– Я должна прослушать регламент заправки и подумать.
Нурра принялся восторженно чесаться и подвывать.
– Тафа? Мозгляк-то, у которого болты люфтят? Ты его пришиби, ар-роу!
– А после что?
– После отобьемся! Охрану побьем и на корабле смотаемся!
– Ну, понес, чурбан!.. Заправочная команда – больше двадцати семи душ. Всех побьешь? – буркнул командор Пути.
Он уже не стал объяснять, что Космическая Охрана имеет в виду попытки угона кораблей. На этот случай подняты «Раты». На экране планетного вещания как раз проходило звено стремительных ракет – странные гибриды стрелы с этажеркой, сопровождаемые длинными языками бесцветного пламени. «Раты» мчались над дневной стороной планеты, и оба Солнца играли на плоскостях «этажерок» – радиаторов сверхглубокого охлаждения. В эфире перекликались пилоты патрульных и спасательных кораблей, пищали сигналы маяков, переругивались дежурные команды со спутников. Кто-то вызывал «ракету его отважности Великого Десантника». Значит, Нуль оставил свою затянувшуюся вахту на маяке, желает принять посильное участие... Милости просим, дорогой, милости просим... В кабинет ворвался голос Первого ходового Диспетчера:
– Ваша предусмотрительность, второго пилота ждут в рубке через две девятых.
– Ну, что скажешь? – спросил командор у госпожи Тачч, избегая обращения по имени. – Нам пора.
Она подошла ближе – щеголеватая, подтянутая, придерживая лучемет на глянцевитой портупее.
– Я посмотрела регламент. Полагаю, надо идти на корабль и действовать сообразно обстановке. Наименее вызывающим и опасным методом. – Она усмехнулась. – А мы приготовим колючки...
– Приготовим, клянусь белыми молниями! – сказал Нурра.
Севка для успокоения совести возразил:
– А если нас не выпустят из корабля? Учитель предупреждал, что мы должны быть в невесомости и вне брони.
– Слушай, – сказала Машка, – ты чересчур вошел в роль. Оглянись. Кроме нас троих, здесь все – оловянные солдатики. Рабы. Кто из них посмеет усомниться в Великом командоре?
– Ар-роу, кто? – подхватил Нурра.
– Ладно. Проверьте лучеметы, – сказал Севка.
И они пошли в корабль.
Отшагивая по коридорам и лестницам – в последний раз, как три дня назад по планете, – отшагивая, снисходительно салютуя, помахивая рукой в парадной командорской перчатке, Севка не оглядывался, не смотрел на Машку. Шел как плыл. Он был совершенно счастлив. Машка шла за ним – в двух шагах справа. Теперь ему все нипочем. Фокус у Холодного? Э, подумаешь... Он сделает свое дело чисто и мастерски. Непременно надо прощупать поворотливость корабля. Надо ощутить его своей рукой. Потом – установка оси буксировщика на оси корабля. Потом – регулировка кодовых экранов. Тонкая штука! Тафа гонял на буксировщике не один час и умеет учитывать неизбежные неточности экранов, гравитометров и прочего. Ну, ладно.
«Сработаем», – думал пилот Джал, влезая в скафандр, проверяя автоматы дыхания, отопления, охлаждения, подвеску лучемета, лобовую лампу и, конечно, пластинку с неском, угощающим хитрого курга. Пластинку – в карман скафандра... За двенадцать минут до старта его предусмотрительность переступил порог дока и очутился на корабле. Еще через минуту распахнулся люк буксировщика. Джал нырнул в горловину, и люк захлопнулся. Машка с Нуррой и Клагг остались снаружи – внутри корабля, но вне буксировочной ракеты. Они будут охранять люк вместо трех офицеров. Это устроил Клагг по приказу Джала.
Командор протиснулся на место второго пилота и потрепал Тафу по хилому плечу. Пилот осклабился и прогнусавил:
– Во, теперь будет порядок, вашусмотрительность!
Лучемет болтался на его груди – слишком длинная портупея. Для такого малыша не нашлось подходящей по росту. Затыльник с гашетками помещался под мышкой скафандра и мешал пилоту работать.
– Ты сними лучемет, – посоветовал командор Пути. – Бахнешь, и нам конец.
Пилоту не особенно то хотелось расставаться с лучеметом. По должности ему не полагалось оружия, он получал его в особых случаях, как сегодня.
– Слушаюсь, – неохотно сказал Тафа, стягивая портупею.
Положить оружие было некуда. Разве что за сиденье, откуда лучемет не выудишь и ради спасения жизни... Хрипнули динамики – заработала связь. Тысячи балогов увидели на экранах первого пилота, простолюдина Тафу, и второго пилота – Великого командора Пути Джала... Приторный голос корреспондента планетного вещания замурлыкал:
– Вот заработала связь – одна девятая часа осталась до торжественного момента... Вы видите мужественное лицо его предусмотрительности Джала Восьмого рядом с простым пилотом, специалистом третьего класса. Вот вам пример, простолюдины! Работайте честно, и вы заслужите похвалу, и – кому ведом Путь? – планета увидит вас рядом с Великим!...
Тафа восхищенно улыбался. Джал отсалютовал невидимым зрителям. Благодарение Пути, хоть звук не транслируется на всю планету, можно выругаться...
– ... Его предусмотрительность поднимает сегодня свой сто семьдесят седьмой корабль! Пилот Тафа буксирует на ответственнейшую операцию заправки уже третий корабль Пути. Все мы надеемся, что еще до Большого заката он будет господином Тафой, пилотом второго класса! – корреспондент слегка задохнулся от восторженности. – Добрая традиция, по которой его предусмотрительность лично сопровождает корабли, зародилась...
Командор выключил планетное вещание.
– Эй, паренек... Давай-ка разберемся, как у тебя отрегулированы оси. Где сейчас маяк?
Вертикальная ось, горизонтальная ось, плоскость эклиптики, радиус на маяк, радиус на Большой Сверкающий. Векторы тяги. Оси гравитации. Посторонние мысли прочь.
Он знал, что за каждым его движением следят и будут следить до конца господа Великий Диспетчер и Великий Десантник. И знал, что должен вернуться домой и привести с собой Машку.
Ночная сторона
Оба Солнца ушли за планету. В черной пустоте празднично сияли все прожекторы, которые можно было зажечь, – на маяке, на громадной трубе причала, на патрульных ракетах. Казалось, что док вместе с ракетами неподвижно висит в пустоте. Экраны буксировщика были подключены к электронным глазам корабля, и оба пилота, сидевшие в круглой кабинке, видели всю окрестность. Нижнюю часть экранов занимала темная полоса – док. Далеко впереди, чуть ниже носа, светился шарик Холодного. Пустяковая дистанция. Время старта было выбрано так, чтобы док и спутник находились в противостоянии. Тафа держал руки на рычажках управления и смотрел на экран. Шла последняя минута.
– Буксир, буксир, – заговорил динамик. – Буксир, я корабль. Готовы к старту.
– Корабль, я буксир, – отвечал командор Пути. – Стартуем в момент «ноль».
Взвыли ревуны. С площадки мастерских прыгнула сигнальная ракета и, плюясь цветными огнями, устремилась в зенит. Ноль! Тафа шевельнул пальцами. Звезды, огни, цветной еж сигнальной ракеты поплыли по экранам. Под ногами сверкнула оболочка дока – прожекторы заглянули в щель между ним и кораблем. Джал повернулся к заднему экрану – посмотреть, как проходит корма. Отошли! Пофыркивая горячей тягой, буксировщик толкал громадину вверх, от планеты. Патрульные приветствовали корабль, зажигая и гася бортовые огни.
– С благополучным стартом, вашусмотрительность, – сказал Тафа. – Изволите принять управление?
Как и прошлые два раза, они разделили работу между собой. Тафа стартует и швартуется, а командор Пути пилотирует на маршруте и помогает при швартовке. Следующие полчаса он вел корабль к Холодному. Корабль чисто, плавно лег на гиперболическую орбиту, затормозил и очутился под Холодным – уже на эллиптической орбите. Две махины шли рядом, на ничтожном – по космическим масштабам – расстоянии. Всего три километра. На потолочных экранах Холодный выглядел как игрушка. Мягко светящийся голубой шарик и стеклянная палочка. Он был немного впереди по ходу корабля. Большой прожектор, установленный в конце причала, непрерывно передавал на космической азбуке:
«Во имя Пути! Во имя Пути!»
Можно было рассмотреть крошечные фигурки людей внутри причала. Муравьи в стеклянной трубочке...
На нижних экранах была планета. Ночная сторона... Медленно-медленно ползли огненные лужицы, палочки, запятые. Мигали предупредительные огни на верхушках Башен. Патрульные ракеты висели между кораблем и планетой, как предохранительная сетка под гимнастом. Световые маяки брызгали струями плотного оранжевого света. Вся планета смотрела на двух пилотов, запертых в крошечной кабине буксировщика. А они ждали, когда наконец корабль подтянется к Холодному. Джал контролировал расстояние по дальномеру. На несколько секунд он ощутил себя мальчишкой. И у него, и у Севки было особенное отношение к пилотам. Все мальчишки любят пилотов.
