— И что? — ехидно уточнил Лирвейн, перехватывая меня поудобнее и пытаясь положить на постель. Ложиться я не хотела и клещом вцепилась не только в одежду такого приятного сейчас ледышки, но и в белые волосы.
— Мужик нам нужен! — рявкнула выведенная из себя княгиня. — Желательно прямо сейчас!
— При всей моей неоднократно воспетой тобой беспринципности я на такое не пойду! — возмутился Водник и попытался встать, но тут же зашипел от боли, потому как по мере отдаления от желанной прохлады мне становилось хуже, а стало быть, анестезию следовало вернуть. Волосы волшебника все еще оставались у меня в руке, и я, недолго думая, за них и дернула. Лир с руганью свалился на кровать. Я быстренько подползла к нему, обняла, уткнулась носом в грудь и блаженно вздохнула. Теперь хорошо.
Раздался дружный смех остальных Хранителей.
— Хватит ржать, — не оценил искреннего веселья блондин. — Что мне с ней теперь делать?!
— А то тебе неизвестно? — иронично поинтересовался Мидьяр. — Более того, уже и практика имеется, насколько я знаю.
— Короче, мне это все надоело! — решительно сказала Светоч. — Прочь ненужные моральные терзания! Сам знаешь, и после этого она может остаться невинной. Но хм… расслабиться девочке необходимо. Считай себя врачом!
— Иди ты!
— И пойду, — согласилась фейри. — Впрочем, есть запасной вариант… Рыжий такой. Учились вы с ним вместе. Всего-то и делов — отправить Альку к нему. И все…
— Все вон! — зло рыкнул Лирвейн.
— Как скажешь, как скажешь, — пропела бессовестная провокаторша, и вскоре за Светом и Грезами захлопнулась дверь.
Минуту мы лежали спокойно. Не знаю, о чем думал Хранитель, но мне было хорошо и ничего менять не хотелось. Вот только постепенно становилось все жарче, и я начала совершенно машинально расстегивать рубашку блондина. А что? Там прохладная кожа. Только ладошки положить, и все.
— И что же мне с тобой делать-то? — задумчиво протянул Водник, не препятствуя тому, что я его раздевала. — Вернее, что делать-то — известно. А вот как потом нам с тобой жить?
— Жарко, — доверительно сообщила я и взялась за пуговки своего платья, мимолетом порадовавшись, что они спереди.
— Эм… пока не надо, — перехватил мои руки Лир.
— Надо! — не согласилась с ним. — Хотя правильно! Они маленькие, из пальцев выскальзывают, и под грудью самой трудно расстегивать. — Выпятила свой полноценный третий, задумчиво осмотрела и полушепотом закончила: — Потому что не видно!
Мужчина со стоном уткнулся мне в плечо и затрясся от смеха. Я была не против. Так же ближе, а значит, прохладнее. Только обнять понадежнее, чтобы сразу не сбежал в случае чего.
— Пусти, — через минуту дернулся блондин.
— Не-а.
— Мне дышать нечем!
— Мне тоже, если ты отстраняешься, — честно призналась я. — Сложно, мучительно. Не пущу.
— Пуговички расстегну, — предложил беловолосый.
— Ну хорошо. Наверху я сама справлюсь, надо просто платье снять помочь.
— Это еще зачем? — опешил Лир.
— Жарко, — как маленькому в десятый раз повторила я. — У меня вся спина мокрая. И все горячее становится… все хуже.
— Не понимаешь, что творишь, — внезапно охрипшим голосом сказал Лирвейн. Он сжал руки плотнее на моей талии, прижимая к себе. — Я ведь могу и не сдержаться…
— А зачем? — простодушно поинтересовалась. — И не надо. Сейчас я сяду, все расстегну, а ты снимешь.
— Алечка, если я сниму, то не только это, — начал Водник.
— Ты прав, — после секундного раздумья согласилась я. — Еще и чулки можно! — Спихнула с себя мага, встала на четвереньки. — А то и ноги вспотели.
— Лежи! — Меня толкнули в бок, и я упала обратно на покрывало, перевернулась на спину и подавилась возмущением. Мужчина навис надо мной и сверкнул серыми глазами. — Будут тебе… чулочки. И платье! — Тут он наклонился, коротко и страстно поцеловал. Потом скользнул губами к скуле и закончил: — Снятые!
— Эм… — завозилась. — С чулками я и сама могу.
— Поздно, — опалил горячим дыханием шею мужчина. — Это премиальные. За выдержку.
Как ни странно, его жар не был мне неприятен. Наоборот… казался нужным. Теперь я начала мерзнуть, и прижаться к нему за теплом мне хотелось еще больше, чем за прохладой.
— Стоп!
— Что? — недовольно спросил оторвавшийся от моей шеи Хранитель.
— Мне зябко, — жалобно протянула я. — Оставь в покое платье, раздевание отменяется. Где твой камзол?
— А зачем тебе камзол? — вкрадчиво осведомился он, скользнув руками по талии, бедру и смяв ткань юбки.
— Не поднимай! — шикнула на него я. — Мне холодно.
— Я согрею.
— Так это когда! И вообще, я хочу под одеяло!
На это заявление Лир опять согнулся от смеха. Лег на спину и рывком опрокинул меня, успевшую встать, обратно.
— Вот и как мне с тобой себя вести? — задумчиво спросил он. — Цель у нас вполне определенная. У меня, вернее. Весьма приятная, я бы сказал. Но только для тебя.
— А что за цель и почему только для меня приятная? — Перевернулась, положила руки на грудь мужчины, опустила на них голову и задумчиво посмотрела на Хранителя.
— Да как бы… — Тут он запнулся. — Мне тоже может быть хорошо, но разве что морально. И то только в процессе, так сказать…
— А мне будет хорошо и морально, и физически? — наивно осведомилась я.
— Чтобы не было очень плохо, я просто обязан устроить так, чтобы тебе было хорошо, — обтекаемо ответил блондин.
— Ничего не поняла.
— Сделаем проще, — выдохнул он мне прямо в губы.
— Лир? — Я быстро прижала пальцы к его рту. — Расскажи мне.
— О чем? — недоуменно хлопнул ресницами Водник.
— Как ты ко мне относишься? — придвинулась ближе, спрятала лицо у него на груди, обняла за шею.
— Хорошие у тебя вопросы, — вздохнул Лирвейн и медленно провел ладонью по спине. Я неосознанно изогнулась в попытке продлить прикосновение. — Неоднозначно отношусь, Аля.
— Ты откровенен сегодня… И ведешь себя не так, как обычно.
— А я, наверное, трус, — горько рассмеялся мужчина. — Видишь ли, у той настойки, которой напоила тебя Ро, есть несколько любопытных свойств. Кроме того, что на некоторое время успокаивает и проясняет сознание, она и память отшибает весьма неплохо. Завтра ты толком ничего не вспомнишь из этой ночи.
— Обидно, — переместила руку выше и зарылась пальцами в его прохладные волосы.
— А мне немного легче, — почти неслышно произнес он.
— Ты не трус, ты страус, — пришла к уже привычному выводу.
— В чем-то ты права, — кивнул Лирвейн. — Но видишь ли, Аля… Если бы ты не была Императрицей, то все было бы намного проще. А так… Я орвир. Орки однолюбы. Мы не сразу влюбляемся, но если это случилось… Это чувство — высший дар и проклятие. Потому что, если что-то идет не так, мужчина сходит с ума. Мне не хочется.
