отомкнула кандалы, и те упали на землю. Велта взглянула на свои запястья, на белой коже которых красовались алые следы от браслетов. Ее и вправду собирались освободить. Велте даже не верилось в это. Она почему-то не сомневалась в том, что люди обязательно обманут ее. Они ведь всегда так поступают.
- Можешь идти, - сказал ей Стасик. - Ты извини, что все так вышло. Мы не хотели убивать твоих друзей. И ломать статую вашей богини. И осквернять источник. И убивать единорога. И бить вас с Феромоном по попам.
Пока перечислял все совершенные злодеяния, самому стало тошно. Сходил, что называется, в гости к эльфам. А ведь Стасик мечтал подружиться с этими прекрасными существами. Но теперь об этом нечего было и думать. Вместо новых друзей он завел себе новых заклятых врагов.
- Ступай, ступай, - сказала Злюка. - И передай остальным: Свиностас вскоре вернется, и поработит вас. Лучше склонитесь перед ним добровольно, иначе судьба ваша будет незавидной.
Оставив Велту на опушке леса, отряд Свиностаса зашагал вперед по лугу, поросшему высокой сочной травой. Эльфийка долго стояла на месте, глядя им вслед. Затем, обернувшись, бросила взгляд на лес. Ее первым порывом было немедленно бежать обратно, в родные дебри. Но разве она могла? После всего того, что она сделала, ее удел - добровольное изгнание. Ей больше нельзя ступать под кроны родного леса.
Когда Стасик обернулся, чтобы выяснить, следит ли за ними бывшая пленница, он с удивлением обнаружил, что Велта идет следом.
- Что это с ней? - удивился он. - Может, хочет что-то сказать?
Отряд остановился и дождался эльфийку. Та подошла к ним и встала напротив, избегая смотреть людям в глаза.
- Тебе что, в плену понравилось? - спросила Злюка. - Почему домой не идешь?
Велта обиженно насупилась, но ничего не ответила.
- Если хочет идти с нами, то пускай, - решил Стасик.
- Нет, я хочу знать, почему она увязалась следом, - не унималась Злюка.
- Думаю, я знаю, - сказал Стасик. - Она ведь показала нам путь к источнику жизни. И теперь ей стыдно возвращаться домой.
- Или она познала все величие и мощь властелина Свиностаса, и решила служить ему в его черных делах, - озвучила свою версию Злюка.
- Не важно, - решил Стасик. - Пусть идет с нами.
- Лук верните, - буркнула Велта, не поднимая глаз.
- Я бы не стала этого делать, - предостерегла Злюка.
Но Стасик приказал Андису вернуть Велте ее оружие. Та, получив его, внимательно осмотрела и повесила лук за спину.
- Все, идем! - потребовала Злюка. - Мне не терпится скорее добраться до Гильторна. Полцарства за баньку! После скитаний по лесу я воняю, как пехотинец на марше. От вас тоже, кстати, несет. А ведь там и кушанья изысканные, и постели мягкие. Не звери мы, чтобы в лесу бродяжить, но люди. И какие! Среди нас властелин тьмы. А он достоин лучшего сервиса.
- Знаешь, - предложил Стасик, - когда придем в Гильторн, давай ты никому не станешь рассказывать, кто я такой.
- Инкогнито нагрянем, - понимающе кивнула Злюка. - Ну, как хочешь. Да только ты учти, властелин: имя можно утаить, а суть едва ли. Твоя инфернальная природа сама проявит себя. Помяни мое слово, не пройдет и нескольких дней, как все в Гильторне узнают о темном властелине Свиностасе. Узнают, и содрогнутся.
Глава 29
Бритса разбудил пронзительный, пробирающий до мурашек, истошный и надрывный крик петуха. Проклятая птица орала так, будто за каждую разбуженную ото сна душу ей пообещали лишнюю горсть зерна. Петух надрывался, рвал в клочья голосовые связки, но продолжал орать не замолкая. Не успевало смолкнуть эхо его вопля, как он, без передышки, зачинал новый. Он словно бы просился в суп, этот неугомонный петух. Словно петушиная жизнь стала ему немила, все обрыло, надоело, и он решился на отчаянный суицидальный шаг. Морщась от петушиной истерики, Бритс понял, что сегодня же горлопан получит свое. На плаху его!
Делать было нечего - пришлось вставать. Бритс мог бы поваляться еще, задремать ненадолго, если бы не горластый петух. Тот, похоже, не собирался замолкать до вечера. Или до той счастливой поры, когда острое лезвие топора не отсечет его дурную голову.
Сквозь распахнутое окно, помимо воплей петуха, в покои проникал яркий утренний свет и вся палитра городских ароматов. Несмотря на то, что Бритс обитал в самом лучшем районе, самом чистом и благоустроенном, это нисколько не избавляло его от прискорбной необходимости ежедневно обонять весь букет городских зловоний. В ветреную погоду было чуть легче - потоки воздуха подхватывали и уносили прочь львиную долю ароматического достояния. Но последние дня два стоял штиль. И вся городская вонь оставалась там же, где и рождалась - прямо в городе.
- Надо с этим что-то делать, - проворчал Бритс, спустив ноги с кровати.
Несмотря на свои пятьдесят с хвостиком лет Бритс оставался крепким и подвижным мужчиной, а под нагулянным слоем жирка еще угадывались могучие мышцы, некогда славно служившие ему во многих переделках и приключениях. О них же напоминали многочисленные шрамы, кои покрывали тело Бритса как славная летопись о былых временах.
Петух заорал снова, страшно, надрывно, словно от этого зависела не только его петушиная жизнь, но и судьба всего мира.
- Увидимся за ужином! - зло прорычал Бритс, адресуя это обещание петуху. Судьба горлопана была решена - нынче у него свидание с топором и плахой.
Из окна несло помоями, дерьмом и дымом. Слышались людские голоса, вопли детей и женские крики. Петух продолжал орать.
Бритс поднялся на ноги и прошлепал босыми ногами по выскобленным до блеска доскам пола. Он приблизился к окну, мощно зевнул, явив вселенной два ряда крепких желтых зубов, и выглянул наружу. Стоя напротив окна, он лениво скреб пальцами свою мохнатую грудь, и со смешанным чувством обозревал городской пейзаж. Смрад продолжал вторгаться в ноздри. Днем Бритс привыкал к нему и почти не замечал, но каждое утро эта вонь буквально сводила его с ума. И как каждое утро, ныне в голове у него начали зреть грандиозные планы улучшения городской жизни. Для начала вот бы очистить и привести в порядок систему канализации, оставшуюся в наследство от эльфов. А заодно расширить и улучшить ее, чтобы та была в силах справляться с нынешним объемом нечистот. И вот бы еще приучить горожан не выплескивать
