Раздалась короткая очередь. Тело солдата в красной броне конвульсивно дернулось и навсегда замерло. На месте его головы больше ничего не существовало, а всё, из чего она была слеплена, теперь отвратительной абстрактной картиной размазалось по стене.
Шон отстегнул оба автомата от скафандров их владельцев и направился дальше. Впереди в десяти шагах находилась вторая дверь, которая непосредственно выводит в ангарный отсек. Даско запоздало вспомнил, что её тоже можно открыть лишь имея соответствующие полномочия. Но не успел он начать ломать голову, как выбраться из ловушки (ведь и позади дверь сенсорная — её тоже открыть нельзя), как выход нашелся сам собой.
Створки второй двери уехали в сторону, и внутрь коридорчика вбежали двое солдат, очевидно, карауливших выход с той стороны. Раздался стрекот сразу двух автоматов, и стражники отлетели назад, безнадежно раненые бронебойными пулями. Шон выбежал на перпендикулярный коридор, широким полукругом опоясавший ангары пятого уровня. Тут же раздался пронзительный вой сигнала тревоги.
Не теряя времени, полицейский пробежал до ближайшей спусковой площадки и локтем втопил кнопку активации. Мерно гудя, площадка поехала вниз.
По всему ангару забегали люди, зазвучали крики. Из комнат охраны начали выдвигаться солдаты, выискивая причину тревоги. Вскоре они увидели человека, бегущего к одному из «Люфтаров» с двумя автоматами наперевес, и открыли огонь. Даско нырнул на пол и прокатился несколько метров, затем поднялся и, петляя между разного рода аппаратурой и коммуникациями, в конце концов добежал до истребителя.
Дверь внутрь была открыта. Полицейский молнией влетел в шлюз и сразу же направился в кабину. Бросив оружие, он плюхнулся в кресло пилота, надел мнемодатчики и набрал на клавиатуре команду на старт. Аппаратура доносила до него снаружи сухие щелчки и свист рикошетирующих от корпуса пуль, не способных причинить вреда машине. Упоры, держащие истребитель, отодвинулись в пол, и «Люфтар» плавно поднялся на антигравитационном приводе. Впереди открылся проход в разгоночную шахту, ярко освещенный на протяжении всех пятидесяти метров.
Истребитель с визгом стартовал, после чего шлюз в ангар намертво закрылся. Ведущие же в космос сворки мгновенно раскрылись, и машина покинула флагман, точно пробка вылетев из шахты в облаке превратившегося в ледяные капельки воздуха.
Даско набрал максимальную скорость и устремился вслед недавно покинувшей армаду процессии, везущей Кейси на Офелию. Примерно помня координаты Керинга, полицейский набрал их и стал ждать, пока автопилот доставит его к месту назначения.
ЭПИЗОД 56
Эсминец «Святой Константин».
Траектория скольжения.
Арестованных поместили не в карцер или тюремный блок корабля, а в обычную каюту. И не разделили, что предполагала Тина. Эсминец «Святой Константин» скользил в субпространстве, среди полного отсутствия чего-либо существующего, в неизвестном направлении. Наверное, «бунтарей» доставят на Ио — главную тюрьму Солнечной системы, самую большую у Человечества. Хотя люди за минувшие века настроили столько тюрем, больших и маленьких, что однозначно говорить, в какую из них угодишь, — дело бесполезное. Всё равно не угадаешь.
Их лишили формы. Вместо удобных и прочных кителей выдали широкие хлопковые штаны цвета кофе с молоком и такую же рубаху, к слову сказать, ещё удобнее. Плюс к этому добавили безразмерные бутсы из коричневого кожзаменителя. Плотниковой, правда, разрешили оставить нижнее бельё. Что ни говори, а теперь они походили на настоящих заключенных исправительно-трудовой колонии; не хватает только большого номера на спине и маленького — на груди.
— Прости меня, Рой, — произнесла Тина, которая лежала на небольшом диванчике, закинув ноги за подлокотник. Подполковник хмуро сидел в кресле напротив и о чем-то думал.
— За что? — вскинул он брови.
— За то, что из-за меня ты вляпался в дерьмо.
— А, — отмахнулся подполковник. — Я всю жизнь во что-нибудь вляпываюсь. Привык уже.
Снова каюта погрузилась в долгое молчание. Время тянулось медленно, точно сделанное из каучука. Симмонс поднялся с кресла и стал мерить помещение шагами, точно тигр, запертый в клетке и мечтающий покинуть её как можно скорее. Наконец он сказал:
— Не пойму, почему нас арестовали. Ведь им нужен материал для опытов, люди, побывавшие в «кораблях» теней, люди с измененным генотипом. Может нас везут в какую-нибудь лабораторию вслед за Анжеликой?
— Нет, Рой. Они не знают, что мы изменились. Я не сказала им.
— Но…
— Газимов думает, что Анжелика изменилась, когда была в той нише. Так думали и мы, пока не пообщались с тенью. А когда вернулись с Сиил-шида, я не упомянула, что человек меняется уже в процессе контакта с пришельцем… Они не знают.
Симмонс снова сел и тяжело вздохнул. Сейчас он выглядел на все свои годы, осунувшийся, усталый, небритый и нечесаный. Подполковник мало походил на солдата. Скорее на вот-вот готового усугубиться в своем недуге психа.
— Жалко девчонку, — сказал он тихо, имея ввиду Кейси. — Крупно ей не повезло.
— Да уж, — согласилась Плотникова. — Интересно, как всё прошло?
В молчании каждый думал о своём, пока Тина не предположила:
— Шона, скорее всего, тоже арестуют. Бедный парень.
Подполковник и разведчица синхронно повернули головы на звук открывающейся двери. В каюту зашёл молодой солдатик, держа в руках небольшой поднос с едой и бутылкой минеральной воды. Он осторожно поставил ношу на круглый столик, бросая взгляды на пленников, а затем попятился к выходу. Когда про него уже забыли, солдатик вдруг робко сказал:
— Майор, я должен вам кое-что сообщить.
Он резонно выделил Плотникову во главу пары несмотря на чин Симмонса.
— Ваш друг, офицер полиции Шон Даско, устроил стрельбу на «Европе» и угнал истребитель. Он погиб на месте передачи сейта пришельцам.
Тина молниеносно подскочила к парню, даже сама удивилась своей скорости и той легкости, с которой дались движения. Шипя, спросила:
— Кто тебя подослал?
— Меня никто не подсылал, — не моргнув, ответил тот. — Я решил, что вам нужно это знать.
Медленно отступая назад, солдатик вышел из каюты. В его глазах не было страха или издевательства, только сочувствие и даже некая боль, а ещё обида. Салага, он понятия не имеет, какие порой интриги плетут начальники и сколькими подчиненными готовы они пожертвовать ради собственной эгоистичной выгоды.
Дверь снова закрылась, отрезая пленников от всего мира, которым сейчас являлся эсминец.
— Вот так, — сказал Симмонс в пустоту.
Полёт продолжался ещё долго. За не отключенным проектором висела муть не-пространства. Тина размышляла о последних событиях. Слишком многое произошло, и слишком мало времени было, чтоб подумать, расставить всё по полочкам, определить дальнейшую стратегию.
Кейси. Она не попрощалась с девушкой, сразу же отправилась на доклад. А ведь Кейси наверняка хотела увидеть и Шона, и её. Бедная девчушка. Так мало прожить, чудом вырваться из капкана, а потом узнать, что от тебя зависит судьба целой галактики. Не каждому дано пережить такое, точнее, смириться. Но Кейси сильная. Она всё сделала верно. Пусть земля ей будет пухом.
Шон. Уж неизвестно, что заставило его пойти на настоящий бунт (если верить этому солдатику-салаге, а он наверняка не врёт — какой смысл?), но можно предположить, что полицейский действительно влюбился в Кейси. Бывает. Влюбился и решил пойти на радикальные меры, чтобы в последний раз увидеть свою возлюбленную. Его не пускали к ней на флагмане — это определенно, и Шон решился рискнуть жизнью, и не только своей. Что ж, земля пухом. Хороший был паренёк.
Газимов. Генерал-сволочь. «Другой» человек. Недаром Лика и Тина подозревали, что порядком надоели своему начальнику. Слишком много совпадений происходило в заданиях, на которые отправлял их генерал. И все эти совпадения едва не стоили девушкам жизни. С одной стороны Газимов, конечно, прав: нужно делать всё для родной расы, стремиться к её величию, к развитию и светлому будущему. Но с другой — человеческая личность неприкосновенна. Если кто-то не хочет жертвовать собой ради общего дела — это его выбор. Нельзя насильно навязывать свою точку зрения, свои правила, свои задачи. Лика навряд ли согласилась бы стать подопытным кроликом и всю оставшуюся жизнь провести за стенами того или иного научного учреждения, обвешанная датчиками, под неусыпным присмотром видеокамер и охранных систем. К тому же, она не виновата, что нечто изменило её, так почему должна платить за это? Теперь не ясно, что дальше будет с подругой…
Симмонс. Отважный солдат, без сомнения. Угодил в водоворот событий не по своей воле, теперь вынужден нести наказание не за свои деяния. Не то время, не то место, как говорится. Во всяком случае подполковник сейчас — самая надежная фигура. Если попытаться предпринять какую-нибудь авантюру, он непременно поможет, даже если риск окажется велик. Может быть — грубый, может быть — агрессивный, мужиковатый, но зато надежный.
