равно подвергались просмотру, причем в обязательном порядке — международная корреспонденция, отправления до востребования и на условные адреса, подозрительные по вложению, а также отдельные отправления по заданиям оперативных органов. Любые письма и телеграммы могли быть не только просмотрены, но и изъяты, за исключением писем в адрес иностранцев, которые подлежали конфискации лишь в случае обнаружения в них вложений антисоветской литературы и листовок.
Последним в списке, однако не по значению методом оперативной работы был оперативный учет, именовавшийся в рассматриваемый период регистрацией. Первоначально каждый из центральных и территориальных органов ВЧК/ГПУ/ОГПУ вел собственную картотеку, и лишь в 1925 году все сведения стали централизоваться. Спецучет в СССР касался весьма значительной части населения: постановке на него подлежали бывшие дворяне, помещики, купцы, офицеры и военные чиновники, члены антисоветских партий и группировок, духовенство, лица, ранее судимые, уличенные и заподозренные в преступных деяниях, неблагонадежные в политическом отношении, административный и руководящий персонал в государственных учреждениях и на промышленных предприятиях, а также лица из среды командного и административно-хозяйственного состава РККА.
В 1931 году эта система претерпела некоторые изменения. Приказ ОГПУ № 298/175 ввел в действие Инструкцию по учету и агентурным разработкам антисоветских элементов, установившую единые формы дел оперативного учета: агентурное дело, дело-формуляр и учетную карточку. Основной учет обозначался литером “А”, вспомогательный — литером “Б”. На основном учете находились лица, антисоветская деятельность которых (понимаемая весьма широко) являлась установленным фактом. На одиночек заводились дела-формуляры, а на участников организаций и групп — агентурные дела. По литеру “Б” учитывались лица, данные на которых были получены впервые и подлежали дальнейшей проверке. Такие данные содержались в учетных карточках, а компрометирующие материалы на них накапливались в делах агентов. При подтверждении полученных сведений люди далее учитывались по литеру “А”. В этой системе органы ОГПУ применяли классовый подход. При отсутствии подтверждений компромата в течение года рабочие, колхозники, бедняки и середняки снимались с учета, а все остальные продолжали числиться по литеру “Б” и могли находиться под подозрением без ограничения срока. Основания для снятая с учета были исчерпывающе перечислены в упомянутой инструкции: полное опровержение компрометирующего материала, вербовка органами ОГПУ, привлечение к уголовной ответственности и осуждение, инвалидность и смерть.
На фоне столь серьезного внимания к вопросам безопасности внешняя разведка занимала явно второстепенное положение и далеко не сразу выдвинулась в число приоритетных направлений деятельности ЧК. Первоначально она не относилась к компетенции чрезвычайных комиссий, являвшихся сугубо внутренним институтом. Только в апреле 1920 года внутри Особого отдела был создан Иностранный отдел (ИНО), а при фронтовых, армейских, флотских и некоторых губернских особых отделах — иностранные отделения. При каждой дипломатической и торговой миссии РСФСР в капиталистических странах планировалось организовать сеть “легальных” резидентур с задачей агентурного проникновения в разрабатываемые объекты. Там же, где официальные советские представительства отсутствовали, работать предстояло исключительно с нелегальных позиций.
Развитию и укреплению ИНО в значительной степени способствовала беспомощность военной разведки в советско-польской войне 1920 года. В этом конфликте она показала себя с самой худшей стороны, после чего едва не прекратила существовать как самостоятельная структура. Дзержинский попытался использовать разгром Красной Армии и провал ее разведки для поглощения Региструпра и включения его в структуру чрезвычайных комиссий, как это удалось ему с военной контрразведкой. В ноябре 1920 года даже успело выйти подписанное Лениным постановление Совета труда и обороны о подчинении Региструпра Всероссийской чрезвычайной комиссии на правах отдела с включением его начальника в состав Коллегии ВЧК. Однако Троцкий хорошо усвоил урок недавнего прошлого и решил, что потери Военконтроля с него вполне достаточно, чекисты и без того чересчур укрепили свои позиции. Из-за сильнейшего противодействия военных постановление отменили, а разочарованный Дзержинский вынужден был отступить. Именно тогда у него появилось решение создать собственную полноценную и мощную внешнюю разведку, в результате чего появился приказ по ВЧК № 169 от 20 декабря 1920 года, постановивший:
“1. Иностранный Отдел Особого отдела ВЧК расформировать и организовать Иностранный Отдел ВЧК.
2. Всех сотрудников, инвентарь и дела Иностранному Отделу ООВЧК передать в распоряжение вновь организуемого Иностранного Отдела ВЧК.
3. Иностранный Отдел ВЧК подчинить Начальнику Особотдела тов. Меньжинскому (так в документе — И. Л.).
4. Врид. Начальником Иностранного Отдела ВЧК назначается тов. Давыдов, которому в недельный срок представить на утверждение Президиума штаты Иностранного Отдела.
5. С опубликованием настоящего приказа все сношения с заграницей (так в документе — И. Л.), Наркоминделом, Наркомвнешторгом, Центроэваком и Бюро Коминтерна всем Отделам ВЧК производить только через Иностранный Отдел”[128].
Приоритетными задачами ИНО стали:
— выявление за рубежом контрреволюционных организаций, ведущих подрывную деятельность против РСФСР;
— внешняя контрразведка;
— освещение политической линии иностранных государств и их намерений;
— экономическая разведка;
— добывание документальных материалов по всем направлениям работы;
— контрразведывательное обеспечение советских учреждений и граждан за границей.
В составе ИНО имелись шесть географических (линейных, территориально-оперативных) отделений, курировавших различные регионы мира. Как видим, в сферу действий внешней разведки пока еще не входили ни активные операции, ни какие-либо острые мероприятия, столь часто проводившиеся в последующие годы. В качестве главного противника рассматривались не иностранные государства, а ведущие подрывную деятельность против советской власти эмигрантские организации. Как следствие, до середины 1930-х годов внешняя разведка имела преимущественно контрразведывательную направленность. Однако она не только изучала эмиграцию и иностранные спецслужбы, но и деятельно разрабатывала советских граждан за границей. Штатное расписание разведки насчитывало 40 единиц, распределенных по нескольким структурным подразделениям. Наиболее многочисленным были бюро виз и канцелярия отдела (по 11 человек), агентурное отделение состояло из 8 сотрудников, иностранное отделение — из 3, а оставшиеся 7 человек относились к руководству ИНО. Следует подчеркнуть, что здесь и далее по тексту термин “внешняя разведка” в применении к СССР используется в соответствии со сложившейся традицией его употребления. Безусловно, сферу деятельности ИНО и его преемников правильнее было бы именовать внешнеполитической разведкой, поскольку внешней разведкой в широком смысле этого понятия занимались и другие советские организации. Однако, во избежание путаницы, в данной книге используется такое традиционно устоявшееся определение разведывательных органов системы госбезопасности.
Внешняя разведка с первых дней своего существования работала в тесном контакте с Наркоминделом. Ее первый исполняющий обязанности начальника Яков Христофорович Давтян одновременно возглавлял отдел Прибалтийских стран и Польши НКИД, но руководил отделом (под фамилией Давыдов) лишь три месяца, с декабря 1920 по январь 1921 года, после чего перешел на дипломатическую работу. Его место занял Рубен Павлович Катанян, однако ненадолго: в апреле Давыдов возвратился в разведку, был утвержден начальником ИНО и проработал на этом посту до августа 1921 года.
В дальнейшем он занимал различные должности в полпредствах СССР в Литве,
