Покрутившись в коридорах Таврического дворца, Димон стал иначе оценивать сегодняшнюю монархию. Теперь она напоминала ему триединую сущность. Первая — это до икоты перепуганная бабища, в упор не понимающая происходящего. Вторая напоминала слона в посудной лавке, которому отчаянно хотелось всем настучать по голове, но было боязно порушить хозяйский сервиз. Третья пребывала в нирване беспросветной лени — авось обойдется. Триста лет нас все боялись, так и на наш век хватит.
Если говорить о ярких личностях, то среди царского истеблишмента были умные люди, искренне болеющие за державу, но таких явно недоставало, чтобы кардинально переломить ситуацию. Хуже другое — Николай II излишне доверял окружающим его «небесным» старцам. К советам умудренных возрастом прислушиваться, безусловно, следует, но именно прислушиваться, а не следовать им в большинстве случаев.
В итоге, Дмитрий Павлович опасений Бориса не разделял, и намеки Губернатора воспринимал как отголоски прошедшей грозы — она еще громыхает, вдали даже видны всполохи разрядов, но над головой уже синее небо.
Наглеть, конечно, не стоило, но и переоценивать не следовало. Другое дело, как именно разобраться с ретивым полковником. Проще всего «сделать заказ» местным бомбистам, и, как говорится: «Нет человека — нет проблем». Даже если исполнители попадут в лапы охранки, не беда — ничего вразумительного они сообщить не смогут.
А если полкана вербануть? Перспективы открывались приличные, но в положительный исход верилось с трудом — слишком тот был уперт. Самое главное, а существует ли «проблема Чернышева»?
— Знаешь, Степаныч, — задумчиво протянул бывший морпех, — а чем, собственно, нам может помешать это крендель? Ему дали приказ, он его выполнил, а что озлобился, так это пройдет. Думаешь, сам, по своей инициативе полезет в дела наших питерских фирм? Ох, сомневаюсь я. Кукловоды его теперь и близко к нам не подпустят, ибо самим может прилететь. Осторожность, конечно, не повредит, но и торопиться смысла не вижу.
Время близилось к двум часам ночи, а друзья так и не заикнулись об окопавшемся в их рядах стукаче. Не тронули они и темы с попавшем в лапы охранки бойце. Вот что значит редко собираться.
— Димон, по последней?
— Эт, точно. На все проблемы никакой водки не хватит, кстати, не забудь посмотреть плеер.
— А что с ним?
— Барахлит малеха, а мне надо срисовать с него пару вещичек.
* * *
Ни одно доброе дело безнаказанным не остается. В полном соответствии с этим «законом», Федотову на пару со Димоном пришлось долго и нудно объяснять московскому генерал-губернатору, почему Русскому Радио взбрело в голову открыть институт управления. Почему на пару с Димоном? Потому, что таково было требование губернатора.
А началось все с разговора о школе для одаренных подростков. К той беседе Джунковский, надо отдать ему должное, тщательно подготовился. В целом Владимир Федорович против концепции не возражал, но у него, как и у представителей земского самоуправления, возникло непонимание — зачем администрацию школ наделять правом отчислять подростков, по каким-то непонятным для окружающих критериям. Ведь среди отчисленных оказались не только отстающие, но и получившие отличные оценки.
Когда Борис, будучи еще студентом последнего курса института, зашел в свой будущий сектор конструкторского бюро, то застал поразившую его картину. Большая комната, почти зал. В центре пара кульманов, по периметру десяток столов с таинственно мерцающими шкалами приборов. В обеденный перерыв народ отдыхал. Обратил на себя внимание молодой человек, читающий Флеминга на языке Шекспира. Виталий с отличием окончил техникум связи, затем с красным дипломом ЛЭТИ. Диплом, кстати, он защищал на английском, что в восьмидесятые годы было редкостью. Позже выяснилось — Виталий обладал уникальной памятью. Он по памяти шпарил страницы из учебников. В этом было его счастье, и его беда — при такой памяти ему не приходилось фантазировать и… разработчика из него не получилось от слова совсем. Благо, что в девяностые Виталий радикально поменял профессию на законника, и на своих бывших коллег смотрел из-за руля навороченного мерса.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Поясняя суть проблемы, эту историю Федотов переиначил на здешний лад.
— Владимир Федорович, юноши с уникальной памятью являются подлинным сокровищем, но сегодня нас интересуют будущие изобретатели. В такой среде подростки с блестящей памятью попросту потеряются. И зря наши земцы мутят воду, никто эти таланты не закапывает. По нашей рекомендации их с удовольствием берут в гимназии на казённый кошт.
С таким подходом генерал-губернатор согласился, но за содействие «предложил» открыть школу в Москве. Вымогатель.
Окончив с первой проблемой и памятуя о железе, которое надо ковать не отходя от кассы, Федотов рискнул поднять вопрос об институте управления. Джунковский не возражал, но потребовал явиться вместе с Дмитрием Павловичем.
Идея создания такого заведения сначала пришла в голову Звереву, когда тот начал задумываться над вопросом — кто и как будет управлять новой Россией. Силовой блок из подготовленных бойцов у Зверева в общем-то уже был, но кого ставить на управление регионами? Тут нужны люди преданные и знакомые с наукой управления.
Не то, чтобы о воспитании элиты в Империи не задумывались. Задумывались, конечно, но шли в кильватере общемировых практик. Будущая элита воспитывалась в привилегированных военных училищах. Их образование продолжались в гвардейских полках, из которых выходили будущие генерал-губернаторы.
Такое положение дел было вполне приемлемым для начала века девятнадцатого, но с началом двадцатого эта плеяда высших военных управленцев с задачей менеджмента усложнившегося общества не справилась и Российская Империя из списка империй на время исчезла.
Не спасло положение и то обстоятельство, что к «эффективным менеджерам» из среды вояк в последние десятилетия прибавились правоведы. Увы, студентов университетов управлению гражданским обществом точно так же не учили, а одних знаний законов для этого, как оказалось, недоставало.
Ясен пень, что это была не единственная причина распада империй в начале XX столетия, и то ведь, как посмотреть. Если управление рассматривать, как систему, эффективно отвечающую на вызовы истории, то на нем сходятся все успехи и неудачи государства. Можно сколько угодно нести высокопарный бред о неизбежном отмирании империй, но суть остается одна-одинешенька — при правильно выполненном прогнозе развития общества и корректно принятых управленческих решениях, такое образование будет существовать сколь угодно долго. Собственно, именно это история человечества и демонстрировала. Менялись названия, создавались и распадались альянсы, а если посмотреть на ту же европейскую история со стороны, то зачатки Евросоюза можно увидеть еще в конце XIX столетия в виде Тройственного союза. Чуть позже он оформится в «кружок» Центральных держав. Противостоять ему взялась Антанта. По сути, к началу первой мировой войны образовались два «Евросоюза». Подрались, конечно. Помирившись и вновь подрались, после чего, убедившись в бесперспективности военного доминирования, мирно слились в контору под названием Евросоюз. Чем это не новая империя, впитавшая в себя Германскую и Австро-Венгерскую империи с примкнувшей к ним островной державой?
Аналогично дело обстояло и с Россией, которая, потерпев поражение ввиду неэффективности своего менеджмента, возродилась под коммунистическими управленцами, и вновь, как только протухла система управления, потерпела поражение, чтобы вновь возродится под новым именем. Так было, так есть, и так будет, если, конечно, банально не переколошматить подавляющую часть ее населения.
Зато сейчас, чтобы в предстоящем преобразовании Российская Империя пострадала по минимуму, переселенцы озаботились проблемой подготовки будущих высших начальников.
Это большевики с эсерами могли себе позволить биться в экстазе от осознания образованности первого Совнаркома! Проку-то, коль никто из этих высокообразованных ухарей так и не разобрался в причинах замедленной реакции государства на их управленческие решения. Знай себе, квохтали о царской бюрократии, а об инерции системы подумать было слабо. Похоже, до начала тридцатых годов никто из истинных революционеров так и не разобрался с причиной этого явления, может только кроме Красина. Зато это явление было понятно любому администратору из бывших.
