Глен: «На твоем месте я бы не смотрел на вещи так мрачно, Фрэн. Если предположить, что у нашего Противника есть хотя бы зачатки интеллекта, то он поймет, что мы не станем давать нашим… оперативникам, так их, вероятно, можно назвать, ту информацию, которую сочли бы важной для его интересов. И он сообразит, что пытками тут мало чего добьешься».
Фрэн: «Вы хотите сказать, что он скорее всего погладит их по головке и попросит больше так не делать? Мне кажется, он может пытать их просто потому, что пытка — одна из тех вещей, которые ему нравятся. Что вы на это скажете?»
Глен: «Пожалуй, тут мне почти нечего сказать».
Стю: «Фрэнни, это решение уже принято. Мы все понимаем, что посылаем людей в очень опасное место, и мы все знаем, что принимали это решение не для забавы».
Глен предложил примерно следующий график: Судья отправляется 26 августа, Дайна — 27-го, а Том — 28-го; никто из них не знает про остальных, и все идут разными дорогами. Это даст необходимое время для подготовки Тома, добавил он.
Ник сказал, что, за исключением Тома Каллена, которому под гипнозом внушат время возвращения, двум остальным нужно посоветовать самим решать по обстоятельствам, когда возвращаться, но следует учесть фактор погоды — к началу октября в горах может выпасть много снега. Ник предложил порекомендовать каждому оставаться на западе не больше трех недель.
Фрэн заметила, что в случае снегопада они смогут обойти горы с юга, но Ларри не согласился, сказав, что у них на пути встанет гряда гор Сангре-де-Кристо, если только они не дойдут аж до Мехико, а тогда мы скорее всего не увидим их до весны.
Ларри заявил, что, быть может, нам следует начать с Судьи, и предложил осуществить это 21 августа, то есть послезавтра.
Этим была исчерпана тема разведчиков… или шпионов, если вам так больше нравится.
Затем выступил Глен, и здесь я привожу выдержки из записи на пленке.
Глен: «На мой взгляд, то, что мы называем следующим общим собранием, нужно провести 25 августа. Я собираюсь предложить несколько вопросов для включения в повестку дня. Я бы хотел начать с того, что может вас удивить. Мы полагали, что у нас в Зоне около шестисот человек, Ральф составил замечательные точные списки людей, прибывших большими группами, и мы определяли численность нашего населения, полагаясь на эти цифры. Но люди также прибывали и порознь, порой, возможно, по десятку в день. Сегодня днем я сходил с Лео Рокуэем в конференц-зал в парке Шатокуа, и мы сосчитали, сколько там сидячих мест. Их оказалось шестьсот семь. Это говорит вам о чем-нибудь?»
Сюзан Стерн сказала, что этого не может быть, поскольку все места были заняты, а те, кому мест не досталось, стояли позади и сидели в проходах. Тут мы все поняли, к чему клонит Глен, и, пожалуй, довольно точным будет сказать, что комитет застыл как громом пораженный.
Глен: «Мы не можем сейчас точно подсчитать, сколько всего народу сидело в проходах и стояло в зале, но я хорошо помню собрание и должен сказать, что сотня — это минимум. Таким образом, на самом деле у нас в Зоне больше семисот человек. И в качестве вывода из наших с Лео изысканий я предлагаю, чтобы в повестку дня следующего большого собрания был внесен пункт о комитете по переписи».
Ральф: «Ну чтоб мне пусто было! Это я виноват!»
Глен: «Нет, это не твоя вина. На тебя навалилась куча дел, Ральф, и я думаю, мы все можем подтвердить, что ты неплохо справляешься с ними…»
Ларри: «Да уж…»
Глен: «…но даже если в день к нам приходило по четыре одиночки, все равно получается почти тридцать за неделю. А по моим расчетам, в день прибывает человек двенадцать — четырнадцать. Видите ли, они ведь не бегут к нам, чтобы заявить о себе, а с уходом Матушки Абагейл вообще трудно определить место, куда они отправляются после своего прихода».
Фрэн Голдсмит поддержала предложение Глена о внесении комитетом в повестку дня собрания 25 августа вопрос об учреждении комитета по переписи, с тем чтобы этот комитет отвечал за учет каждого жителя Свободной Зоны.
Ларри: «Я не возражаю, если в этом есть хоть какой-то практический смысл. Но…»
Ник: «Что „но“, Ларри?»
Ларри: «Ну… разве у нас нет других, более важных дел, чтобы заниматься какой-то говенной бюрократией?»
Фрэн: «Сейчас я могу назвать одну вескую причину, Ларри».
Ларри: «И что же это?»
Фрэн: «Ну, если Глен прав, это значит, нам понадобится зал побольше для следующего собрания — вот в чем дело. Если к 25-му здесь будет восемьсот человек, нам никак не вместить их в зал Шатокуа».
Ральф: «Господи, а мне это и в голову не пришло. Говорил я вам, ребята, что эта работа не для меня».
Стю: «Расслабься, Ральф. У тебя отлично получается».
Сюзан: «Итак, где же нам проводить это чертово собрание?»
Глен: «Постойте, подождите минуту. Давайте все по порядку. Ведь поступило предложение!»
Голосованием 7–0 было решено включить вопрос о комитете по переписи в повестку дня следующего общего собрания.
Потом Стю предложил, чтобы мы провели собрание 25 августа в зале Мюнзингера, который больше, чем Шатокуа, — он рассчитан примерно на тысячу мест.
Затем Глен вновь получил слово.
Глен: «Прежде чем мы пойдем дальше, я бы хотел назвать еще одну вескую причину для создания комитета по переписи — это поважнее подсчетов, сколько пакетиков с чипсами и бутылок воды понадобится для вечеринки. Мы должны знать, кто приезжает, но… мы также должны знать и кто уезжает. Понимаете, мне кажется, такие есть. Может, это просто навязчивая идея, но, готов поклясться, некоторых лиц, которые я уже привык видеть рядом, теперь здесь просто нет. Как бы там ни было, после того, как мы с Лео сходили в зал Шатокуа, я заглянул к Чарли Импенингу. И знаете что? Дом был пуст, вещи Чарли исчезли, и его мотоцикл — тоже».
Раздался гомон, полный цветистой ругани, для которой не нашлось места в этих записях.
Потом Ральф спросил, какой прок в том, чтобы знать, кто уезжает. Он заявил, что, если парни вроде Чарли Импенинга жаждут отправиться к темному человеку, мы должны расценивать это как добрый знак. Несколько членов комитета зааплодировали Ральфу, вспыхнувшему, как школьник, если мне будет позволено так выразиться.
Сюзан: «Нет, я понимаю Глена. Это все равно что постоянная утечка информации».
Ральф: «Ну ладно, а что мы можем сделать? Сажать их за решетку?»
Глен: «Как бы погано это ни звучало, я полагаю, нам нужно очень серьезно поразмыслить над этим».
Фрэн: «Нет, сэр. Посылать шпионов… это я еще могу переварить. Но сажать за решетку пришедших сюда людей только за то, что им не нравятся наши порядки? Господи, Глен! Это же дело тайной полиции!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
