– Ах да, Гастингс, но у вас было то, чего у меня никогда не было.
Он немного помолчал и затем немного сбивчиво рассказал о своей трагедии.
Его красивая молодая жена была очаровательным существом, обладавшим множеством достоинств. Однако у нее была плохая наследственность. Почти все в ее семье умирали от алкоголизма, и она тоже пала жертвой этого заклятия. Всего лишь год спустя после свадьбы его жена не устояла перед соблазном и, раз выпив, стала запойной алкоголичкой, отчего в конце концов и умерла. Бойд Каррингтон не обвинял ее. Он понимал, что ей было не справиться с наследственной болезнью.
После смерти жены он вел одинокую жизнь. Столь печальный опыт отбил у него охоту жениться.
– Одному как-то спокойнее, – просто сказал он.
– Да, мне понятно, что одиночество казалось вам благом, во всяком случае первое время.
– Это была такая трагедия. Я преждевременно состарился и ожесточился. – Он помолчал. – Правда, один раз я испытал очень сильное искушение. Однако она была так молода – я считал, что нечестно связывать ее с разочарованным человеком. Я был слишком стар для нее, почти ребенка – такой хорошенькой, такой невинной.
Бойд Каррингтон внезапно прервал речь и покачал головой.
– Разве не она должна была решать?
– Не знаю, Гастингс. Я думал, нет. Она... она, казалось, любит меня. Но, как я уже говорил, она была так молода. Я всегда буду помнить ее такой, как увидел в последний день того отпуска. Голова немного склонена набок, этот чуть растерянный взгляд, ее маленькая ручка...
Он остановился. Нарисованная им картина показалась мне смутно знакомой, хотя я не мог понять почему.
Голос Бойда Каррингтона, вдруг сделавшийся резким, прервал мои мысли.
– Я был дураком, – сказал он. – Любой человек, упускающий свой шанс, – дурак. И вот теперь я владелец огромного особняка, слишком большого для меня, и рядом нет нежного создания, которое бы сидело во главе моего стола.
Я нашел его несколько старомодную манеру изложения очаровательной. Она вызывала в воображении старинную картину, полную прелести и покоя.
– Где эта леди сейчас? – спросил я.
– О... она замужем, – коротко ответил он. – Видите ли, Гастингс, теперь я – старый холостяк. У меня свои маленькие привычки. Пойдемте посмотрим сад. Он сильно запущен, но по-своему очень хорош.
Мы погуляли по усадьбе, и все увиденное произвело на меня сильное впечатление. Несомненно, Наттон был прекрасным поместьем, и меня не удивляло, что Бойд Каррингтон им гордится. Он хорошо знал округу и местных жителей, хотя, конечно, среди них были и новые люди.
Бойд Каррингтон знавал полковника Латтрелла в прежние времена. Он выразил надежду, что Стайлз станет давать доходы.
– Бедный старый Тоби Латтрелл очень стеснен в средствах, – сказал он. – Славный парень. Хороший солдат, превосходный стрелок. Мы с ним как-то вместе охотились в Африке. Ах, прекрасная была пора! Конечно, он к тому времени уже женился, но, слава богу, его жена с нами не ездила. Она была хорошенькая, но всегда отличалась деспотизмом. Чего только мужчина не стерпит от женщины! Старый Тоби Латтрелл, который вызывал трепет у подчиненных – он был таким суровым, придирчивым начальником! И вот вам пожалуйста – подбашмачник, кроткий и безответный! Да, у этой женщины, несомненно, язык как бритва. Но у нее есть мозги. Уж если кто и сделает эту усадьбу доходной, так это она. У Латтрелла никогда не было деловой жилки, но миссис Тоби обманет собственную бабушку!
– И при этом она сама любезность, – заметил я.
Это позабавило Бойда Каррингтона.
– Я знаю. Просто мед. Но вы играли с ними в бридж?
Я энергично кивнул.
– Я вообще держусь подальше от женщин, играющих в бридж, – заметил Бойд Каррингтон. – И мой вам совет – поступайте так же.
Я рассказал ему, как неловко мы с Нортоном чувствовали себя в первый вечер моего приезда.
– Совершенно верно. Не знаешь, куда смотреть! – Он добавил: – Приятный парень этот Нортон. Правда, очень тихий. Вечно наблюдает за птицами и все в таком духе. Не любит в них стрелять, как он мне сказал. Удивительно! Никакого охотничьего азарта. Я говорил ему, что он многое теряет. Не понимаю, что за удовольствие – шататься в холод по лесам, разглядывая птиц в бинокль.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Нам тогда в голову не приходило, что хобби Нортона может сыграть важную роль в грядущих событиях.
![]()
![]()
ГЛАВА 8
Дни проходили без всякой пользы в тревожном ожидании неведомых событий.
Фактически ничего – если я могу так выразиться – не происходило. Однако были происшествия, обрывки странных разговоров, случайные сведения о разных обитателях Стайлз, замечания, кое-что разъясняющие. Все это скапливалось, и, если бы эти кусочки правильно сложить, многое для меня прояснилось бы.
Именно Пуаро в нескольких убедительных словах показал мне то, к чему я был преступно слеп.
Я в сотый раз сетовал на его отказ довериться мне. Это нечестно, говорил я ему. Мы с ним всегда бывали в одинаковой степени осведомлены – даже если ему удавалось сделать на основании этих сведений правильные выводы, а я оказывался не столь проницателен, как он.
Пуаро нетерпеливо взмахнул рукой.
– Совершенно верно, мой друг. Это нечестно! Это не спортивно! Это игра не по правилам! Примите все это и успокойтесь. Это не игра – это не le sport[56]. Ведь вы занимаетесь тем, что лихорадочно гадаете, кто такой X. Не для этого я просил вас сюда приехать. Вам нет нужды этим заниматься. Я знаю ответ на этот вопрос. Но вот чего я не знаю и что хочу знать: «Кто должен умереть – и очень скоро?» Вам, mon vieux[57], следует не ребусы решать, а спасти человеческое существо от смерти.
Я был поражен.
– Конечно, – пробормотал я. – Я... да, ведь вы практически сказали то же самое один раз, но я не совсем осознал.
– Так осознайте это сейчас – немедленно.
– Да, да, непременно... я хочу сказать, что уже осознал.
– Bien! Тогда скажите мне, Гастингс, кто же должен умереть?
Я смотрел на него в полной растерянности.
– Я действительно не имею никакого представления об этом!
– А вы должны иметь представление! Для чего же вы здесь еще?
– Конечно, – сказал я, возвращаясь к своим размышлениям на эту тему, – должна существовать связь между жертвой и X, так что если бы вы сказали мне, кто X...
Пуаро так энергично затряс головой, что смотреть на это было мучительно.
– Разве я вам не говорил, что в том-то и суть метода X? Не будет ничего, связывающего X с этой смертью. Это несомненно.
– Вы имеете в виду, что связь будет скрыта?
– Она будет так хорошо скрыта, что ни вам, ни мне ее не найти.
– Но несомненно, изучив прошлое X...
– Говорю вам – нет. Сейчас не время для этого. Убийство может произойти в любой момент, вы понимаете?
– Убьют кого-то в этом доме?
– Кого-то в этом доме.
– И вы в самом деле не знаете, кого и каким образом?
– Ах! Если бы я знал, то не принуждал вас выяснять это за меня.
– Вы основываете свое предположение просто на присутствии X?
В голосе моем прозвучало сомнение. Пуаро, которому стало изменять самообладание с тех пор, как он утратил подвижность, буквально заорал на меня:
– Ах, ma foi[58], сколько же раз я должен все это повторять? Если множество военных корреспондентов внезапно съезжаются в определенную точку Европы, что это означает? Это означает войну! Если доктора со всего мира прибывают в определенный город, что это показывает? Что там должна состояться медицинская конференция. Если вы видите, что стервятник кружит над каким-то местом, там скоро будет труп. Если вы видите, как по вересковой пустоши идут загонщики, значит, будет охота. Если вы видите, как человек вдруг останавливается, срывает с себя одежду и бросается в море, – это означает, что он будет спасать утопающего.
