— Мы не можем открыть другие миры, потому что мы — часть своего мира. Я вычитал эту фразу в одной из твоих книжек, что ты давал мне три года назад, — сказал Сашка. — Я ее запомнил, потому что очень хотел попасть тогда сюда.
Андрей заморгал.
— Ну? — бросил он неуверенно. — Не вижу в этом секрета. Это всё?
Он внимательно поглядел на Сашку, тот слабо улыбнулся.
— А позже Пал Палыч на «Красной Реке» сказал почти то же, но немного иначе… Пока мы ждали спасателей. Он сказал: мы не можем попасть в другие миры, пока мы часть своего мира. Разницу видишь?
Андрей крепко задумался. Сашка ждал. Затем Андрей уставился на него круглыми глазами, не хуже Маши.
— Бе-едный! — протянул он с сочувствием.
Сашка кивнул.
— Но это же невозможно! — хлопнул Андрей по постели. — Какой психикой надо обладать, чтобы ходить туда-сюда по этому пути?
Сашка дернул плечом.
— Ну, у Хавелока же выходит!
Андрей отвалился на минуту на спину и снова повернулся к Сашке, подперев рукой голову.
— А всё-таки тебе стоит покраситься, а то ты похож на молодого сумасшедшего, — сказал он. — У тебя волосы белые, как снег. Еще сделать красные глаза, выколоть на лбу «сердар», и можно людей пугать до икоты, как я Самоходова.
В это день Горгулья потратила на Сашку не меньше времени, чем на Андрея. Она прослушала его легкие, дала ему дунуть в ту штуку, в какую он дул в башне, назначила на следующее утро последний осмотр и ушла. Она относилась к Сашке столь же сердечно, как к Андрею, и всё-таки он не мог отделаться от впечатления, что она воспринимает его исключительно как детеныша обезьяны. Той самой гориллы из зоопарка.
Уже в дверях Горгулья сказала:
— К вам посетитель, мальчики. В его присутствии положено вставать, но вам разрешается оставаться в постелях. Обращайтесь к нему Ментор, и будьте вежливы!
Она открыла дверь и, склонив голову, впустила в палату невысокого, коротко стриженного светловолосого мужчину в самом обычном деловом костюме. Увидев его, Андрей с Сашкой выпрямились на койках — перед ними стоял Вайларк.
От него прежде всего веяло спокойствием. Его лицо его было изуродовано шрамом от уха до подбородка, и, возможно, поэтому он не улыбался, хотя вид имел вполне доброжелательный. Сашка подивился, что за оружие нанесло это увечье, ведь на самом Сашке после меча Мастера следа не осталось, а на руке Андрея была слабо различима лишь белая полоска не толще рыболовной лески.
В выцветших от старости умных глазах Вайларка светилась симпатия.
— У меня для тебя хорошая новость, — сказал он Андрею, когда они обменялись рукопожатием.
На тыльной стороне правой ладони Ментора выделялись обширные пятна незагорелой кожи. Говорил Вайларк хрипло и отрывисто, разбивая предложения на короткие фразы.
— Твой дед оправдан, суд состоялся сегодня. Его вины в случившемся не нашли — скорее, он получается спасителем человечества.
Вайларк поставил стул посреди палаты и сел так, чтобы видеть обоих ребят. Руки он положил на колени. На безымянном пальце левой руки блестел простой серебряный перстень.
— Поэтому завтрашнее заседание будет коротким, но следом за ним будет другое.
Он перевел взгляд на Сашку. К симпатии примешалась тревога.
— Будет рассматриваться дело, где ты главный обвиняемый в покушении на государственную собственность. За такие преступления у нас судят с шестнадцати лет.
Андрей с Сашкой переглянулись: «Хранилище!».
Вайларк продолжил:
— Против вас выступает глава Департамента Технического Развития. Я выступаю главным свидетелем. Вспомните заранее все детали происшедшего в прошлом году, потому что дело будет тяжелое. Плохо, что ты сердар, — сказал Вайларк Сашке, и тот от удивления чуть не потряс головой, потому что Вайларк имел в виду «плохо, что это стало известно», Сашка мог в этом поклясться.
Андрей пошевелился и произнес:
— Извините, Ментор…
— Да? — Вайларк повернулся к нему.
— А кто этот глава Департамента Технического Развития?
— Лавизус Хавелок, — ответил Вайларк.
Он снова посмотрел на Сашку.
— Тебе предстоит с ним еще одна встреча в суде, но уже после выздоровления твоей матери. До этого ты будешь жить в моем доме.
Сашка кивнул: понятно, что имелся в виду проклятый Договор между матерью и Советом.
— Тогда у меня всё, — сказал Вайларк и поднялся. — Завтра я приду за вами.
Он вернул стул на место и шагнул к двери. Ее распахнул стоявший за ней солдат. Сашка с тоской посмотрел на солдат в коридоре и вдруг выпалил:
— Ментор!
Вайларк повернулся к нему.
— Извините… — Сашка смутился.
Вайларк терпеливо ждал. Сашка вздохнул.
— Почему здесь так ненавидят сердаров? — тихо спросил он. — В чем настоящая причина?
Вайларк обернулся к солдатам и двинул белой бровью. Дверь захлопнулась.
— Видишь ли, — сказал он. — Это случилось давно.
Андрей перебил:
— После первой войны с демонами, когда упал метеорит?
Вайларк с уважением посмотрел на него.
— Нет, это случилось позже.
— А про пытки Арпонисом это правда? — опять спросил Андрей.
— Это правда, — ответил Вайларк. — Но это было во время первой войны. Однако было кое-что еще…
На лице Ментора отчетливо читались сомнения, словно он взвешивал про себя, стоит ли давать ответ, и потому, когда Андрей в очередной раз спросил его, Вайларк с облегчением отвел глаза от Сашки.
— Ментор, а люди участвовали в той войне? Бандали говорил, что да!
— Участвовали, — подтвердил Вайларк. — Их было даже больше, чем сердаров.
— Но почему демоны не переваривают именно сердаров, в чем загадка?
Вайларк задумался, глядя в окно.
— Коты с собаками тоже не переваривают друг друга, если не выросли вместе, — сказал он. — Физиология, язык тела, интересы, всё различно и часто противоположно. Сердары, как и демоны, считают, что весь мир принадлежит им. Но сердары — консерваторы и не станут трогать то, что хорошо работает. Демоны же, наоборот, могут бесконечно улучшать что-то или искать другие способы применения.
— Сердары склонны к одиночеству, они смотрят на происходящее немного со стороны, не теряя общности друг с другом. Демоны на первый взгляд тянутся друг к другу, но, по сути, интересы самого демона для него превыше всего. Сердары всегда и везде готовы учиться у других, даже у неприятных им учителей, — демоны предпочитают учиться на своих ошибках. И самое главное, сердар по умолчанию уважает других — демон по умолчанию не уважает никого. Именно эта черта плюс неистребимое любопытство демонов вызвали Первую войну.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
