Я не видела его с той ночи, когда мы с Бэрронсом обыскивали «Касабланку». Он, как и я, не застыл.
МакКейб кивнул мне поверх моря голов.
И внезапно все снова ожило, жизнь забурлила.
— Ты угрожала мне, человек, — сказал золотой бог. — И я убью тебя за это. Не здесь. НЕ сегодня. Но скоро.
— Ага, обязательно, — пробормотала я. — Только приведи В'лейна.
Я отвернулась и начала проталкиваться сквозь толпу, но к тому времени, как я добралась до кресла, МакКейб исчез.
Путь к лестнице лежал мимо барной стойки, за которой работал парень с чудесными глазами. «Мимо» не подразумевало остановки по пути, но у меня была пара вопросов о карте Таро, так что я побарабанила пальцами по стойке.
Я уже почти не помнила, каково это — смешивать напитки и развлекаться с друзьями, не обращая внимания ни на что, кроме своих фантазий.
Через пять стульев от меня возвышался цилиндр, покрытый паутиной и черный, как дымоход, давно требующий чистки. Сухие соломенные волосы падали на костлявые плечи, обтянутые полосатым костюмом. Фир-дорча снова болтался рядом с глазастиком. Жуть.
Рядом с ним никто не садился. Я опустилась на стул, и цилиндр повернулся в мою сторону. Колода Таро была искусно расправлена в кармане его пиджака, карты были развернуты веером наподобие щегольского платка. Фир-дорча скрестил узловатые лодыжки, показывая лакированную кожу ботинок с блестящими острыми носами.
— Тяжесть мира давит на плечи? — Он говорил заискивающим тоном, как продавец залежалого товара.
Я взглянула на темный торнадо под его высоким цилиндром. Половина зеленого глаза и брови, часть носа возникли и исчезли, как обрывки картинок из журнала, которые штормовой ветер прижал к окну и тут же унес дальше. Внезапно ко мне пришло осознание того, что этот жутковатый цилиндр такой же древний, как Фейри. Интересно, кто кого создал и что было раньше: цилиндр или фир-дорча?
Родители учили меня быть вежливой, а привычки живучи, так что мне сложно было сдержаться. Но моя ошибка с фир-дорча была не тем, что я хотела бы повторить.
— Отношения не заладились? — крикнул он с преувеличенным энтузиазмом коммивояжера.
Я уже ожидала, что в воздухе возникнет демонстрация того, что он пытался продать.
И закатила глаза. А ведь он мог это сделать.
— Может, тебе нужна лишь одна ночь в городе! — бодро пропел его голос.
Я фыркнула.
Фир-дорча поднялся, разогнулся, протянул мне костлявые руки с высохшими ладонями.
— Потанцуй со мной, красавица. Мне говорили, что я вылитый Фред Астер. — Он отбил чечетку и отвесил мне поклон, эпатажно раскинув тонкие руки.
По стойке ко мне скользнул стакан с виски. Я залпом его проглотила.
— Вижу, ты усвоила урок, красавица.
— Я многому в последнее время научилась.
— Весь внимание.
— Колода Таро изображает мою жизнь. Как это может быть?
— Я говорил: пророчества. Всех форм.
— Почему ты дал мне карту «Мир»?
— Я ничего тебе не давал. А ты хотела бы?
— Ты что, флиртуешь со мной?
— А если да?
— Сбегу с воплем.
— Умная девочка.
Мы рассмеялись.
— Ты видела Кристиана?
— Да.
Его руки с бутылками замерли. Он ждал.
— Думаю, он во что-то превращается.
— Все меняется.
— Похоже, он становится Невидимым.
— Фейри. Они как морские звезды, красавица.
— То есть?
— Отращивают недостающие части.
— В смысле?
— Баланс. Мир стремится к нему.
— Я думала, он стремится к энтропии.
— Это зависит от степени идиотизма. Люди идиоты. Мироздание — нет.
— Ты хочешь сказать, что, если Принц Невидимых погибает, кто-то другой приходит ему на смену? Если не Фейри, то человек?
— Я слышал, что и Принцессы мертвы.
Я поперхнулась. Значит, женщина-человек может измениться, если съест Невидимого, и со временем стать одной из них? Что еще Фейри украдут из моего мира? То есть что я и мои... Я быстро сменила тему:
— Кто дал мне карту?
Парень ткнул пальцем в сторону фир-дорча. Но я ни на секунду ему не поверила.
— И что я должна была в итоге понять?
— Спроси его.
— Ты советовал мне этого не делать.
— В этом-то и проблема.
— А решение?
— Может, дело не в мире.
— А в чем же еще?
— У тебя есть глаза, красавица. Пользуйся ими.
— А у тебя есть рот, глазастик. Пользуйся им.
Он отошел, перебрасывая бутылки, как профессиональный жонглер. Я смотрела, как летают его руки, и пыталась придумать, как заставить его говорить.
Глазастик многое знал. Я это чувствовала. Он очень многое знал.
На стойке возникли пять стаканов. Он наполнил их до краев и отправил в пяти направлениях с идеальной точностью.
Я посмотрела в зеркало, которое висело над баром, под углом, чтобы отражать стойку. Я увидела себя. Увидела фир-дорча Десяток других посетителей за стойкой. Это был маленький и не самый популярный уголок клуба. Здесь не было секса и насилия, только паутина недосказанностей и карты Таро.
А вот отражения парня с чудесными глазами в зеркале не было. Я видела, как блестят, взлетая, стаканы и бутылки, но не видела, кто их бросает.
Я посмотрела на него, быстро и точно наполняющего стаканы.
Снова вверх. Отражения не было.
Я стукнула пустым стаканом по стойке, и рядом тут же возникла новая порция. Я выпила, глядя на глазастика, ожидая его возвращения.
Он не спешил.
— Ты выглядишь обеспокоенной, красавица.
— Я не вижу тебя в зеркале.
— Может, я тебя тоже не вижу.
Я застыла. А это возможно? Моего отражения тоже нет?
Он рассмеялся.
— Шучу. Ты там.
— Не смешно.
— Это не мое зеркало.
— И что это значит?
— Не я отвечаю за то, что оно показывает. Или не показывает.
— Кто ты?
— А ты кто? Я сузила глаза.
— Я думала, что ты пытаешься мне помочь. Видимо, я ошибалась.
— Помощь — опасное лекарство.
— В чем же его опасность?
— Сложно определить нужную дозу. Особенно если врачей несколько.
Я задохнулась. Его глаза больше не были сонными. Они были... Я смотрела. Они были... Я прикусила нижнюю губу. На что я смотрела? Что со мной происходило?
Его больше не было за стойкой. Он сидел на барном стуле рядом со мной, слева, нет, справа от меня. Нет, на одном стуле со мной. И за мной, прижав губы к моему уху.
— Слишком много фальшивых преувеличений. Слишком мало приготовлений. А у лучшего хирурга пальцы, как крылья бабочки. Воздушные. Деликатные.
Как пальцы в моих волосах. Прикосновение завораживало.
