— Но всякий раз успешно!
— Здесь довольно и одного промаха. А какие сюрпризы готовит нам Бездна? В Туманности столько всего — астероиды и планеты, лишившиеся солнц, нейтронные звезды, черные дыры… а что будет, если такая черная дыра столкнется с Бездной? Или с Нитью? А Межрасовый Альянс? На эти годы мы должны будем затаиться, но, если они будут внимательны, они найдут нас. А наши люди? Файа? Всех мучают кошмары, и наши ученые бессильны. Чем все это кончится? У нас уже восемь тысяч безумцев, а сколько их будет? И когда страх проходит, неизбежно остаются следы…
— Наш мир меняется, и мы должны измениться, — сказала Хьютай, — и не бояться нового.
— Управлять тьмой и идти сквозь нее, — Анмай улыбнулся. — Наверно, я стал очень пуглив, но меня все время преследует один сон… Тебе никогда не приходилось просыпаться от мысли, что в этот миг в космосе происходит что-то чудовищное? Мне часто снится, что в небе появляется светлое пятно, оно растет и обращается в бездну испепеляющего пламени. А миллиарды голосов вскрикивают в один миг — и замолкают…
Хьютай удивленно посмотрела на него.
— Что это может быть?
Анмай помолчал.
— Другие миры в Туманности. Не знаю, кажется мне, или я на самом деле чувствую… но я не хочу такой участи для своего народа. И теперь я знаю, что был прав!
— Ну, я всегда это знала — независимо от того, хотела я в это верить, или нет. — Хьютай тоже помолчала. — Я слышала, что наши ученые расшифровали еще одно межзвездное послание. Что там?
Анмай усмехнулся.
— Это рассказ о том, как устроена Вселенная. Помнишь, я говорил тебе, что законы природы — случайность, зависящая от величины скалярного поля? А оно может принимать любое значение — и оно действительно разное в разных частях мироздания. Есть другие Вселенные, с другой физикой, с другим числом измерений, с другим временем, наконец! И их очень много, это цифра с сотней нулей. Каждая Вселенная очень велика — их размеры нам невозможно представить. Все они возникли в непостижимый миг Творящего Взрыва, пятнадцать миллиардов лет назад. Эти многоразличные части единого мироздания разделяют доменные стенки — листы, состоящие из квантов всех взаимодействий, как Нити или магнитные монополи. То есть, единая Вселенная, Метавселенная — это губка из пузырей, в каждом из которых свои физические законы и своя жизнь или, скорее всего, вообще ничего нет! Абсолютное большинство их — мертвые скопления элементарных частиц. Не только жизнь, но и упорядоченность в космосе — большая редкость… Но есть, — должны быть, — бессчетные Вселенные с другой упорядоченной организацией. Что они собой представляют и что в них происходит — мы не сможем ни представить, ни вообразить! Но есть и еще более странное. В сообщении сказано, что вакуум тоже обладает массой. Только… эта масса отрицательная, понимаешь? Она отталкивает, а не притягивает и ее действие есть причина расширения Вселенной — все галактики разбегаются и эта скорость все растет благодаря этому отталкиванию. Это терафизика — сила отталкивания возрастает с расстоянием…
Хьютай нахмурилась.
— Я не думаю, что смогу это понять… то есть, действительно понять, а не просто представить.
— Я постараюсь объяснить… если ты хочешь. Понять мироздание, в котором мы живем… которое создало нас и может нас уничтожить… понять, чтобы подняться над ним и дать нашим потомкам вечную жизнь… я думаю, что большего счастья нам не дано.
— У меня свое представление о высшем счастье — я хочу иметь сына! Или хотя бы дочь…
Анмай смутился.
— Ты же знаешь, что я… У нас будут дети… потом.
— Через тысячу лет, когда наши разумы сменят по множеству тел? Да мы тогда и жить не захотим!
Он задумался.
— Знаешь… может быть, ты права. Но записи разума необязательно помещать в тело сразу — их можно хранить довольно долго. Так можно попасть в будущее!
— Но я хочу иметь сына сейчас! С тех пор, как мы вместе, прошло много лет — а мы даже не пробовали…
Вэру смутился еще сильнее и вдруг рассмеялся. Хьютай тоже.
— Знаешь, я так и не могу поверить, что мы когда-нибудь сможем покинуть наш мир и увидеть лучшие!
— Вселенная бесконечна, но никто над этим не задумывается. Никто не сможет увидеть и узнать все, но в этом-то наша высшая надежда. Ведь тогда можно развиваться и познавать бесконечно!
— И мы с тобой тоже будем развиваться бесконечно?
Анмай задумался.
— Я не видел конца… но, пожалуй, лучше не заглядывать так далеко. У нас и так столько проблем… — он показал на работающих. У всех были спокойные, но печальные или мрачные лица. — Мы должны не только исполнить мечту, но и попытаться сделать всех этих людей и файа счастливыми, — ради тех, кто уже не увидит счастья.
Хьютай взяла его за руку.
— У меня возникло ощущение, что окончилось что-то… вся эта печальная история трагического непонимания, недоверия и ошибок.
— Да, — тихо сказал Анмай. — И мы должны сделать все, чтобы такое не повторилось — никогда больше. Не оружие, а непонимание оказалось опаснее всего. Мы слишком поздно узнали это… Эта история окончена и начинается новая. Что в ней будет? Быть может, еще более трагическое и чудовищное. Быть может, нет. Я не знаю. Будущее скрыто от нас… Но я надеюсь, что Фамайа будет жить, достигнет звезд и уже никогда не погибнет. А мы будем просто строить ее. Ничего больше мы сделать не сможем. И… это, в общем, все.
Они стояли на всесильной машине, которая всего год назад была лишь шальной мыслью, мечтой.
«Неплохое начало, — подумал Вэру, — когда-нибудь это и впрямь назовут началом новой эры… когда файа и люди будут не страдать в мире, а совершенствовать его».
Они смотрели друг на друга — двое любящих и бесконечно любопытных в бесконечной Вселенной.
Эпилог: За гранью истории
Вселенная пуста. Очень редко в ней встречаются острова света — галактики. Но и они состоят в основном из пустоты. Между их звездами царит холод и вечная тьма. Эта галактика не была исключением. Хотя в ней был триллион звезд, собравшихся в облако диаметром в двести тысяч световых лет, между ними висел мрак. Только в самом ее центре, там, где в бездну чудовищной черной дыры рушилась плазма, было светло. Плазменный диск диаметром в полтора триллиона миль сиял ярче любого солнца. В его безжалостном свете, среди обломков планет, пыли и мертвых астероидов затерялся давно лишившийся своего светила, одинокий мир.
Мир умирал. В его небесах пылала ослепительная полоса пламени, изливая адский жар на яростную белизну атмосферы. Под пологом пара из выкипевших океанов царил вечный полумрак при температуре в пятьсот градусов и давлении в триста атмосфер. Нигде — ни на выжженных днищах морей, ни на испепеленных просторах континентов — не осталось и следа жизни. Но жизнь некогда была здесь. Об этом говорили попадавшиеся повсюду развалины городов. Все они были разрушены и опустели задолго до того, как медленное повышение температуры убило жизнь. На том, что некогда было самым большим континентом планеты, таких развалин попадалось особенно много. Или, быть может, города тут просто лучше сохранились?
Пожалуй, да — все, кроме одного. От него осталось лишь застывшее озеро стекла, давно растрескавшееся и превратившееся в щебень. Дальше к северу развалин уже не было. Только на берегу того, что когда-то было морем, высились странные, ни на что не похожие сооружения. Ни несчетные тысячелетия, ни катаклизмы не смогли их разрушить. Еще дальше из спекшегося песка выступал огромный черный остров, подобный зубчатому каменному кругу. На его поверхности громоздились причудливые остовы промышленных строений. В скалах зияли проемы туннелей, давно пустых и столь же жарких, как окружающая пустыня. Само плато рассекал глубокий шрам ущелья, идущий от зубчатой кромки почти до центра. Там высилась ступенчатая пирамида высотой в две мили. Даже в полумраке ее металл ослепительно блестел. В ней находилось все, чего достигли обитатели этого мира, — и они сами.
Но они не собирались здесь оставаться. У основания пирамиды сверкнул огонь, полетели, дробясь, огромные куски скал. Затем огонь полыхнул, растекаясь ослепительным диском, и колосс медленно всплыл в небо. Пока он поднимался, поток плазмы, бьющий из его кормы, расплавил и обратил в море лавы то, что породило его. Когда корабль вышел за пределы атмосферы, его броня засверкала нестерпимо чистым блеском. Внизу, в тучах, осталась огромная дыра. В ней было видно море кипящего камня диаметром в десятки миль.
Отдалившись от планеты, корабль остановился и завис. Он ждал.
Покинутый белый диск стал вдруг вытягиваться, расползаясь в противоположных направлениях. Вскоре показались гигантские глыбы, крошащиеся в пыль и плывущие в разные стороны. Туча камня все росла, из белой становясь пепельно-бурой. Лишь когда она утратила всякое сходство с планетой, корабль развернулся и помчался прочь.
