Заинтересовавшись, она начала искать, откуда доносятся их голоса. Печи или камина в комнате не было, поэтому мысль о дымоходе она отбросила сразу. Неужели через пол? Лючия легла и прижалась ухом к доскам. Нет, ничего не слышно. Вернее, слышно, но ничуть не лучше. Тогда стены? Или, может быть, дверь? Но и там ее ждала неудача. Наконец, она догадалась открыть дверцы шкафа и голоса сразу стали явственней.
Тогда она вылила вино в умывальник, забралась в шкаф и приложила стакан к его задней стенке. Слышно стало великолепно. Шарль и Бенито говорили на французском.
– Нет, Эммануэль, – это голос Шарля. Но почему он называет Бенито Эммануэлем? – Здесь не лучшее место.
– Все равно придется ждать, – ворчливо ответил толстяк. – Он приедет со дня на день.
Лючия замерла: кто приедет? Дядя Лоренцо, чтобы заплатить им выкуп, или они ждут третьего сообщника? К ее огорчению, бандиты прекратили говорить на эту тему и начали болтать о всяких пустяках, обсуждая достоинства вина и рассказывая сальные анекдоты. Потом они принялись считать расходы.
Девушка вылезла из шкафа и достала из саквояжа корзиночку с принадлежностями для рукоделия: стакан заберут, а слушать, о чем говорят Шарль и Бенито-Эммануэль все равно нужно. Выбрав толстый короткий крючок для вязания, она вернулась в шкаф и осторожно поддела одну из досок задней стенки. Старое дерево недовольно скрипнуло, но поддалось и вышло из расшатанных пазов. Теперь появилась возможность приложить ухо прямо к перегородке, что Лючия и сделала.
Слышимость оказалась не хуже, чем со стаканом: бандиты играли в карты и ссорились, обвиняя друг друга в шулерстве. Ничего интересного более услышать не удалось, и пленница выбралась из шкафа. Помолившись перед распятием, она не раздеваясь легла в постель и долго ворочалась с боку на бок, пока не заснула…
Пробудилась Лючия с первыми лучами солнца – в монастырском пансионе сестры-наставницы не давали долго нежиться в постелях, считая эту привычку крайне вредной. Выглянув в окно, пленница увидела пожилого мужчину, подметавшего двор, но сколько она ни стучала по стеклу и сколько ни ждала, пока он поднимет голову, чтобы подать ему знак, он не услышал и ни разу не посмотрел наверх. То ли мужчина был глухой, то ли получил приказ ни под каким видом не смотреть на окна. Умывшись, девушка помолилась и стала ждать.
Завтрак принес Шарль. За ним шел Бенито-Эммануэль с кувшином воды и свежим полотенцем. Выглядели бандиты сонными и помятыми – видно, вчера переусердствовали со спиртным, обмывая удачное похищение пансионерки. У толстяка резче обозначились мешки под глазами и даже, казалось, сильнее проглядывала седина в волосах. Рыбоглазый Шарль часто облизывал пересохшие губы и мрачно щурился. Они забрали поднос с грязной посудой, сменили кувшин в умывальнике и молча удалились.
Наскоро съев завтрак, Лючия залезла в шкаф, однако сегодня бандиты не отличались болтливостью: они мучились с похмелья.
Обед принес толстяк, он же подал ужин и неласково буркнул несколько слов – все те же угрозы и предупреждения. Вечером они с Шарлем опять нализались. Лючия решила, что это ей на руку, однако в последующие дни похитители ограничивались стаканом легкого вина за обедом и ужином и больше не ныряли на дно бутылки. К огорчению пленницы, они почти не разговаривали: курили, спали, играли в карты и по очереди куда-то исчезали на два-три часа.
Так прошло несколько дней. Девушка исправно несла дежурство в шкафу, и, наконец, ей повезло. После завтрака раздался стук колес – кто-то приехал. Пленница выглянула в окно, но никого не увидела. Тогда она поспешила к своей «слуховой трубе».
Громко хлопнула дверь, и Бенито-Эммануэль сказал на французском:
– Ха! Мирадор! Наконец-то! Признаться, мы уже заждались!
– Как дела? – вместо приветствия осведомился невидимый Мирадор. Голос у него был ровный, невыразительный.
– Птичка там, – ответил Шарль. Наверное, при этом он показал на стену, за которой подслушивала пленница.
– Отлично, – скупо похвалил Мирадор.
– Отлично? – возмутился Бенито-Эммануэль. – Мы совершили почти невозможное, а ты… Деньги привез?
– Другие совершают еще более невозможное, – невозмутимо ответил Мирадор. – Деньги получите. Вот они, а это адрес другого убежища. Переедете туда и будете ждать меня.
– Опять ждать, – проворчал Шарль. – Кстати, кто это с тобой?
– За ожидание тебе хорошо платят, – возразил Мирадор. – А это Титто, он будет помогать вам. Тебе, Шарль, советую с ним не ссориться. Ты понял?
– Перестань, – вмешался толстяк. – Мы прекрасно поладим. Лучше скажи, ты надолго уезжаешь? И, если не секрет, куда?
– В Геную. Надеюсь, теперь не надолго. Переезжайте завтра. Что Лоренцо?
– Мечется, – хихикнул Шарль, и сердце Лючии болезненно сжалось: дядя ищет ее! Значит, ему уже все еизвестно, и он непременно поможет.
– Не смейся – осадил бандита Мирадор. – Если он узнает, я не дам за ваши головы и ломаного гроша.
Бандиты перешли в другую комнату, и девушка выбралась из шкафа: больше ничего услышать не удастся, пока они не вернутся.
Вскоре она увидела Титто – он пришел вместе с Шарлем и толстяком, когда принесли обед. Судя по внешности, он был итальянец-южанин: смуглый, чернобородый с глазами-маслинами, сверкавшими, как у дикого зверя. Или так показалось измученной пленнице? Загадочный Мирадор, по всей вероятности, уже уехал. Однако стука колес кареты девушка не слышала. Южанин поставил на стол поднос с обедом, а Бенито-Эммануэль картинно заложил пальцы за отворот щегольского жилета и предупредил:
– Вечером мы переезжаем. Ведите себя благоразумно.
Лючия согласно кивнула и еще раз отметила, что толстяк говорит на итальянском чисто и правильно, а в речи Шарля чувствовался заметный французский акцент. Титто молча и с любопытством разглядывал пленницу. Одет он был в дешевый костюм, какие обычно носят горожане, однако его руки с набухшими венами, широкими ладонями и толстыми мозолистыми пальцами выдавали в нем крестьянина или рыбака.
Часа через три после обеда вновь появились толстяк и Титто с темным плащом в руках. Плащ накинули на девушку и низко опустили капюшон. Во дворе уже стояла все та же карета. Южанин взобрался на козлы, Шарль уселся рядом с Лючией, а толстяк устроился напротив. Щелкнул бич, и колеса затарахтели по мостовой. Шторки опять опустили, и пансионерка не видела, куда они едут.
Дорога заняла несколько часов. Пленница даже успела немного вздремнуть. Когда она вышла из экипажа, уже царила ночь. Шарль и Титто подхватили Лючию под руки и быстро втащили в дом, даже не дав ей осмотреться. Здание оказалось выше прежнего – по широкой лестнице с крутыми ступенями пришлось подниматься на третий этаж. Зато комната мало отличалась от прежней: распятие на стене, кровать, стол, стул, умывальник, но вместо шкафа – пузатый комод.
