И хотя железных дорог в крае еще не было, несчастные люди со своим скарбом, на рабочих клячах добирались до неизвестной земли, о которой ходили заманчивые слухи. Это были самовольцы, которых правительство требовало не пускать в Туркестан и возвращать назад. Законами 1889 и 1891 гг. Семиреченская область была закрыта для переселения, в 1895 г. крестьянская колонизация была вообще приостановлена «до землеустройства туземцев». Власти края были в состоянии близком к панике: устроить самовольцев они действительно не могли, не могли они и вернуть их назад – не было такой возможности, да и как было гнать голодных, истощенных, обездоленных людей. В 1892 г., несмотря на различные запреты, самовольно переселились в Туркестанский край 1792 семьи[438].
Самовольцы устраивались по-разному. Чаще занимали земли, которые им казались бесхозными, однако затем выяснялось, что это земли кочевников. Либо арендовали по частным распискам земли у тех же кочевников, у биев и манапов, которые, как уже говорилось, также самовольно распоряжались общинными угодьями. В конечном итоге официальным властям приходилось заниматься землеустройством самовольных переселенцев. «За уступку 6300 десятин, – пишет В. Вощинин, – уже (самовольно) занятых переселенцами, киргизам казною было заплачено 136 тыс. рублей, зачисленных за переселенцами в качестве беспроцентного долга – ссуды на домообразование»[439].
Многие самовольные переселенцы не сумели устроиться на земле и оседали в городах, где была постоянная нужда в рабочих руках, были и такие, что нанимались в работники к более успешным соотечественникам, так называемым старожилам, то есть к тем, кто обосновался на Туркестанской земле ранее новых пришельцев.
Вскоре после создания генерал-губернаторства краевая администрация обратила внимание на обширную никем не занятую территорию, на Голодную степь; возник проект ее орошения. В 1869 г. по указанию К.П. фон Кауфмана начались проектные изыскания, а в 1872 г. – сооружение Кауфманского канала. Без применения какой-либо техники, киркой и лопатой, за шесть лет было прорыто 13 верст, после чего работы были приостановлены, так как расчеты проектировщиков были признаны неверными. С 1886 г. возобновившиеся оросительные работы в Голодной степи возглавил Великий князь Николай Константинович. Бухар-арык длиной 27 верст строился также в течение шести лет; 9 мая 1891 г. в торжественной обстановке пустили воду, но канал, построенный технически неграмотно, разрушился через три дня. В ноябре 1891 г. началось строительство (под руководством того же Николая Константиновича) нового канала, имевшего по сечению и большего по длине – 84 версты. Создание канала, названного в честь Императора Николая I Николаевским, было завершено в 1895 г. Были учтены ошибки прежних лет – строительство водоканала в условиях пустыни было делом абсолютно новым для русских инженеров – и канал в результате оросил 76 тысяч десятин земли в северо-восточной части Голодной степи. Все ирригационные сооружения в Голодной степи, построенные под руководством Великого князя, перешли в ведение краевого управления земледелия и государственных имуществ, которое распределило орошение земли следующим образом: 2100 десятин были отданы во владение Великому князю, 3380 – русским переселенцам, 220 десятин были отведены под опытное поле и около 2 тысяч десятин получило в аренду местное население[440].
Как видно, русские власти заботились не только о благополучии русских поселенцев и пошли против намерения Великого князя отдать все орошенные каналом земли переселенцам.
К концу XIX в. в крае насчитывалось 116 русских крестьянских поселков с 70 745 обитателями согласно переписи 1897 г.
Русское население в Туркестане составляло 197 420 человек, большинство русских проживало в городах, многие из которых выросли вокруг военных укреплений.
Русская колонизация в XIX в. не получила значительного развития; переселение шло главным образом в степную часть Средней Азии (современные Казахстан и Киргизия). Что касается коренных областей Туркестана (Сырдарьинской, Ферганской, Самаркандской, Закаспийской), то за весь период после присоединения к России переселение в эти области было незначительным в силу незначительности земельных площадей, годных для заселения. В этой связи по просьбе туркестанского генерал-губернатора С.М. Духовского правительство в 1897 г. специальным распоряжением закрыло Туркестан для крестьянского переселения.
В начале XX в. в мире случился очередной экономический кризис (1900–1903), который серьезно задел российскую деревню. До 800 тысяч крестьянских хозяйств было разорено. В результате неурожая 1901 г. крестьяне недополучили около полумиллиона пудов хлеба. Проблему усугубляло поражение России в войне с Японией. Только за 1900–1904 гг. произошло 670 крестьянских выступлений в 42 губерниях Европейской России, а также на Кавказе. Крестьяне захватывали помещичьи земли, инвентарь, жгли дворянские усадьбы. В ответ Петербург посылал карательные команды, лилась кровь. Опасаясь «черного передела», правительство обратило самое серьезное внимание на переселение. Еще в 1896 г. при Министерстве внутренних дел было образовано Переселенческое управление, которое активизировало свою деятельность в условиях вспыхивающих один за другим крестьянских бунтов. На переселенческое дело казна стала отпускать все больше и больше денег. Так, например, в 1907 г. на переселенчество было ассигновано 19 миллионов рублей[441]. С постройкой Транссибирской железной дороги, а также среднеазиатских дорог перевозить переселенцев по льготным тарифам стало легче. На многих железнодорожных станциях были оборудованы помещения, где переселенцы могли остановиться на какое-то время, получить питание и медицинскую помощь. Конечно, число таких строений было недостаточно. Был установлен размер денежной помощи.
Основной поток переселенцев направлялся в Сибирь, но и Туркестан также стал рассматриваться как регион, подлежащий более основательному заселению русскими людьми. На то были веские причины. Большую тревогу российских властей вызвало так называемое Андижанское восстание 1898 г. В мае того года толпа религиозных фанатиков – около 2 тысяч человек под руководством духовного наставника – ишана напала ночью на спящих в казарме русских солдат. Завязался скоротечный бой – понеся потери, солдаты отбились.
Другим обстоятельством были постоянно напряженные отношения с Англией, в связи с чем Военное министерство России разрабатывало планы обороны среднеазиатских владений. Русских людей в крае было мало, и они не могли быть военным резервом в условиях чрезвычайного положения.
Но прежде чем начать организованное переселение крестьян, необходимо было создать переселенческую службу в крае, определить земельный фонд для устройства переселенцев. Для этого требовалось время, однако русские крестьяне, разоренные неурожаями, ждать не могли, не спрашивая ни у кого разрешения, они устремились в дальние края, в том числе в Туркестан. Как и 10 лет назад, голод гнал самовольцев. В 1902 г. отмечено наибольшее количество переселений. Только в Семиреченскую область прибыло 2228 семей, или 11 687 человек.
Судьбы переселенцев складывались по-разному. Лучше других устраивались те, кто добрался до Туркестана раньше, то есть в 70—80-х гг., когда переселенцы получали наделы более 10 десятин на работника, когда переселившиеся крестьяне получали хорошие подъемные деньги и различные льготы по налогам и отсрочку от воинской повинности. Лучше всего было тем, кто успел войти в категорию старожилов. Многое зависело от личных качеств переселенцев. Те, кто умел работать на земле, те неплохо устраивались и в Средней Азии, именно на таких переселенцев и рассчитывало государство, однако те, кто был хорошо устроен дома, не торопились срываться с места. Кто не умел вести хозяйство дома, тот не мог преуспеть и на новом месте. Условия здесь были очень непривычные, и только самые упорные и трудолюбивые добивались успеха. Нужно было проводить оросительные работы, о которых на родине русские крестьяне ничего не знали. Не склонные к упорному труду в незнакомых условиях, в непривычном климате, на незнакомой почве, в горной долине, либо в степи, либо в полупустыне, собирали нехитрые пожитки и возвращались восвояси, то есть к разбитому корыту. Упорные тайком следили за тем, как ведут себя местные жители, как они роют арыки, как орошают свои наделы, как выращивают овощи, как устраивают бахчи и сады. Учились и добивались лучших результатов.
Хуже всего доставалось самовольцам. От государства они не получали ничего. Устраивались на свой страх и риск. Порой годами жили у знакомых, трудились в качестве батраков и, наконец, через пять-шесть лет получали помощь от казны и небольшой надел. Но так случалось, если упорно просили и ждали.