В штабе Руднев внимательно прочитал листовку, а затем разгневанно сказал:
– Полюбуйтесь, Сидор Артемович, что пишут!
Измором хотят взять, сволочи… Здесь придется потруднее, чем в «мокром мешке» на Припяти. Там у нас были свежие силы, боеприпасы и продовольствие, а главное, маневр…
Весть, которую мы принесли, оказалась намного серьезнее, чем показалась нам. С уходом жителей из гор мы лишались не только возможности добывать продовольствие, но и опытных проводников-пастухов, которые знали каждую тропку, а также источника добывания разведывательных данных. До этого пастухи по нашему заданию ходили в долины и сообщали нам, что делается в селах, местечках и на дорогах. Теперь приходилось самим выполнять и эту задачу.
Разведчикам не давали покоя ни днем, ни ночью. И все же полностью обстановку мы не успевали изучать. На равнине вызволили бы кавалеристы, в горах они были менее подвижны, чем пешие разведчики. Нужны были выносливые, привыкшие к горам лошади, а их как раз и не доставало.
Обстановка с каждым днем, с каждым часом осложнялась. С севера и востока наседали два полка гитлеровцев, с юга к границе подтянута венгерская дивизия. Кроме того, в районе Делятина сосредоточивался вновь прибывший полк. Противник предпринимал все, чтобы уничтожить наше соединение.
Надо было без промедления решать, что делать. Идти на запад, еще больше углубляться в горы, где нет ни дорог, ни населенных пунктов? Бессмыслица. Пойти туда – значит, заранее обречь соединение на гибель. Остается путь на юго-восток через Поляницу. Правда, разведка доложила, что в Полянице и Татаруве имеются гарнизоны, до батальона в каждом населенном пункте. Решили идти на прорыв.
Поляница расположена в долине реки Гнилицы, почти у самой венгерской границы. С севера и с юга к селу подступают горы с лысыми вершинами. Склоны покрыты лесом и непролазным кустарником. На этих горах и в самом селе закрепилось свыше трехсот гитлеровцев с минометной батареей и несколькими орудиями.
В нескольких километрах восточнее Поляницы, где вдоль Прута проходят шоссейная и железная дороги, расположен Татарув.
По всему видно, что предстоит жаркий бой. План операции заключался в одновременном нанесении ударов по Полянице и Татаруву.
Третий батальон должен был выйти из урочища Буковина, обойти Полянину с севера и, прикрывшись заставой со стороны Делятина, нанести удар по Татаруву с северо-запада.
Разгром противника в Полянице возлагался на роты первого и четвертого батальонов. При этом две роты четвертого батальона должны были обойти Поляницу с юга и стать там заслоном. А восьмой роте первого батальона предстояло выйти к восточной окраине Поляницы, уничтожить связь с Татарувом и наступать с востока. С занятием Поляницы всем ротам наступать на восток и оказать содействие третьему батальону в овладении Татарувом.
В резерве оставались второй батальон и рота четвертого.
С приближением вечера ударные группировки выступили по своим маршрутам. Горкунов и я с разведывательной и третьей ротами шли в головной походной заставе на Поляницу. Следом за нами Вершигора вел в поводу своего буланого.
– Позволили немцам припереть нас к границе, — бурчал недовольный Борода. — Надо было сразу же после уничтожения нефти, пока противник не пришел в себя, перемахнуть через Прут…
Признаться, я тогда не знал определенно, как правильней было сделать, привык верить своим командирам, которые ни разу не подводили, и я был уверен, что не подведут, поэтому с Вершигорой я не спорил, но и не поддерживал. Мне казалось, что с разгромом немцев в Полянице наше положение поправится. В успехе же я не сомневался.
Пробирались узкой петляющей тропой. Спустились в долину Гнилицы, перешагнули через речушку и пошли вдоль границы строго на восток. Оказались на ровной дороге. Почувствовали облегчение, зашагали бодрее. По сторонам в молчаливом оцепенении застыли темные нагромождения гор. Они то приближались к дороге, замыкая нас в узком ущелье, то отступали, и тогда перед нами открывалась широкая долина, чуть освещенная косяком молодой луны.
Справа время от времени постреливали пограничники. Пули пролетали высоко над головами и не причиняли нам вреда, и лишь многократное эхо от выстрелов клокотало между гор, распространялось по ущельям и пропадало где-то вдали.
По мере приближения к Полянице настороженность партизан возрастала. Шепот в колонне прекратился. Разведчики тщательно осматривали дорогу и прилегающие к ней кусты. Впереди обозначились контуры селения. Вершигора приказал остановиться.
– Пусть разведчики проверят, а тем временем подтянутся роты, — прошептал он.
Мы напряженно прислушивались, ожидая выстрелов из Поляницы. Но кругом было тихо. Подошли командиры рот. Петр Петрович уточнил задачи.
Из-за кустов вынырнул Володя Лапин.
– Взвод в Полянице, — доложил он.
– Не нравится мне эта тишина, — сказал Вершигора окружавшим его командирам рот. — Будьте очень внимательными. Наступление начнем без всякого шума. По местам!
Растянувшись цепочкой, осторожно вошли в село. Тишина. В некоторых домах открыты окна. На подоконниках кувшины с молоком и буханки хлеба. Я опасался, чтобы изголодавшиеся разведчики не набросились на еду и строго-настрого запретил дотрагиваться до продуктов. Черт его знает, чье это дело, — думал я, — возможно немцы специально приказали выставить, чтобы партизаны разошлись по домам. А быть может, жители сами это придумали с хорошими побуждениями. Но все-таки лучше поостеречься.
Нам так и не удалось узнать, чья это выдумка. Когда уже добрая половина села была в наших руках, в воздух взвилась ракета, и склоны гор, примыкавших к селу с севера и юга, заговорили десятками пулеметов и сотнями автоматов и винтовок. Рявкнули минометы, и серия взрывов закрыла выход из села. С восточной окраины строчили два пулемета, простреливая улицу.
Роты развернулись веером и начали расчищать путь, отвоевывая дом за домом. Пошли в ход гранаты… Вскоре мы поняли, что захват села никакой выгоды нам не давал. Видимо, противник заранее тщательно продумал план обороны. Выставив в Полянице заставы, он главные силы расположил на склонах гор, откуда хорошо простреливалось село и подступы к нему. Оборона противника состояла из трех ярусов. По насыщенности огня чувствовалось, что наши данные о его силе значительно занижены. И, несмотря на это, будь он в селе, мы могли рассчитывать на победу. Сейчас же обстановка складывалась не в нашу пользу.
Пробившись к площади, я развернул роту вправо и повел в наступление на высоту, примыкавшую к селу с юга. Густой кустарник чередовался с нагромождениями камней и затруднял наше продвижение. Карабкались вверх под пулеметным огнем.
– Гранатами уничтожить! — приказал я.
Вперед поползли Маркиданов и Стрелюк. Прогремели взрывы гранат, пулемет замолчал. Мы забрались на выступ. Там лежали два убитых гитлеровца. Пошарив по карманам убитых, Стрелюк сунул мне пачку бумаг, проговорив:
– Документы.
Рассматривать не было времени, я их сунул в полевую сумку, набитую автоматными патронами.
Дальнейшие попытки пробиться вперед были безуспешными. Противник приковал нас к земле пулеметным и автоматным огнем, а затем начал донимать ручными гранатами. Появились раненые. Пришлось отползти и укрыться за домами.
Бой гремел кругом. Трудно было ориентироваться, где свои, где противник. Близился рассвет. Это не сулило нам ничего хорошего. Немцы могли перещелкать нас, как цыплят. Я ждал, что вот-вот подойдут наши роты, с их помощью удастся оттеснить врага и провести всю колонну через Поляницу. Ни прибежал связной и передал приказание отводить роту. Начали отход.
– Где же остальные роты? — спросил я Вершигору, который встретил нас у ручья на северной окраине села.
– Отрезаны, — ответил подполковник. — Горланову и ротам четвертого батальона не удалось обойти противника. Восьмая рота присоединилась к нам, а четвертый батальон ведет бой юго-западнее… Раздумывать некогда. Третья рота расчистила путь на север. Пока не наступило утро, будем взбираться на гору…
Пробирались почти по отвесному склону. С большими усилиями к утру прошли около километра и втянулись в лес. Всех удивил буланый Петра Петровича. Он не отставал от партизан. Припадая на коленки, конь шаг за шагом взбирался на гору. Несколько раз из-под его задних копыт обрушивались камни, но конь вовремя уходил. Когда же мы остановились в лесу на отдых, он свалился, как подкошенный, и долго не притрагивался к траве, которую ему подсовывали партизаны. Весь дрожащий, в кровоточащих ссадинах, конь лежал, уткнувшись мордой в землю…
Наступил день. Бой затих. Только теперь мы по достоинству могли оценить преимущества организованной немцами обороны. Занимая выгодную позицию и укрываясь за камнями, даже один пулеметный расчет мог успешно отражать наступление целой роты. Его оттуда можно было выкурить лишь минометным огнем. Дневной бой принес бы нам огромные потери.
