояние было не покрыть. Они почти забыли, что значит идти по земле.
К концу шестого дня встали лагерем на вершине массивной горы. Здесь нашлась площадка для всей компании. Фаро Нелл упорно настаивала, чтобы Наггет был в самом надежном месте, рядом с вершиной. Она чуть не вытеснила людей наружу, но Наггет заверещал, требуя Бордмана. Так что, когда Бордман пришел и успокоил его, Фаро Нелл вернулась к Ситке и Сурдафу и зафыркала, требуя для себя место на границе.
Стоянка была голодной. Они прошли над берегом ручейка. Медведи смогли хорошенько напиться, а люди наполнили фляги. Но они уже третью ночь проводили в горах без еды. Хайфенс и не пытался что-либо предпринять, чтобы найти пищу. Бордман ничего не говорил. Его начало восхищать содружество людей и медведей, не означавшее рабского положения для животных. Оно было двусторонним. И он это чувствовал.
— Можно предположить, что, раз сфексы не охотятся на своем пути наверх, там должна быть пища, — сказал он. — Когда они идут толпой, то ничего не замечают.
