Комиссар кончил говорить и сел рядом с Ковпаком. Установилось молчание. Партизанские командиры посматривали друг на друга, никто не решался начать первым.
– Дозвольте мне? — попросил слово Павловский, вытягивая руку с зажатой дымящейся трубкой. Получив разрешение, он грузно поднялся на короткие кривые ноги и начал: — Хочу обратить внимание командиров на обоз. Вы еще не забыли первый подъем на гору. Да и последний переход. Сколько горя нам доставил обоз? Много. Можно дальше так? Нельзя. Наш обоз не приспособлен для действий в горах. С нашими возами и бричками на этих тропках не развернуться…
– Что же ты предлагаешь? — спросил Сидор Артемович.
– Предлагаю телеги переделать на двуколки, — ответил Павловский. Сразу загалдели все:
– Как это переделать?
– А грузы куда девать? Разве на двуколках увезешь столько, сколько на бричке?
– Потребуется в два раза больший обоз!
– Тише, товарищи, — прервал Ковпак расходившихся командиров подразделений. — Продолжайте, Михаил Иванович.
– Я и кажу, переделать на двуколки. Обоз ни в коем случае не увеличивать, а, наоборот, сократить, — закончил помпохоз. Началось оживленное обсуждение. Одни поддерживали помпохоза, другие возражали… Высказывались различные, противоречивые мнения относительно тактики. Некоторые предлагали занимать ключевые высоты, другие настаивали на движении по долинам рек, третьи рекомендовали удерживать дороги, удары по противнику наносить мелкими группами.
– Переходы совершать по хребтам, — предложил Бакрадзе.
Командир второго батальона Петр Леонтьевич Кульбака сказал:
– У меня такая думка: сделали дело, уничтожили эти самые нефтяные промыслы и айда на равнину, на раздолье. На равнине вымотаем немцам кишки, тогда можно снова в горы. А то нам здесь жаба цицки даст, то есть хочу сказать, что в горах нам каюк…
Не только Кульбака так думал. Многим горы пришлись не по душе.
Сидор Артемович внимательно выслушал мнение командиров, а затем сказал:
– Основой наших действий по-прежнему остается метод маневрирования и внезапных ударов по врагу. В случае, если противнику удастся перекрыть нам дорогу крупными силами, не лезть на рожон, обходить, прикрываясь заслонами… Смелее засылать мелкие группы в тыл врага. Для повышения маневренности немедленно приступить к переделке возов на двуколки. Учтите, что каждый потерянный день на руку врага. Поэтому на переоборудование повозок отвожу три дня. Все лишнее имущество уничтожить. Запасы трофейного оружия закопать. Обоз сократить наполовину, сам проверю. О ходе работ докладывать мне ежедневно…
– Есть, — с готовностью отозвался Павловский.
– Вести непрерывную разведку во всех направлениях, особенно в сторону Надворной и Делятина, — продолжал Ковпак. — Остановку использовать для ремонта обуви и обмундирования. Ну, а врачи свое дело знают… Я вас больше не задерживаю, товарищи командиры, можете идти и приступать к делу, — закончил Сидор Артемович.
За переделку обоза взялись горячо. Выход из положения нашли простой. Повозки перерезали пополам, пристраивали к ним оглобли – и получалась двуколка. Но вот с ее грузоподъемностью никак не выходило. Как ни примеряли, а в двуколку вмещалось в два раза меньше, чем в телегу. Надо было освобождаться от всего, без чего можно обойтись в бою.
Посоветовавшись с политруком и старшиной, я собрал роту.
– Товарищи, с переходом на двуколки наш обоз сократился наполовину, — обратился я к разведчикам. — Надо пересмотреть весь груз, все то, без чего можно обойтись, уничтожить. Это касается запасного белья, обмундирования, а также обуви и трофейного оружия… Сколько в обозе боеприпасов?
– Тысяч тридцать патронов и больше сотни гранат, — ответил Зяблицкий.
– Оставить в резерве тысяч пять патронов, остальные раздать на руки. Так будет надежнее.
Мое предложение вызвало одобрение разведчиков. Партизаны жадны к боеприпасам, сколько ни дашь – все заберут.
– Будем оборудовать четыре двуколки: одну под радиостанцию Ани Маленькой, в ней же возить запас патронов, одну под продукты и две под раненых. Часть продовольствия раздать разведчикам. А теперь проверим, что у нас в обозе.
Подошли к повозке старшины. Она была загружена с верхом и крепко увязана веревками. В ней находились шинели, белье, запас обуви и часть патронов. Выбрасывая барахло, я натолкнулся на что-то твердое. Это оказалось трехствольное ружье, которое в Скалате захватил Зяблицкий и подарил мне со словами: «После войны приедете к нам в Сибирь на охоту». Новенькое, легкое, изящное, так и просилось на охоту. Я подержал его и с сожалением передал старшине.
– Об дуб.
– Как, об дуб? — удивился Вася.
– Очень просто. На войне автомат все-таки лучше!
Зяблицкий с любовью посмотрел на ружье, тяжело вздохнул, взялся обеими руками за стволы и со всего размаху ударил о дерево. Дерево загудело, а ружье осталось невредимым. Старшина раз за разом наносил удары. Полетели щепки приклада. Изогнув стволы, Зяблицкий забросил в бурелом то, что осталось от охотничьего ружья.
Переходя от одной повозки к другой, мы общими усилиями перебрали все их содержимое. Оставили лишь боеприпасы, питание к рации и продукты. Разведчикам каждому выдали по две гранаты, в дополнение к тем, которые они имели. Патроны брали, кто сколько мог: по триста, по пятьсот штук. В качестве неприкосновенного запаса выдали ребятам по два килограмма сахарного песку.
И только после этого уложились в отведенный роте лимит – четыре двуколки.
В подразделениях проводились партийные и комсомольские собрания. Политруки беседовали с партизанами, разъясняли последние события, которые происходили под Курском…
Задержкой воспользовались партизанские врачи. Они тщательно осматривали раненых, которых немало накопилось за время рейда, произвели обработку ран, оперировали тех, кто в этом нуждался.
Партизаны стирали и ремонтировали одежду. А в это время разведчики лазали по горам в поисках дорог. С разведки возвратился Коля Гапоненко с отделением и доложил, что в селе Рафаловке располагается около пятидесяти гитлеровцев. Они удерживают мост через Быстрицу и узел дорог, идущих из Рафаловки на северо-запад, юго-запад и юго-восток. В селе имеются склады с боеприпасами и продовольствием.
Для уничтожения противника в Рафаловке было выделено по одной роте от каждого батальона. Общее командование возлагалось на Павловского и Кульбаку. Гарнизон был разгромлен.
Теперь Рафаловка, Пасечная и Зеленая удерживались нашими заставами, которые прикрывали главные силы со стороны шоссейной дороги.
Гитлеровское командование тоже не дремало. Оно использовало время нашей стоянки для сосредоточения войск с целью окружения и уничтожения нашего соединения. Первым, появился 6-й эсэсовский полк в Надворной. Он начал наступление на наши заставы в Пасечной и Зеленой. Но все атаки были отбиты.
В это время от пастухов нам стало известно, что на полонину приходила гитлеровская разведка со стороны Делятина. Эти данные подтвердили наши разведчики.
– Прибыл новый полк, — докладывал Черемушкин. — Вооружен автоматами, пулеметами, легкой горной артиллерией, минометами. Много вьючных лошадей. Говорят, они специалисты по действиям в горах. Носят нашивки в виде цветка или листа, точно не разобрал.
– Эдельвейс! — удивленно произнес Вершигора.
– Это значит, горно-стрелковый полк? — спросил Руднев.
– Эдельвейс - эмблема альпийского полка горных стрелков, специально предназначенного для ведения боя в горах, — пояснил Петр Петрович. — Эти волки всесторонне развиты: стрелки, спортсмены, туристы, альпинисты и черт его знает что!
– Да, видно, больно мы пощекотали любимую мозоль Адольфа, если он бросает на нас альпийских стрелков и войска СС. События назревают! — почесал затылок комиссар.
– А шо ж ты думав, Семен Васильевич, они будут благодарить нас за взорванные мосты, пущенные под откос эшелоны, за Скалат, Россульну и нефтепромыслы? Нет, не жди от них пощады, — с гордостью за дела партизан сказал Ковпак. — Мы знали, в какую обитель шли.
– Но прежде чем зайти в эту обитель, мы должны были подумать, как из нее выйти, а мы как раз этого и не продумали до конца. Да еще эта задержка из-за двуколок, — проговорил с досадой Семен Васильевич.
– Не было думки отсюда уходить, — отозвался Ковпак. — Надеялись, что и соседи прийдут. Но что-то им заслабило, не слыхать и духа.
– На бога надейся, а сам не плошай, — сказал Семен Васильевич, рассматривая карту. — Надо самим выход искать. Поторопить хозяйственников… Эх, на равнине мы бы помотали эти два полка, а тут не развернешься. Поджимают с севера и востока. Хотят припереть к венгерской границе. Будем пробираться на юго-восток.
– Надо, капитан, прощупать венгерскую границу, ее охрану, состояние дорог по обе стороны границы, — сказал мне Ковпак.
