Пройдя через церковный двор на улицу позади него, он пожелал, чтоб ему всегда сопутствовала такая удача. Лишь только он вступил на тротуар, показалось свободное такси. Бреннан пронзительно свистнул, и такси остановилось чуть впереди. Может, удача повернулась ко мне лицом, подумал он.
– «Крученый дракон», – сказал он таксисту, тот кивнул, ударил по счетчику и устремился вдоль по улице.
Словоохотливый таксист был весь увешан значками Хартмана, и Бреннан позволил ему болтать по поводу решающих событий в Атланте, издавая лишь иногда хмыканье, чтобы поддержать беседу со своей стороны.
– Ну, сейчас, – сказал таксист, – перья действительно полетят. Хартман против Буша. Ну, парень. И если Хартман не победит, Джокертаун сойдет с ума. Думаю, Тахиона здесь примут не слишком любезно. Зачем он это сделал, как думаете?
Такси остановилось перед «Крученым драконом».
– Как думаете, почему Тахион повернулся к нам спиной? – снова спросил у Бреннана таксист.
Бреннан хотел было пожать плечами, но с гипсом это было затруднительно.
– Думаю, у него были на то причины, – сказал он, смутно понимая сказанное таксистом: он совсем не знал, что же Тахион сделал или не сделал. Ответ таксиста не удовлетворил, и он, несмотря на врученную ему Бреннаном двадцатку, сердито рванул с места.
Бреннан, войдя к Дракону, выкинул из головы политические маневры. Ему следовало заботиться о более насущных проблемах, как и Ленивому Дракону, которого Бреннан завидел выпивающим за стойкой.
В «Крученом драконе», как обычно, было переполнено и шумно, чтобы не сказать больше. Бреннан просто приблизился к Ленивому Дракону сзади, и тот дернулся от неожиданности, когда Бреннан ткнул ему пальцем в спину, имитируя ствол пистолета.
– Рад тебя видеть снова, приятель, – сказал Бреннан. – Может, поговорим немного?
Дракон кивнул, и его рука медленно потянулась в карман куртки, но Бреннан сильнее надавил пальцем в его спину.
– Расслабься. И держи руки на виду. Не хочу, чтобы ты превратился в плюшевого мишку и перепугал всю здешнюю публику.
– Ладно, – спокойно сказал Дракон, положив руки на стойку. – Что ты хочешь?
– Хотел бы твою задницу, приятель, но ты как-то спас мне жизнь, так что мы квиты. Скажи, как мне связаться с Исчезником.
– У меня только его телефонный номер, – сказал Дракон. – Тот, который я тебе дал несколько дней назад.
Бреннан помотал головой.
– Он уже недействителен.
– Значит, ничем не могу помочь.
Бреннан уставился на Дракона, который ответил спокойным взглядом.
– Хорошо. Но если ты лжешь, если ты знаешь, как связаться с Исчезником, и предупредишь его, что я иду к нему, то сезон охоты на драконов открыт. И я начну ее прямо сейчас. – Он надавил пальцем сильнее. Дракон притворился бесстрастным.
– И почему меня должно заботить, что делают друг с другом белые парни? – спросил он.
– Правильная позиция, – сказал Бреннан и скрылся в толпе. Выйдя на улицу, Бреннан подумал, что Дракона следует вычеркнуть из списка. Настало время вновь посетить Волшебное королевство.
– Блэйз, – воззвал Джэй назойливым театральным шепотом.
Глаза мальчика были закрыты, но Джэй видел, что мышцы его напряжены. Он был в сознании, Джэй был в этом уверен; может быть, он оглушен, почти наверняка испуган, но в сознании.
В соседней комнате пел Прелестник. Так здесь звали Сиамскую пятерку; Джэй с болезненным чувством подозревал, отчего это. Саша отбыл минут двадцать назад, сказав, что нужно привести нового парня. Из его речи Джэй заключил, что старого парня он отправил с хлопком в парке прошлой ночью. Он не совсем понимал, для чего понадобился парень, но это, по-видимому, было как-то связано с планом перемещений мастера.
Сашина телепатия делала любую попытку сбежать тщетной. Если уж совершить попытку, то сейчас. Как мог понять Джэй, в другой комнате было лишь пятеро-шестеро, если считать гротескного младенца, прильнувшего к груди матери. Как он понимал, мать и ребенка можно не брать в расчет. Ни Эзили, ни джокер, который выглядел как мешок с кровавым пудингом, также не представляли особой опасности. Оставлись лишь Прелестник и человек-многоножка. Многоножка сидел в соседней комнате, держа в одной из левых рук точильный камень и с полдюжины ногтей в правых руках. Когда он затачивал лезвия, руки с его правой стороны двигались со странной ритмичной грацией. Звук стали об камень сливался с пением Прелестника в мрачном контрапункте.
– Блэйз, – снова прошептал он. – Давай, черт побери. Просыпайся.
Мальчик открыл глаза. Все высокомерие с них слетело. Даже в темноте Джэй видел, насколько испуганно они выглядят. Высокомерный малолетний поучатель превратился в маленького мальчика.
– Нам нужно отсюда выбраться, – сказал Джэй, понизив голос. – Сейчас у нас наилучший шанс.
– Они меня обидели! – сказал Блэйз. Голос его был надтреснутым от боли. И говорил он чересчур громко. Лжэй напрягся, но пение в соседней комнате продолжалось.
– Я знаю, – прошептал Джэй. – Блэйз, говори потише. Если они нас услышат, мы пропали.
– Я боюсь, – сказал Блэйз. Голос его был хоть и слабый, но недостаточно. – Хочу домой.
– Соберись, – сказал Джэй. – Ты мне нужен. Нужно взять под контроль сознание одного из них.
– Я пытался, – сказал Блэйз. – Прошлой ночью… Ухватил было Сашу, но они его слушали, а потом это… этот джокер… слишком много сознаний. Я даже не понял, сколько их, и некоторые… как животные, чуть умнее, и это от меня ускользнуло. Я не смог ухватить… они меня обидели. – Он заплакал. По щеке побежал красный ручеек – слезы смешались с запекшейся кровью, покрывавшей глаз.
– Они тебя еще не так обидят, если мы отсюда не выберемся, – сказал Джэй. – Не нужно связываться с тем большим уродом. Возьми того, который выглядит как многоножка. Заставь его встать и сказать: «Пойду проведаю пленников». Ты понял?
– Пойду проведаю пленников, – оцепенело повторил опухшими, растрескавшими губами Блэйз.
– Небрежно, – подчеркнул Джэй. – Сделай это, чтоб выглядело небрежно. Потом заставь мудака прийти сюда с одним из ножей и разрезать мне веревки. Я тебя телепортирую в «Мариотт», и ты приведешь кавалерию. О’кей?
– Я не знаю, – сказал Блэйз.
– Я-то думал, что ты отчасти такисианин, – прошептал Джэй со всем возможным презрением. – Вы что, только и умеете, что плакать?
Блэйз проморгал глаза от слез, затем медленно кивнул.
– Постараюсь. – Избитое лицо мальчика скорчилось от сосредоточения. Джэй затаил дыхание. Пение продолжалось, казалось, целую вечность. Затем послышался звук отодвигаемого стула и высокий голос, как показалось, чересчур официально, объявил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
