В письме, которое написала им Эйли, мельком упоминалось, что Дик вернулся из Вилуны. Компания, где он служил, свернула работы. «Но вы не расстраивайтесь, мама, — бодро продолжала Эйли. — Дик нашел в Боулдере другую работу».
Однако Салли встревожилась; кроме того, она все-таки чувствовала себя здесь белой вороной и не находила общего языка с сестрами. И мысли и привычки у нее были теперь совсем не такие, как у них. Из газет она поняла, что на рудниках, видимо, ожидается забастовка. А она знала, что это значит. Сотни людей останутся без работы и без заработка. Жильцы не смогут платить ей, и Том будет нуждаться в деньгах. Она чувствовала, что надо возвращаться домой, чтобы быть ближе к событиям. И притом после того, как она обсудила с Фанни и Фил все семейные новости, выслушала все подробности о детях Сесили и Грейс, о всех рождениях, смертях и браках в округе, ей больше не о чем было говорить с сестрами, если, конечно, не считать Дэна, его свадьбы и Ворринапа.
Вечером накануне ее отъезда Фил заявила:
— Мы считаем своим долгом сказать тебе, Салли, что Дэн избавил нас от тяжелой заботы. Несколько лет назад мы очень боялись, что потеряем Ворринап. Ты ведь знаешь, нам пришлось заложить землю, чтобы завести доильные машины. А когда я заболела, стало трудно выплачивать проценты. Фанни не могла бы долго с этим справляться. Но теперь, когда Дэн нам помогает, мы без труда все уплачиваем. Как был бы доволен наш милый папа, если бы знал, что его внук хозяйничает на ферме!
— Филл хочет сказать, — прибавила Фанни, — что после нашей смерти Ворринап перейдет к Дэну. Но мы хотим провести остаток дней здесь.
— Когда мы узнали, что он женится, мы думали уехать и оставить ему дом, — словно оправдываясь, пояснила Фил. — Но Дэн и слышать об этом не хотел. Милый мальчик! Конечно, мы не будем вмешиваться в дела молодежи. И Чарли говорит, что она будет очень рада жить с нами.
— Если бы вы только знали, — сказала им Салли, — какая это радость для меня, что Дэн обосновался здесь!
Они такие милые, простые старушки, сказал матери Дэн, — совсем не от мира сего. Он положительно не представляет себе, как это они ухитрялись почти двадцать лет вести хозяйство в Ворринапе. Ведь им обеим куда приятнее хлопотать по дому и возиться в саду, варить джем или варенье, чем во всякую погоду загонять коров и отвозить сливки на маслобойный завод.
Да, это была замечательная поездка, и Динни был в восторге. И все же он был рад вернуться на прииски.
— Там мыслям тесно, — сказал он. — Деревья так и налезают на тебя со всех сторон, и кругом только и разговору, что о коровах. А тут, в наших местах, привыкаешь к простору и сам думаешь широко.
И у Салли было такое же чувство. Она столько времени прожила в этом ветхом доме на Боулдерском шоссе, что просто не может ни спать, ни отдыхать в каком-либо другом месте, призналась она. И кроме того, ее тревожила забастовка: что теперь будет с Томом и Диком?
На обратном пути они на день остановились в Перте, Динни нанял такси, и они поехали на побережье навестить Эми на даче в Котсло. Но Эми они не застали. Женщина, стоявшая у калитки соседнего дома, крикнула им, что миссис Гауг «уехала с толстым джентльменом в большом черном автомобиле».
— И мальчика взяла с собой? — спросила Салли.
— Нет, нет, она его никогда не берет, — во все горло закричала соседка. — Она его оставляет у бакалейщика, вон там за углом.
Салли отправилась в бакалейную лавку, объяснила, что она бабушка Билла Гауга, и спросила, нельзя ли его повидать. Она нашла его на заднем дворе, где он играл с двумя другими мальчуганами. Он был весь перепачканный, но здоровый и веселый.
— Миссис Гауг часто оставляет Билла у меня, — сказала жена лавочника. — Я не против. У меня трое своих малышей, так один лишний не помешает. К тому же она мне платит за то, что я за ним присматриваю.
Салли очень хотелось схватить Билла и увезти с собой в Калгурли, но она ограничилась тем, что накупила ему яблок и сластей.
Сказав: «Здравствуй, бабушка» и дав ей поцеловать свою чумазую рожицу. Билли тотчас стал рваться обратно — играть с мальчишками — и убежал, что-то весело выкрикивая.
— Да что это нашло на Эми? — воскликнула Салли, когда они с Динни возвращались в Перт, на поезд.
Динни попытался ее успокоить.
— Нечего вам расстраиваться из-за того, что наговорила соседка, — сказал он. — Сразу же видно, что это просто сплетница, каких мало.
Они оба догадывались, что это за «толстый джентльмен в большом черном автомобиле», и обоих беспокоила дружба Эми с Пэдди Кеваном.
Глава XLVII
Вернувшись домой, Салли узнала, что Дик работает под землей на Боулдер-Рифе. Мало того — работает дробильщиком: разбивает молотком руду перед бункеровкой.
Салли тяжело было сознавать, что он взялся за простую, черную работу. Но Дик относился к этому юмористически или, по крайней мере, делал вид, что относится так.
— Это ведь только временно, Салли моя, — беспечно говорил он. — Мне это полезно — укрепляет мускулы. Вилунские хозяева сейчас стараются раздобыть побольше денег. А когда работы возобновятся, они с удовольствием возьмут меня обратно.
Но и Дику предстояло оставить работу в связи с забастовкой.
— Борьба-то ведь все та же, прежняя, — заметил Динни. — Первый раунд, если можно так выразиться, был у нас на приисках за право добывать россыпное золото, а это пошел уже второй раунд.
— Сейчас на карту поставлен самый основной принцип профсоюзного движения, — сказал Том. — И вот теперь снова вытащили на свет старый кулгардийский союз — это просто трюк, чтобы отвлечь внимание от главного.
— Правильно, — подтвердил Динни.
— Да что тут у вас произошло, пока нас не было? — с тревогой спросила Салли.
— Очень важная вещь, — сказал Том, — голосование. Подавляющее большинство горняков на Золотой Миле голосовало за то, чтобы не допускать к работе на рудниках не членов профсоюза. Все наши, понятно, — члены союза горняков, входящего в Австралийский рабочий союз, и они говорят, что капиталисты возродили и поддерживают сейчас кулгардийский союз для того, чтобы провалить это решение, помешать рудокопам укрепить свою организацию. Кулгардийский союз принял резолюцию, осуждающую решение Австралийского рабочего союза как «шантаж, подстроенный кучкой большевиков с целью запугивания». В резолюции говорится, что кулгардийский союз намерен твердо стоять на своем и, если нужно, выступит с оружием в руках на защиту горняков и своей страны от иностранных агитаторов.
— Нетрудно угадать, откуда ветер дует.
— Вот это же и мы говорим, мама, — сказал Том. — Мы думаем, что не один горняк, у которого есть хоть капля здравого смысла, не попадется на эту удочку и не позволит, чтобы его использовали для подрыва профсоюзного движения. Это все некоторые наши старожилы. Вообразили себя патриотами, потому что голосовали за всеобщую воинскую повинность, а ведь сами гроша не дали, чтобы помочь своим товарищам рабочим во время забастовки портовых грузчиков. Но факт остается фактом: эта шатия играет на руку хозяевам, которые хотят сломить единство рудокопов и заставить нас работать вместе со штрейкбрехерами.
— Знаешь, Томми, ведь кулгардийский союз был зарегистрирован не в федеральном арбитражном суде, а в суде штата — вот, похоже, в чем загвоздка, — сказал Дик.
— Но у него нет ни фондов, ни достаточного количества членов, чтобы выиграть дело, а мы сейчас добиваемся разбора дела в арбитражном суде, — заметил Том. — И у нас хватит и сил и средств.
— Ну, тут прохвостов разных найдется немало, — прервал его Динни. — Любителей чужими руками жар загребать — пускай-де за них другие дерутся и раскошеливаются.
— Гады, предатели! — с сердцем сказала Эйли. — Ни один честный рудокоп не захочет взглянуть в их сторону.
— В начале года, — продолжал Том, — все профсоюзы Запада, входящие в Австралийский союз горняков, постановили влиться в Австралийский рабочий союз. Все — за исключением кулгардийского союза. Уже много лет он фактически не существовал: у него было слишком мало членов даже для того, чтобы проголосовать и Припять решение о самоликвидации в ту пору, когда другие профсоюзы вливались в Австралийский рабочий союз. Тогда была сделана попытка организовать Всеобщий рабочий союз, чтобы воспрепятствовать рудокопам вливаться в Австралийский рабочий союз. Тот в свою очередь заявил о незаконности регистрации этого вновь созданного союза в федеральном арбитражном суде на том основании, что Австралийский рабочий союз охватывает всех приисковых рабочих. Тогда вытащили на свет кулгардийский союз и создали в Боулдере его отделение: оно должно было стать на приисках рупором тех, кто выступал во вред интересам рабочего класса.
