– Но ведь она действительно тяжело больна, не так ли? – спросил я в недоумении.
Сестра Крейвен как-то странно на меня посмотрела и сухо произнесла:
– О, конечно.
Затем она резко сменила тему, спросив, правда ли, что я бывал здесь много лет назад, во время Первой мировой войны.
– Да, совершенно верно.
Она понизила голос:
– Здесь произошло убийство, не правда ли? Мне рассказывала одна из служанок. Погибла пожилая леди?
– Да.
– И вы здесь были в то время?
– Да, был.
Сестра Крейвен поежилась.
– Это все объясняет, не так ли?
– Объясняет что?
Она бросила на меня взгляд искоса.
– Атмосферу этого дома. Разве вы не чувствуете? Я чувствую. Что-то не так, если вы понимаете, о чем я говорю.
Я помолчал с минуту, размышляя. Верно ли то, что она сейчас сказала? Неужели насильственная смерть – предумышленное убийство – оставляет в том месте, где это произошло, некий след, явственно ощутимый даже много лет спустя? Медиумы утверждают, что это так. Несет ли на себе Стайлз отпечаток тех событий, которые произошли здесь так давно? Здесь, в этих стенах, в этом саду, вынашивались мысли об убийстве, они становились все неотвязчивее, и, наконец, замысел был осуществлен. Витают ли отголоски этих мыслей в воздухе и по сей день?
Сестра Крейвен отвлекла меня от раздумий, отрывисто сказав:
– Я как-то была в доме, где было совершено убийство. Никогда не забуду. Знаете, такое не забывается. Один из моих пациентов. Пришлось давать показания и все такое. Я ужасно себя чувствовала. Тяжелое испытание для девушки.
– Да, должно быть. Я знаю сам...
Я замолчал: из-за угла дома показался Бойд Каррингтон.
Как обычно, его крупная фигура и бодрый вид разогнали тени и необъяснимые тревоги. Он был такой большой, такой основательный, и от него так и веяло свежим ветром. Одна из тех привлекательных, сильных личностей, которые излучают жизнерадостность и здравый смысл.
– Доброе утро, Гастингс, доброе утро, сестра. Где миссис Франклин?
– Доброе утро, сэр Вильям. Миссис Франклин в глубине сада – под буком, возле лаборатории.
– А Франклин, полагаю, внутри лаборатории?
– Да, сэр Вильям, с мисс Гастингс.
– Несчастная девушка. Только представьте себе: сидеть в этой вонючей лаборатории в такое утро! Вы должны воспрепятствовать этому, Гастингс.
Сестра Крейвен тут же возразила:
– О, мисс Гастингс совершенно счастлива. Ей это нравится, и, уверена, доктор не смог бы без нее обойтись.
– Бедный парень, – продолжал Каррингтон. – Если бы у меня секретарем была такая хорошенькая девушка, как Джудит, я бы смотрел на нее, а не на морских свинок. Ведь так?
Шутка такого рода явно пришлась бы не по вкусу Джудит, но сестра Крейвен оценила ее и залилась смехом.
– О, сэр Вильям! – воскликнула она. – Вы могли бы этого и не говорить. Мы все прекрасно представляем, как вели бы себя вы! Но бедный доктор Франклин такой серьезный – весь поглощен своей работой.
Бойд Каррингтон не преминул пошутить:
– И тем не менее его жена, по-видимому, заняла позицию, откуда она может наблюдать за своим мужем. Думаю, она ревнует.
– Вы слишком много знаете, сэр Вильям! – в восторге от его добродушного подтрунивания воскликнула сестра Крейвен и с сожалением добавила: – Ну что же, наверно, мне нужно пойти и принести миссис Франклин молоко.
Она нехотя удалилась, а Бойд Каррингтон, глядя ей вслед, заметил:
– Красивая девушка. Какие у нее чудесные волосы и зубы. Великолепный образец женской красоты и здоровья. Должно быть, невеселая это жизнь – все время ухаживать за больными людьми. Такая девушка заслуживает лучшей участи.
– Ну что же, – ответил я. – Полагаю, когда-нибудь она выйдет замуж.
– Надо думать.
Он вздохнул – и мне пришло в голову, что он думает о своей покойной жене. Затем Бойд Каррингтон сказал:
– Не хотите поехать со мной в Наттон и посмотреть дом?
– С удовольствием. Только сначала узнаю, не нужен ли я Пуаро.
Я нашел Пуаро на веранде. Он был тепло укутан. Мой друг поддержал мое намерение поехать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Ну конечно, Гастингс, поезжайте. Думаю, это очень красивая усадьба. Вы непременно должны ее увидеть.
– Мне бы хотелось. Но как же я вас брошу?
– Мой верный друг! Нет, нет, поезжайте с сэром Вильямом. Очаровательный человек, не так ли?
– Первоклассный, – откликнулся я с жаром.
Пуаро улыбнулся:
– О да. Я так и думал, что он в вашем вкусе.
IIIЯ получил огромное удовольствие от этой поездки.
Погода была прекрасная – настоящий летний день. К тому же я наслаждался обществом этого человека.
Бойд Каррингтон обладал личным обаянием и к тому же приобрел богатейший жизненный опыт, повидав множество интересных мест. Это делало его прекрасным собеседником. Он рассказывал мне истории из тех времен, когда служил в Индии, а также интригующие подробности о племенах Восточной Африки. Я был так захвачен интересной беседой, что совсем забыл о своих горестях, связанных с Джудит, и серьезных тревогах, вызванных откровениями Пуаро.
Мне также нравилось то, как Бойд Каррингтон отзывался о моем друге. Он питал к Пуаро глубокое почтение – и к его работе, и к его характеру. Огорченный нынешним плохим состоянием здоровья Пуаро, Бойд Каррингтон не повторял пустых слов жалости. По-видимому, он считал, что человек, проживший жизнь так, как Пуаро, уже щедро вознагражден судьбой, и воспоминания дают моему другу удовлетворение и поддерживают его чувство собственного достоинства.
– К тому же, – сказал Бойд Каррингтон, – бьюсь об заклад, его ум так же остер, как и прежде.
– Да, это действительно так, – с жаром согласился я.
– Самая большая ошибка – это считать, что, если у человека не ходят ноги, у него перестает варить котелок. Ничего подобного. Старость гораздо меньше воздействует на мозг, чем вы думаете. Черт возьми, я бы не рискнул совершить убийство под носом у Эркюля Пуаро – даже теперь.
– Он бы до вас добрался, если бы вы это сделали, – ответил я, усмехнувшись.
– Бьюсь об заклад, добрался бы. Правда, – добавил баронет с горестным видом, – у меня в любом случае не получилось бы ничего путного. Знаете, я не умею планировать. Слишком нетерпелив. Если бы я совершил убийство, то только под влиянием минуты.
– Пожалуй, такое преступление труднее всего раскрыть.
– Не думаю. Я бы сильно наследил. Ну что же, к счастью, у меня нет криминальных наклонностей. Единственный, кого я, пожалуй, мог бы убить, – это шантажист. Шантаж – самая подлая вещь на свете. Я всегда считал, что шантажистов нужно убивать. А как вы думаете?
Я признался, что в некоторой степени сочувствую его точке зрения.
Затем мы занялись осмотром усадьбы и нововведений в ней – к нам навстречу уже спешил молодой архитектор.
Архитектура Наттона была главным образом эпохи Тюдоров, лишь одно крыло было добавлено позже. Здесь ничего не модернизировали и не меняли со времен сороковых годов девятнадцатого века, когда были оборудованы две примитивные ванные комнаты.
Бойд Каррингтон рассказал, что его дядя был до некоторой степени отшельником, не очень-то жаловавшим людей. В огромном доме он использовал под жилье только небольшую его часть. Бойда Каррингтона с братом дядюшка терпел, и они проводили здесь школьные каникулы. Тогда сэр Эверард еще не стал таким затворником, как впоследствии.
Старик никогда не был женат, за свою жизнь он израсходовал всего одну десятую фамильного состояния. Поэтому, когда был уплачен налог на наследство, нынешний баронет оказался очень богатым человеком.
– Но очень одиноким, – вздохнул он.
Я замолчал. Сочувствие мое было слишком глубоким, чтобы выразить его в словах. Ведь я тоже был одинок. С тех пор как умерла Синдерс, я ощущал, что от меня осталась лишь половина.
Наконец, запинаясь, я поведал ему малую толику того, что чувствовал.
