проблемы, особенно по эмигрантским центрам и организациям. КРО СОУ ОГПУ СССР был создан в мае 1922 года, но еще за год до этого руководство ВЧК провозгласило необходимость создания “научной контрразведки”. Эта теория гласила, что долговременный и серьезный успех способны принести не заградительные мероприятия, не массовые воздействия без конкретного адреса, а лишь продуманные оперативные разработки. Именно поэтому после создания КРО в него были направлены лучшие сотрудники, в первую очередь опытные агентуристы.
Основная ставка делалась на проникновение в зарубежные центры эмигрантских спецслужб и лишь во вторую очередь — в иностранные разведки, при этом прежде всего старались перехватить их каналы связи с агентурой внутри Советского Союза и начинать разработку объектов заинтересованности именно от этой отправной точки. Важнейшей частью работы являлось проникновение в иностранные миссии в СССР, дававшее возможность не только получать политическую информацию, но также добывать шифры и коды и внедряться в резидентуры иностранных спецслужб, большей частью пользовавшихся дипломатическим прикрытием. Одним из приемов наступательной контрразведки являлось создание легендированных антисоветских организаций. Позднее их значение постепенно упало, поскольку во второй половине 1930-х годов лишь очень наивные люди верили в возможность сохранения в СССР организованного подполья, а таких в разведке, как правило, не держат. Кроме того, со временем система оперативных игр во многом выродилась и стала проводиться по шаблону. Практически во всех случаях их объектом был РОВС, наблюдались ошибки в подборе агентов, стереотип в подготовке дезинформирующих материалов и легенд. Постепенно основанные на легендированных организациях игры ушли в прошлое и возродились в новом качестве лишь в годы Великой Отечественной войны. Следует отметить, что подобный метод оперативной деятельности был воспринят далеко не сразу. Например, при первых же попытках ввести его в УССР появился совершенно секретный приказ № 2 по Цупчрезкому и особым отделам Украины от 15 января 1921 года, гласивший: “Предупреждаю, что этот метод — метод “провокации” — для нас революционеров не приемлем и не допустим. Погоня за открытием организаций, раздувание дел или создание организации хотя бы с целью открытия подозреваемого заговора — преступны, ибо подобного рода деятельность ведет к определенному вырождению наших революционных органов чрезвычайной борьбы в старые охранные, жандармские, сыскные отделения”[131]. Однако вопросы этики вскоре уступили место требованиям оперативной целесообразности, и во второй половине 1920-х годов легендированные организации стали едва ли не основным методом проведения крупномасштабных оперативных игр. При этом четко соблюдалось правило никого не вовлекать в антисоветскую деятельность, не провоцировать, а принудить реально существующего противника искать контакты с мнимым союзником и в процессе этих действий взять его под свой контроль.
Артузов руководил контрразведкой до 1930 года, когда внутреннее соперничество в ОГПУ вынудило тогдашнего начальника разведки Трилиссера уйти из кадров госбезопасности. После этого логичным шагом стало назначение на должность начальника ИНО Артузова, который неоднократно возглавлял проведение закордонных операций, знал три иностранных языка и зарекомендовал себя как прекрасный руководитель оперативного подразделения. Со сменой руководства изменилась и организация службы, хотя это послужило лишь толчком для ее приспособления к изменившимся обстоятельствам.
Следует иметь в виду, что структура ОГПУ регулярно претерпевала изменения, отделы переименовывались, получали, теряли и меняли номера, некоторые приобрели статус управлений, поэтому любой приведенный их список верен лишь на какой-то конкретный момент времени. Подобные реорганизации не являлись какой-либо специфической чертой ОГПУ. Большинство спецслужб мира регулярно меняют свою внутреннюю структуру, чтобы любая добытая о них противником оперативная информация всегда оказывалась хоть немного, но устаревшей. В действительности же такие изменения чаще вызываются не столь высокими соображениями, а весьма приземленным желанием добиться дополнительных должностей или избавиться от неугодных руководителей среднего звена, как это произошло в 1932 году после ликвидации СОУ в результате описанной далее борьбы за власть внутри ОГПУ. Однако не следует полагать, что причиной реформы контрразведки послужили исключительно субъективные обстоятельства, они всего лишь ускорили неизбежный процесс ее адаптации к изменившимся внешним условиям. В конце 1920-х годов руководство СССР всерьез опасалось иностранной военной интервенции против Советского Союза и соответствующей активизации внутренних врагов, в связи с чем ОГПУ получило задачу создать мощный и мобильный контрразведывательный аппарат, одинаково пригодный к функционированию как в мирной обстановке, так и в условиях возможной войны. Первым шагом на этом пути стала централизация в одном подразделении всей работы по борьбе с иностранными разведками, эмигрантскими антисоветскими центрами и направляемыми ими силами внутренней контрреволюции в вооруженных силах и в гражданской области. Для этого приказом № 299/137 от 10 сентября 1930 года КРО, ОО и ВО были расформированы и включены в принципиально новый Особый отдел, напрямую подчинявшийся руководству ОГПУ. Преемником ушедшего из контрразведки Артузова стал Я. К. Ольский-Куликовский, ранее работавший председателем ЧК Белоруссии.
Я. К. Ольский
Обновленный Особый отдел состоял из четырех структурных подразделений. Ими являлись:
— 1 отдел (борьба со шпионажем, наблюдение за иностранными посольствами, консульствами и их связями, наблюдение за национальными колониями в СССР);
— 2 отдел (борьба с кулацкой, повстанческой, белогвардейской контрреволюцией, молодежными контрреволюционными организациями, бандитизмом и контрреволюционными организациями, связанными с заграницей);
— 3 отдел (борьба с националистической и “восточной” контрреволюцией, со всеми видами шпионажа со стороны государств Востока и наблюдение за соответствующими посольствами, консульствами и национальными колониями в СССР);
— 4 отдел (оперативное обслуживание штабов, частей и соединений РККА и РККФ, оборонного строительства и военно-учебных заведений).
Таким образом, органы военной контрразведки сливались с территориальными органами госбезопасности и полностью выводились из-под контроля военных. Аналогичные Особые отделы были образованы во всех полпредствах ОГПУ, а в местах нахождения окружного командования они именовались Особыми отделами военного округа и полномочного представительства. Почти через год приказом ОГПУ № 2/1 от 1 января 1931 года особые отделы всех дислоцированных в краевых и областных центрах корпусов и дивизий РККА сливались с аппаратом Особого отдела ПП. Аналогично обстояло дело в центрах оперативных секторов ОГПУ. Все перечисленные меры стали залогом вывода контрразведки из пределов досягаемости командования военными округами и проводились в связи с назревавшей чисткой вооруженных сил по упомянутому далее литерному делу “Весна”. Еще одним шагом на этом пути стало решение кадровой проблемы. Летом 1931 года лояльно относившийся к армейскому руководству Ольский-Куликовский был снят с должности начальника Особого отдела и уволен из ОГПУ. Его преемником стал И. М. Леплевский. Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 августа 1931 года окончательно закрепило новое положение: “в) Исключить из положения об Особом отделе п. «д» § 1, дающий Реввоенсовету право давать Ос. отд. задания, и § 3, по которому РВС СССР имеет право контроля над выполнением этих заданий, с тем, чтобы
