огонь с обожженной руки. Рана оказалась не очень большая, даже после удара Эспераккиусом, и Этне прижгла ее на совесть. Хотя поверхность бронзовой кожи осталась нетронутой, плоть под ней зажарилась, как мясо на гриле. – В то время как наш прекрасный мир наводнили паразиты. Люди.
Титанша сочилась ненавистью, дрожала от нее, как дрожит над костром горячий воздух. Лицо ее застыло в сосредоточенной гримасе, и оживший глаз Балора наполнялся боевым малиновым светом.
– Черт, – буркнул Саня, когда Этне повернулась к нам, и я хотя бы сумел рассмотреть его в тусклом свечении. Здоровяк лежал на спине. Что-то случилось с его ключицей. Кожа не прорвалась, но кость выглядела как-то неестественно. – Был уверен, что все получится. – Голос был прерывистый, и дышал Саня так, будто с каждым вдохом его легкие наполнялись огнем.
– «Взять ее», – сказал я. – Так себе план.
– Верно. В следующий раз нужно составить план получше.
В разгоравшемся свете глаза Балора я недоуменно уставился на русского:
– В следующий раз?
Двигаться Саня не мог, поэтому лишь ухмыльнулся как безумец, которому никто не указ.
Даже будь у меня суперволшебная палочка-выручалочка, против силы титанического глаза я был никто и ничто. Моя тяжелейшая магическая артиллерия не шла ни в какое сравнение с арсеналом деда, но даже тот не пробил титаническую броню. И если бы я вдруг стал вдвое лучше, чем есть, и проклял бы титаншу посмертным проклятием – а это, напомню, самые могучие чары в моем распоряжении, – нечего было и думать о том, чтобы превзойти Эбинизера.
И у меня до сих пор не было крови Этне.
А без нее титаншу не свяжешь. Более того, мне требовалось оттеснить ее к воде.
Копье Судьбы подрагивало от прилива энергии, и я прямо-таки чувствовал его истинную сущность и метафизическую массу. Во многих отношениях оно было простым копьем, но способным пронзить что угодно, и, если уколоть им титаншу, у нее пойдет кровь.
Однако нас разделяли двадцать футов пересеченной местности, и успех моего предприятия зависел от суммы двух слагаемых. Во-первых, мне требовалось подойти вплотную к Этне, а во-вторых, замедлить ее до скорости простого человека.
Однако, прежде чем это случится, титанша пустит в ход глаз Балора.
Тем не менее я покрепче стиснул копье, заставил себя подняться на ноги, выставил перед собою щит и шагнул вперед, стараясь держаться перед поверженным Рыцарем Надежды – без особой на то причины, поскольку надежды у меня почти не осталось.
Нас без предупреждения атаковал враг куда более сильный, чем можно было ожидать, и мы сделали все, что в наших силах.
Но этого оказалось недостаточно.
Перед лицом гневной ненависти Этне я признал, что не сумею победить ее. Но решил, что хотя бы погибну смертью храбрых, как Хендрикс, – стоя лицом к врагу и закрыв друга своим телом.
И тут в двадцати ярдах от нас поулегся водоворот битвы, и я увидел на земле темную фигуру Одноглазого.
Он поднял голову.
Открыл глаз.
Тот засветился, как тлеющий уголь.
И верховный бог, отец и предводитель асов Один молвил мягко, но так внушительно, что воздух задрожал в резонансе с его голосом:
– Гунгнир.
Я знал, как переводится имя копья. Это еще один фрагмент бесполезной информации, засевший у меня в голове.
«Качающийся».
Высеченная на копейном наконечнике руна вспыхнула алым светом. Украденное титаншей оружие богов с молниеносной скоростью извернулось у нее в руке, и в тот же миг по всей его длине вспыхнули, оживая, остальные руны.
Со змеиной точностью копье впилось в глаз Балора.
Меня шарахнуло стеной света. Не то чтобы яркого, но невероятно плотного. Удар вышел посильнее многих, что мне доводилось принимать. Не будь передо мной защитного барьера, имя «Гарри Дрезден» внесли бы в книгу мертвых, но даже с барьером меня швырнуло на землю так, что непросто было удержаться между потоком света и павшими Рыцарями. Мир сделался белым. Все звуки слились в одну бесконечную высокую ноту, и реальность превратилась в боль.
Когда мир обрел очертания, Этне стояла на колене, опираясь правой рукой на землю. Половина ее головы выгорела дочерна, до самых костей. В глазнице свирепо светился глаз Балора, а вокруг него пузырилась полужидкая плазма и плясали язычки пламени. От руки, в которой Этне держала Гунгнир, осталась скукоженная обгорелая культяпка чуть ниже локтя. Поверхность глаза подернулась чем-то вроде трещин, из которых сочился свет.
И…
Звезды и камни!
Эта чертова титанша подняла изувеченную голову. Половина ее лица осталась нетронутой. Воплощая собой сногсшибательную красоту пополам с невыразимым кошмаром, Этне сфокусировала на мне глаз Балора.
За этой чудовищной головой вдруг возникла Лара, одним прыжком покрывшая добрых полсотни футов. Она пронеслась по воздуху с грацией даже не птицы, а скорее насекомого, развернулась в полете и наградила Этне ударом с ноги, достойным воспевания в поэмах, вложив в него всю накопленную силу и мощь вампира Белой Коллегии. Таким ударом можно пробить обшивку линкора.
Титанша приняла его в основание черепа.
Без каких-либо последствий для здоровья.
Но глаз – глаз Балора, светившийся угрюмым огнем шар чуть больше мячика для игры в софтбол – выскочил из глазницы и плюхнулся в грязь.
Этот огонь был способен пожрать все сущее.
Включая Этне.
Титанша схватилась за изуродованное лицо, на котором внезапно отразился ужас.
И нетвердыми шагами направилась к выпавшему глазу.
Мы с Ларой сделали то же самое.
Все трое столкнулись, смешались в кучу-малу, а глаз Балора упрыгал прочь.
Он катился, подскакивал и наконец замер у ног Хендрикса.
Из темноты возле тела своего телохранителя вынырнул Джон Марконе. Он схватил глаз Балора, бросил на меня свирепый взгляд и припустил в сторону озера Мичиган.
Этне замахнулась на меня здоровой рукой, но молниеносная Лара лягнула ее по предплечью, смягчив удар, и я не погиб на месте, а всего лишь покатился по раскисшей земле.
– Беги! – крикнула Лара.
Глаза ее сверкали как два зеркальца. Она взмахнула оружием – если не ошибаюсь, этот японский меч называется «нагината», – но на титанической бронзе остались лишь тусклые красные полосы.
Этне отшвырнула Лару, как тряпичную куклу, и встала, но тут же оступилась, когда с вампирши слетел бронированный саван – слетел как живое существо, причудливый беспозвоночный обитатель морских глубин, – и крепко обвил титанические колени. Этне снова завалилась на спину и какое-то время сражалась с ожившей тканью.
Лара – в чем мать родила, со сверкающей сияющей бледной кожей – откатилась вбок и рубанула нагинатой по пальцам титанши в попытке замедлить ее высвобождение из цепкой вампирской брони.
– Беги, Гарри! Ей нужен глаз!
Я все еще сжимал Копье Судьбы,
