или иную сторону, и хватило бы легчайшего перышка, чтобы нарушить этот баланс.
Я поднял руку. Несколькими неделями раньше я переработал навершие посоха. Велел свартальвам взять лазер и подогнать его так плотно, чтобы сочленение нельзя было рассмотреть невооруженным глазом. Теперь же я открутил четырехдюймовый сегмент навершия, державшийся на самом банальном шурупе.
А затем выхватил из ножен ритуальный кинжал.
В ушах отдавалось тяжелое сердцебиение.
В рукоятке атама имелось отверстие того же диаметра, что и в набалдашнике посоха. Я накрутил кинжал на промасленную резьбу, а эфес зафиксировал простым шарнирным крючком, после чего вобрал энергию, и руны ритуального кинжала вспыхнули золотисто-зеленым светом, запульсировавшим в такт с моим сердцебиением.
Нет, клинок не превратился в пламя. Ничего подобного. Наоборот, он сделался… холоднее. А также тверже, острее, реальнее, настолько реальнее, что по сравнению с этим импровизированным копьем все остальное выглядело каким-то… Размытым. Символическим. Преходящим.
В этот клинок была вплетена сама реальность, мрачная, жестокая и неизменная. Я чувствовал, как с каждым ударом сердца моя воля и клинок атама вибрируют в полном согласии.
Древком Копья Судьбы я ударил в землю, и меня окружило кольцо золотисто-зеленого огня.
От удара задрожала рука, и я чувствовал, как эта дрожь опускается к моим подошвам и уходит в землю, как шевелится, пробуждается и обретает форму сущность Копья, как она пьет мою энергию и заставляет сердце биться все чаще и чаще.
– Эй! Реджайна Джордж![34] – разнесся над лужайкой мой голос, будто усиленный громкоговорителями.
«Бум-бум, – вторило мне могучее Копье. – Бум-бум. Бум-бум».
Этне вмиг обернулась, и встревоженный взгляд ее широко раскрытого глаза сосредоточился на Копье, в то время как Саня и Баттерс подбирались к ней с флангов.
– Вот именно, – подтвердил я и устало побрел вперед. – Довольно разогрева. Узри гвоздь программы.
Глава 33
Когда мы – я, Саня и Уолдо – рванули к Последней из титанов, Чикаго повис на волоске.
Вокруг месили грязь две армии. Добровольцы Марконе дрались как черти бок о бок с моими. Умением они не отличались, но старания им было не занимать, и каждый дорого продавал свою жизнь. Что до свартальвов Этри, они являли собой воплощение ужаса. Тенями метались по всему полю боя, наносили удары из пустоты и по желанию то проваливались в землю, то снова выныривали на поверхность.
С легионом этих ребят нам не потребовался бы никто другой, но свартальвов было не много, и они прокладывали путь для подкрепления, шедшего к силам Зимней Леди.
Рядом с ними сражались люди Лары.
Наблюдать за совместными действиями этих двух отрядов было все равно что смотреть особо эксцентричное представление «Цирка дю солей». Бойцы Лары в развевавшихся бронированных саванах с легкостью рассекали пространство невесомыми тридцатифутовыми прыжками. У меня на глазах из грязи поднялся зыбкий силуэт, и свартальв, схватив фоморского колдуна за щиколотки, поволок его под землю. Рядом с ними промелькнула фигура в белом, изящно взмахнула клинком на длинной рукояти и, сверкнув глазами, в которых я безошибочно узнал серебристые глаза Лары Рейт, прикончила фомора с ловкостью бывалого мясника. После этого она отсалютовала воину-свартальву окровавленным оружием и тут же вступила в бой со сворой собакоподобных существ и их хозяев, за чьими спинами тут же восстал из земли еще десяток зыбких силуэтов, и благодаря этой контрзасаде вражеский отряд был уничтожен за несколько секунд.
На опасное мгновение глаза Лары встретились с моими. Вампирша мигом сменила курс и, будто мерцающий бледный призрак, длинными прыжками помчалась к спине титанши.
Баттерс был стойким бойцом, но Саня превосходил его силой, поэтому добрался до Этне первым.
Титанша взмахнула копьем, и его наконечник описал дугу и рассек бы Сане горло, но русский на бегу упал на землю и по инерции проскользил до здоровой ноги Этне, стремясь пронзить ее старой кавалерийской саблей. Этне, уже знавшая, что такое меч, уклонилась от удара – но для этого ей пришлось опереться на раненую ногу, и титанша упала на колено.
Налетевший с другого фланга Баттерс описал Фиделаккиусом полный круг, и Этне молниеносно ударила его в подбородок тыльным концом краденого копья.
Вот почему не следует учить приемы рукопашного боя по художественным фильмам.
Баттерс шлепнулся спиной в грязь да там и остался.
На поле боя стало вдвое темнее.
Саня снова вскочил на ноги за спиной у титанши и бросился в атаку, когда Этне начала выпрямляться, направив наконечник копья на неподвижного Рыцаря Веры. Прежде чем она прикончила Баттерса, Саня врезался ей в спину, и Этне снова упала, но успела извернуться и неуклюже стукнуть русского свободной рукой.
Рыцарь Надежды блокировал удар клинком Эспераккиуса.
Титанша снова болезненно вскрикнула, а две тысячи солдат обеих армий попросту грохнулись оземь, завывая от страданий, причиненных им волной физической боли, что исходила от Этне. Лично мне показалось, что рука моя объята огнем.
Но это, черт побери, случилось не впервые.
На сей раз я был готов к приливу страданий Этне, поэтому взял себя в руки и прорвался сквозь этот прилив, как пловец прорывается сквозь прибрежную волну, преодолел последние несколько ярдов, покрепче уперся ногами в землю и сунул Копье Судьбы титанше в лицо.
Этне взмахнула ворованным копьем слева направо, будто щеткой стеклоочистителя. Какая же она была быстрая! Куда быстрее, чем казалось, пока я не подошел к ней на расстояние вытянутой руки. Я попытался уйти от парирующего удара, но не успел, и Этне отбила в сторону наконечник Копья Судьбы, после чего схватила Саню за шиворот кольчужной рубахи и запустила им в меня с такой силой, что со стороны могло показаться, будто Саня был не Саня, а потерявшая управление машинка из тех, что катаются по полям для гольфа.
При столкновении мы оба упали в грязь так тяжело, что из обоих вышибло дух, а перед глазами завертелись кометы и звезды.
Саня выронил Эспераккиус.
На клинке я увидел кровь.
Кровь титанши.
Этне взглянула на тлеющий курган, по большей части состоявший из мертвых тел, чей жир воспламенился там, куда по случайности угодили разряды молний или заблудшие осколки чародейской силы. Наконечником копья она подтолкнула в огонь меч Надежды, запятнанный кровью настолько красной, что она не походила на настоящую.
А затем сунула в языки пламени раненую руку. Когда огонь прижег рану, лицо Этне исказилось от боли.
Свет меча померк.
Сотни солдат закричали от боли, которую испытывала титанша.
И в мире вдруг стало чертовски темно.
– Погремушки Искупителя, – процедила Этне, и в ее голосе пузырилась кипучая ненависть. Титанша встала и стряхнула
